Патрик Уикс - Империя Масок (ЛП)

Лицо вошедшего было скрыто капюшоном, а его движения были плавными и собранными, как у крадущегося по лесу охотника. Он молча прошел к месту, где сидела Бриала, не обращая внимания на полные любопытства взгляды завсегдатаев таверны.

Он сел за столик Бриалы. В мягком полуденном свете Бриала могла чётко разобрать татуировки на его лице. У долийцев эти узоры назывались "валасслин" — "письмо на крови".

— Фелассан, — произнесла она с облегчением.

— Анет ара, дален, — ответил он на чистом эльфийском и улыбнулся. — Что, во имя милостивой Силейз, с тобой стряслось?

Бриала вышла с Фелассаном наружу. Оба молчали. Она доверяла его умению хранить секреты. Его спокойствие и терпение были частью натуры долийцев, живущих за пределами мира "шемленов", как долийцы называли людей. Или, по крайней мере, так было по словам Фелассана.

Под личиной Селины и с деньгами, вырученными за заколку, Бриала добралась до самого Халамширала. С давних времен этот город был домом эльфов, а Долы за пределами города и дали название долийцам.

Если бы не Фелассан, она стала бы жертвой разбойников, встретившихся ей по дороге. Все до единого умерли, сраженные эльфом. Впервые в жизни Бриала видела, чтобы кто-то из её народа поднял руку на человека.

В то мгновенье она увидела мир, где ей не нужно было кланяться или стараться улыбаться, когда извозчик лапал её, в то время как она проходила мимо. Она увидела жизнь, в которой не нужно было напоминать себе, что "кролик" — это лучше, чем "остроухая". Она увидела мир, в котором аристократы не посылали своих убийц за её родителями.

И затем за ужином из оленины и чёрного хлеба Фелассан выслушал её историю и сказал, что если она хочет, чтобы мир был таким, она должна вернуться к Селине.

Она так и не дошла до лагеря долийцев.

Фелассан остановился в парке в центре торгового района. Не обращая внимания на скамейку, он прошёл по траве и прислонился к дереву.

— Хоть тут все и не настоящее, — прокомментировал он выращенную руками растительность, — это лучше, чем сидеть в том убогом здании. Как ты можешь постоянно находиться внутри?

— Привыкла. На траве нельзя стоять, — сказала Бриала, неловко оглядевшись. — Если тебя увидят...

— Какой скандал, — он улыбнулся, и татуировки на лице подчеркнули его фиалковые глаза. — Как там игра между твоей императрицей и её... кузеном? Братом?

— Кузеном. Ну, скорее, близким родственником.

— Детали, дален, — махнул рукой Фелассан. — Ты знаешь, как я отношусь к деталям.

— Знаю, — Бриала вздохнула. Поведение Фелассана больше напоминало франта, чем древнего мудреца, каким она поначалу его считала... но за годы их знакомства Фелассан, как и Селина, научил ее многому. — Селина готова помогать эльфийским торговцам, и она уже убедила университет принимать эльфов в свои стены. Но Селина пытается заставить Церковь разобраться с магами и храмовниками, и это делает её уязвимой.

— Глупо с ее стороны, — Фелассан ковырял кору дерева. — Зачем отдавать власть церковникам? Даже шемлен должен понимать, что это плохая идея.

— Она надеется, что сможет решить все по-тихому, — ответила Бриала. — Круг магов и храмовники тоже контролируются Церковью.

— Тоже плохая идея.

Фелассан отодрал кусочек коры и положил его в рот.

— Что ты делаешь?

— Долийцы знают много лекарств, позабытых людьми, — жуя, ответил Фелассан. — Кору некоторых деревьев можно жевать, чтобы снять головную боль, — он сделал паузу. — Правда, не эту. К сожалению, это просто кора.

Бриала покачала головой. Было бесполезно спорить, когда он был в таком настроении.

— И как бы ты решил проблему между магами и храмовниками?

— Дождался бы, пока они устанут убивать друг друга.

Фелассан вынул изжёванную кору изо рта, покосился по сторонам, и прилепил её обратно к дереву.

— На это может уйти слишком много времени, учитель.

— Когда-нибудь это случится, дален, — Фелассан открыл глаза. — У нашего народа моё имя означает "медленная стрела". Есть легенда, в которой одна деревня попросила Фен'Харела убить огромного зверя. Он пришёл к зверю на рассвете, увидел его силу и понял, что зверь убьет его, если он будет бороться с ним. И вместо этого Фен'Харел пустил стрелу в небо. Жители деревни спросили Фен'Харела, как же он спасёт их, и он ответил: "Разве я говорил, что спасу вас?"

Затем он ушёл. Ночью тот зверь пришёл в деревню и растерзал воинов, женщин и стариков. Он добрался и до детей, и когда чудовище раскрыло свою огромную пасть, стрела, пущенная Фен'Харелом в небо, вонзилась прямо в глотку зверя и сразила его. Дети оплакивали родителей и старейшин деревни, но всё же принесли благодарность Фен'Харелу, ибо он сделал то, о чем просили жители деревни. Он убил зверя умом и медленной стрелой, которую зверь даже не заметил.

Бриала на мгновенье задумалась. Её учитель не одобрил бы, если бы она поспешила с выводами.

— Фен'Харел обманщик. Он никогда не принимает ничью сторону.

— В этом смысле Фен'Харел был тот ещё хитрец и подонок, согласно старым легендам, — сказал Фелассан.

— А ты, стало быть, и есть та медленная стрела?

Фелассан улыбнулся.

— Надеюсь, — он пожал плечами. — Возможно, твоя императрица не сможет остановить эту войну. Возможно, маги и храмовники уничтожат друг друга, и когда наступит эта глупая и неизбежная война, шемлены слишком ослабнут и эльфы смогут вернуть себе Долы. Когда-нибудь мы узнаем наверняка. А сегодня ты помогаешь эльфам, живущим под гнётом этой империи. Пусть этого будет достаточно.

— Я беспокоюсь за защитника Селины, — Бриала поднялась. — Он исчез, и я не могу найти его, — она огляделась и понизила голос. — Ты можешь помочь мне?

— Да, я знаю пару трюков, — засмеялся Фелассан. — У тебя есть что-нибудь, что принадлежит ему? Что-нибудь, что он держал в руках или носил?

Улыбаясь, Бриала протянула ему длинное жёлтое перо.

Мишель очнулся от режущей боли в глазах. Пытаясь сморгнуть слезы, он закашлялся, попробовал было сесть, но в голове отдало болью в знак протеста, и он охнул.

Он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Это было первое, чему учатся шевалье. Чтобы совладать с внешним миром, сначала нужно овладеть миром внутренним. Он почувствовал, как воздух входит в легкие, как сердце гонит кровь к мышцам, которые, несмотря на боль, были готовы выполнять его команды.

Его руки и ноги были связаны веревкой, а не закованы в кандалы. Царапину на боку — он отказывался называть что-то настолько маленькое раной — жгло болью, но сама она не была опасной и лишь раздражала. Мишель размял мышцы, восстанавливая кровообращение и проверяя, насколько крепко он связан. Еще два глубоких вдоха очистили легкие от остатков удушливой пыли, которую бард Гаспара бросила ему в лицо.