Ольга Монро - Альтернативная концовка

За какое-то мгновение центр мироздания сконцентрировался на узком пятачке перед угасающим костром, там, где верный меджай, так и не уберёгший свою маленькую жрицу, осторожно сжимал безвольное тело в объятиях, боясь неаккуратным движением причинить ей ещё большую боль. Ему было всё равно, что боли принцесса уже не чувствовала, неуклонно погружаясь в томную негу онемевших мышц. На губах ещё стыла улыбка, а радужки глаз сияли глубокими лазоревыми озёрами, полными неосознанного страдания.

Горизонт с той же стороны, откуда прибыл карающий отряд, вновь заклубился. Проявляясь из туч поднятого песка, к лагерю стремительно приближались взмыленные скакуны из царской конюшни.

-Неджем, ты... - холодная рука, неестественно дёрнувшись, прижалась к губам Хаби. Бледное обескровленное лицо показалось высеченным из мрамора, но принцесса быстро пришла в себя.

-Кти... - вырвалось из пронзённой груди. Светлая, подобно духу, признанному в на суде Осириса праведным, сказительница, оскальзываясь и опираясь на чужие руки и плечи, пробралась к Неджем и упала возле неё предрассветной дымкой. Хаби, повинуясь безотчётному жесту принцессы, протянул её руку к пальцам Кти, однако девушка вырвалась и коснулась слегка округлившегося животика бывшей пленницы гробницы.

-Назови её Кти... - судорожно сглотнув, выдавила Неджем и надолго сомкнула веки. В разразившейся тишине особенно чётко прозвучал обрывающийся в нескольких локтях от котра топот копыт и сдавленные рыдания Пиопи, изредка срывающиеся на визг. У Хаби затекали руки от неизменного положения, но он не замечал - принцесса снова распахнула ресницы. - Я... отдаю тебе... - Неджем жалобно взглянула на сказительницу, и та устало кивнула. - Береги его... Только ты... теперь ты... Охранница ... ты...

-Неджем, - с неизбывной тоской в голосе выдавил меджай. Принцесса улыбнулась ему и закрыла глаза. На этот раз... Хаби прижал отяжелевшее тело к себе и зарылся лицом в чёрные шелковистые локоны: - Исида...

-Да, мудрец, - раздалось за его спиной, и пустыня озарилась неземной красотой выступившей позади меджая женщины. - Я пришла к тебе, как и говорила. Всё случилось по слову моему, и вот ты просишь. Знаешь ли ты, что она больше никогда не сможет ступить на землю, даже на долю мгновения? Что отныне ты не сможешь бросить её? Что будешь за неё в ответе, как за самого себя?

-Да, да! Знаю, знаю! - на грани отчаяния простонал Хаби. - Великая Мать, давай с нравоучениями потом, в более интимной обстановке, а?.. Верни мне её, я прошу тебя, - в поднятых на богиню глазах не было ни капли от смертного, приютившего в себе на время мудрейшего и беспомощнейшего из та-кеметских богов: - Верни!

Исида молча кивнула, опустила голову, смыкая на груди руки, и распахнула радужные крылья-руки, обволакивая ими две фигуры. Неземное сияние нежно коснулось лица прекрайной богини, перерастая в ореол. Мгновение - и уже ничто не упоминало о находившихся здесь бессмертных, даже песок не сохранил следов их пребывания. Мальчишка погонщик вскрикнул, цепляясь руками в плечо Кти. Сквозь неплотно сомкнутые ряды меджаев, некоторые их которых в благоговении перед Великой волшебницей опустились на землю, с разных сторон пробивались опоздавшие к чудесному проявлению.

-Вот так царский воин, - стянув наконец-то с головы свой странный шлем, Эхшен почесал в затылке: - Я ведь говорил, что он вовсе не похож на Хаби из дворца...

-Так кто... кто это был? - из головы помощника Немти напрочь вылетели все мысли о суббординации. Да сам начальник отряда, казалось, и не заметил отклонений, во все глаза взирая на сказительницу.

-Это действительно был Хаби - "ибис", так тоже в древние времена называли великого мудреца Джехути...

Потрясённое молчание воцарилось на площадке. В тот миг знакомые причитания зазвучали завыванием песчаной бури. Показались пока ещё неясные фигуры только что прибывших.

-...принцесса! Принцесса! Убили! Убили! - подскакивая на ходу, точь-в-точь как макака, верещал писец. Когда его спутники попали в круг света от пламени, головы меджаев покорно склонились. Фараон Яхмос, в полном здравии и при царском одеянии, вышагивал рука об руку с младшим братом, Эйе. Царский родственник, несмотря на внешнюю суровость и сосредоточенность, светился изнутри чувством выполненного долга, плавно переходящего в удовлетворение собой и окружающими. Владыка Двух Земель обвёл притихших подданных торопливым взглядом и, жестом руки остановив нескончаемое дребезжание Пиопи над ухом, направился прямиком к светловолосой волшебнице.

Боги свидетели, великому фараону тогда не было ровным счётом никакого дела до установленных предками традиций, требовавших от царя неизменной надменной маской лица подчёркивать божественность своего происхождения. Весь его огромный мир, всё его богатое государство сжалось в маленький комочек и прикорнуло у тонких щиколоток нежной, как пустынный цветок, слепой смертной женщины.

Яхмос взрыл коленями в песок, опускаясь напротив Кти, и осторожно коснулся её прохладных пальцев. Сказительница улыбнулась, точно солнечный лучик скользнул на бледные губы, и прижалась к его ладони щекой. Им не нужно было слов. Всё было сказано между ними так поразительно давно, что её седые волосы не изумляли! Коснуться друг друга, увидеть... чуствовать, если уж на то пошло... Любить...

-Пойдём, - шепнул фараон, осторожно поднимаясь и не желая выпускать её хрупких пальцев. - Ты знаешь, - произнёс он, как будто они расстались лишь сегодня утром, - я решил, что всё-таки нужно больше прислушиваться к самым близким родственникам. Государство государством, а необходимо быть в курсе, что волнует простых смертных! И начну я, пожалуй, с собственной сестры! Каждый вечер буду заставлять Эйе с ней беседовать! Вот приедет она из Бубастиса в ближайший сезон - и буду заставлять! Что ты скажешь?

-Что ж, мой владыка, - наигранно важным тоном откликнулась Кти, - в храме Бастет в Бубастисе верховным жрецом числится мудрый Снофру. Говорят, он прекрасный воспитатель!

...Она проводила их взглядом до самого горизонта: караван, протянувшийся цепочкой на много локтей вперёд. Даже следов не оставили; темнокожий солдат позаботился о том, чтобы пустынные духи не нашли выхода из подземной мглы, тщательно затушив костёр. Он и сам не верил, что пламя послужит путеводным маячком для неупокоившихся душ, но, кажется, делать вещи, присущие простым смертным, ему доставляли сущее удовольствие. Как будто он только что вышел на свободу и никак не мог ею надышаться!..

Свобода... У кого-то она была и в рабстве. А кому-то приходится отрабатывать её до скончания веков...

Вот и всё. Не хотелось признавать, но всё кончено.

Слепая волшебница станет женой царя и родит ему такую же увечную, как она сама, маленькую мышку. "Церковную мышку", как любит повторять госпожа... Время больше не повернётся в противоположную сторону: это только в глупых сказках прошлое можно повторять снова и снова, пока не добьёшься желанного результата! Да и какой он, этот желанный результат? Ей, рабыне своей повелительницы, он в любом случае не подошёл бы: когда это госпожа с головокружительной лёгкостью выпускала кого-то из когтистых ручек добровольно? Угораздило же родиться летучей мышью, чтобы, имея крылья, не уметь летать!