Вадим Ветров - Аннотация

- Идите за мной, дамы.

"Дамы" раскраснелись и захихикали, толкая друг друга локтями. Одна из молодух подмигнула подруге и прошептала одними губами:

- Какой красавчик.

Легко подхватив Сотеки на руки, принц прошел в жилую комнату, отгороженную от кухни цветастой занавеской. Там, у большой кровати суетилась Янька, взбивая и без того пышные подушки. Артуари аккуратно сгрузил брата на мягкую перину, застеленную грубыми, но чистыми простынями.

- Янька, мне нужна еще одна комната.

- Конечно, яр, вот тута, за стеночкой, светличка доней, в ней и постелю. И к раненному яру близко, и кровать там большая. А мы и на кухне поспим. А дони у свояка переночуют, - сразу засуетилась баба, кося взгляд на застывших в ожидании крестьянок.

- Отлично. Тогда иди, помоги мужу, да нагрей бочку воды, помыться хочу.

Янька, кланяясь, шмыгнула в кухню. Артуари обвел взглядом помещение: проход в соседнюю комнату, как и дверь кухни, завешан плотной цветной тканью, у длинной стены кровать, большой стол посредине, вдоль стен широкие скамьи, между маленьких окон громоздился большой открытый буфет. Пару сундуков. Все новое, добротное. На полу шкуры животных и тканые дорожки. На стенах железные подсвечники, каждый на три свечи. Не дворец, но приходится довольствоваться малым.

- Так, теперь с вами, - Артуари повернулся к двум напряженно застывшим крестьянкам, - вы наняты сиделками при раненом, сегодня ночью - обе в постель к моему брату. У него озноб и ваша задача согревать его своими телами. Только согревать, - увидев, что крестьянки испуганно покосились на раненого, уточнил он. - Хотя, многие благородные дамы отдали бы кучу золота, чтобы оказаться на вашем месте. - Он иронично фыркнул. - Днем находиться возле раненого неотлучно, хотите по очереди, хотите вдвоем. Вопросы?

Женщины растерянно уставились на рэквау. Одна из них - остриженная по городской моде, курносая с выразительными серыми глазами в обрамлении темных ресниц, оказалась смелее подруг.

- Благородный яр так мудрено говорит.

- Просто согрейте его. Если будет стонать и просить пить, дадите отвар, который я поставлю на столе. Смотреть за ним, как за собственным ребенком. Выполнять все пожелания. Справитесь - не обижу.

- Дадите по цепню? - несмело спросила сероглазая.

- Сколько стоит золотой?

- Один злот равен двадцати серебреным цепням, а один цепень - это двадцать пять медных феечек или пятьдесят полуфеечек, - ознакомила крестьянка принца с местной финансовой системой.

- Получите по десять!

Молодухи, раскрыв рты, замерли, глядя на Артуари, как на бога. Потаскухи в городе, те, что поприличнее, зарабатывали два цепня за ночь, за три можно было снять комнату с кормежкой на неделю, а за десять цепней можно было сторговать годовалую телочку. Такие деньги крестьяне собирали долго по полуфеечке, складывая в холщовую тряпицу и пряча под чистым бельем в сундуках. Самая ходовая монета была медная, а уж злот и в глаза многие не видели. Обе женщины кинулись целовать принцу руки, но он только брезгливо скривился и кивнул в сторону зашевелившегося Сотеки.

Раненый открыл глаза и столкнулся взглядом с лыбящимся Артуари в окружении симпатичных крестьянок.

- Брат, стоит тебя оставить без присмотра на минуту, как ты умудряешься обзавестись толпой красавиц.

- Сегодня - это твой эскорт, Тень. Девки, приступайте к своим обязанностям. Как ты себя чувствуешь?

- Шас"ха доч! Словно побывал в заднице рассветного. - Досадливо пробормотал Тень.

- Раз ругаешься, значит, жить будешь. В полночь я сделаю настойку на крови...

- На ее крови, что ли? - Сотеки скосил глаза на светловолосую селяночку и попытался улыбнуться, но вместо этого у него получился звериный оскал.

- Возможно, Тень, возможно...Отдыхай. А ты, - Артуари повернулся в сторону застывшей изваянием девушки и окинул ее внимательным изучающим взглядом, от которого она зарделась и опустила глаза. Видимо, яр остался доволен тем, что увидел, потому что одобрительно кивнул, - можешь идти домой, а можешь остаться... прислуживать...

- Так ведь благородному яру прислуживает тетка Янька и подкидыш...

Она лукаво блеснула глазами, теребя кончик косы, прекрасно понимая, какого рода услуги, могут потребоваться молодому и сильному мужчине.

Артуари подошел ближе, тонким изящным пальцем поднял подбородок девушки вверх, иронично заглянул в смеющиеся глаза.

- А что ты сама хочешь, красавица? - вкрадчиво поинтересовался, добавив в голос немного бархатистой хрипотцы.

Когда принц хотел он мог быть чертовски обаятельным.

- Злот!

Нахальные глаза задорно мерцали в ярком свете свечей. Артуари оскалился, демонстрируя ряд острых зубов. Девица ойкнула, прикрыла рот ладошкой.

- Не слишком ли большая цена для обычной селянки? Впрочем, если угодишь - получишь. А сейчас ступай, приготовь мне постель. Жди, я за тобой пришлю, поможешь мне мыться.

Артуари вернулся в кухню. Бледный староста полулежал на лавке, вокруг него хлопотала Янька, прикладывая ко лбу мужа мокрую тряпку, рядом на полу, набычившись, сидел подкидыш, размазывая по лицу слезы пополам с кровью, тонкой струйкой вытекающую из рассеченной губы.

- Отлично, - холодно процедил Артуари, окинув быстрым взглядом компанию, - вот и кровь.

- Яр, - Янька с грохотом бухнулась на колени, чуть не зацепив большой грудью, лохань с грязной водой, - помилуй, благородный яр! - завыла она. - Не убива-а-ай!

Она попыталась обхватить ноги Артуари, но тот брезгливо отскочил в сторону.

- Заткнись, баба! Мне не нужна дурная кровь. А вот за молодую и здоровую я хорошо заплачу.

Старостиха тяжело поднялась с колен, бросила быстрый взгляд на мужа и совершенно обычным голосом произнесла:

- Но у нас нет рабов, - при этом она как-то недобро покосилась на подкидыша, который весь скукожился, забился в угол и старался дышать через раз, чтобы не привлекать к себе внимание. - Вот если только....

Артуари уже понял, к чему клонит жадная баба, и с отстраненным интересом ждал дальнейшего развития событий. Ему было плевать на местных и их законы, он смог бы при желании вырезать всю деревню, но принца всегда интересовало, что движет человеческой душой. Он считал людей чем-то вроде плесени, в борьбе с которой неизбежно проигрывали любые методы. Стоило где-то появиться людям, как из этих мест исчезали все представители других разумных. Люди постоянно истребляли себе подобных, мотивируя это борьбой за лучшие земли, за лучшую жизнь, за богов, царей, мир во всем мире... Они, с восторгом посылали своих сыновей на смерть во славу несуществующих идеалов. А через поколение на завоеванных территориях умудрялись испоганить землю, выжечь леса, загадить реки и обвинить во всем этом тех, за кого недавно проливали кровь - богов, правительство, соседей, вчерашних героев, но только не себя. Вот и сейчас принц видел, как жадность и страх борются в душе крестьянки с остатками человечности и милосердия. Жадность победила.