Патрик Уикс - Империя Масок (ЛП)

Она изящным движением руки пригласила его занять свободное место.

— Если ваши спутники не имеют ничего против, я буду рада.

Он кивнул и сел в кресло рядом с ней. Мишель молча стоял в задней части ложи.

— Тевинтерских магистров правление видя, решили мы, что магия должна служить в коленопреклоненном виде! — провозгласила внизу на сцене Андрасте.

— Необычное представление, — тихо поделилась Селина. — Я ожидала романтическую историю или трагедию, но такое?

Ремаш перевел на нее взгляд.

— И как вы полагаете, что это, Ваше Величество?

— Я бы сочла это комедией, но даже Большой Руайо не обошелся бы так с историей Андрасте, — Селина улыбнулась. — Хотя, быть может, это первый в истории Священный Поход в театре.

Ремаш негромко рассмеялся.

Тем временем на сцене Андрасте убеждала восставших вступить в союз с эльфами.

— В борьбе с такой магическою мощью, как может нам свобода воссиять? Ведь войска, что имеем, нам не хватит! Но благозвучен справедливости напев, придут на помощь эльфы... раз иль два!

По толпе прошелестел нервозный смешок, и Селина заметила, как сотни тёмных лиц повернулись взглянуть на неё.

Шартан, эльфийский воин-еретик, чья история присоединения к битве Андрасте против древнего Тевинтера была взята из Песни Света, вышел на сцену.

Его изобразили женщиной в платье, её бёдра комично раскачивались, а бутафорские деревянные уши были настолько огромны, что даже зрители с последних рядов могли быть уверены в том, что она — эльф.

Она поцеловала руку Андрасте, и толпа засвистала.

Селина почувствовала, как мир сжимается вокруг неё. Её шея затекла, но она не шевельнулась.

Спустя минуту она произнесла:

— Я размышляла над предложением, которое вы изволили сделать ранее, герцог Ремаш.

— Не припоминаю никаких вопросов, которые требовали бы дальнейшего обсуждения, Ваше Великолепие, — он улыбался, не сводя глаз со сцены.

— Понимаю. Мне было бы так досадно прерывать ваше наслаждение представлением, — сказала Селина. — Скажите, много ли вы их видели?

— Только те, которые оплатил сам.

— Похоже, за это заплатил Гаспар, — сказала Селина, стараясь, чтобы эмоции не предали её, отразившись на лице, которое было хорошо видно зрителям снизу. — С помощью пера.

— О, я не шевалье, чтобы беспокоиться о фехтовании на перьях, — ответил Ремаш, так и не повернувшись к ней, — но Гаспар действительно очень переживал об охоте в Лиде, тогда как для вас это, похоже, просто ещё одна обязанность.

Внизу на сцене гневно воздел руки Маферат, единственной причиной его негодования были Андрасте и Шартан. Они флиртовали и дразнили друг друга, совершенно игнорируя войну с Тевинтером.

— Когда правители сердцам своим становятся рабами, забыв о долге ради всяческих проказ, возможно ли столь храброму и благородному созданью не взять всю тяжесть битвы на себя?

— Если я правильно понимаю, — сказала Селина, тоже не глядя на Ремаша, — этот Маферат станет героем, принесшим необходимую жертву, предав Андрасте?

— Ну, в этой постановке Андрасте завела себе любовницу-эльфийку и позабыла о своем долге, Ваше Величество, — Ремаш помолчал. — Впрочем, не буду раскрывать концовку.

— Мне известна концовка. Драматург будет казнён, — сказала Селина. — Возможно, и владелица театра тоже.

— Если честно, — заметил Ремаш, — такое изменение пьесы в последнюю минуту довольно удивило владелицу театра, также как и пропажа её сына... Хотя я полагаю, мальчик будет благополучно найден после представления.

— И какие же доказательства, указывающие на вас, Ремаш, я обнаружу?

— Никаких, Ваше Великолепие, но я буду вносить щедрые пожертвования Церкви в качестве извинения за испорченную каким-то ненормальным еретиком пьесу, которую я поддержал.

Селина поднялась.

— Передайте Великому Герцогу Маферату, что я, видимо, проиграла пари по поводу его грамотности.

Сэр Мишель открыл дверь, буравя Ремаша сердитым взглядом, и Селина покинула ложу, игнорируя шепот людей внизу.

Она сохраняла спокойствие ровно до тех пор, пока Мишель не закрыл за нею дверь. Оставшись лишь в компании защитника и слуг в тёмном коридоре, она опустила голову и медленно выдохнула.

Они знали. Будь они прокляты.

Оставался шанс, что это лишь метафора, отсылка к тому, что Селина дала эльфам доступ на рынки и в университет. Но она так не думала. Герцог Ремаш сказал "любовница-эльфийка" специально, а такие вещи, даже в виде театральной метафоры, в Игре не говорят, если не уверены в их истинности.

Бриала, единственное в жизни, что она держала подальше от чужих глаз в течение многих лет, была использована в качестве оружия против неё. Гаспар и его головорезы отнимут у неё и это, любимую женщину, чтобы получить свою проклятую войну.

— Вы слишком долго использовали своё положение, чтобы защищать науку и искусство, — донёсся из тени мягкий голос. — Со стороны Гаспара так жестоко оборачивать всё это против Вас.

Селина обернулась и увидела рыжеволосую представительницу Верховной Жрицы, так выделявшуюся своими ферелденскими чертами лица, на котором не было маски.

— Театры всегда переменчивы, Лелиана. И я не думаю, что против меня обернётся и университет, — она посмотрела на Мишеля. — Собери других слуг и узнай, что они слышали. Мы уходим.

— Величество, — кивнул Мишель и удалился, уведя за собой слуг, а Селина шагнула в тень, где стояла Лелиана.

Та достала туго скрученный свиток.

— Некоторых профессоров попросили написать доклады об эльфах. Один напишет, что большие уши эльфов делают их похожими на кроликов, что характеризует их как простых животных, полагающихся исключительно на базовые инстинкты, а следовательно, не заслуживающих доверия. Другой будет утверждать, что любой, кто ляжет с эльфом, оскорбит Создателя как тот, кто лег с животным.

Двадцать лет борьбы, чтобы привести империю из дикости к величию и культуре, которая нужна была, дабы сохранять статус величайшей страны мира, и вот её же люди, у которых она просила помощи, угрожают ей смертью и подливают масла в огонь её битвы с Гаспаром ради развлечения простолюдинов. Двадцать лет относительного мира, просвещения и безопасности для Орлея станут ничем, потому что драматурги и учёные свели всё это к дешевой нелепости про влюбленную девчонку, кувыркающуюся с эльфийкой.

Селина закрыла глаза.

— И что же обо всём этом думает Верховная Жрица?

Лелиана улыбнулась.

— Владычица никогда не была особо высокого мнения о театре, Ваше Великолепие, — Селина не ответила, и посланница вздохнула. — Эльфы — такие же дети Создателя, как и мы, и заслуживают Его благословения.

— Но Верховная Жрица так не считает, — догадалась Селина.