Николай Ярославцев - Вождь из сумерек 3

А назойливые ручонки снова лезут в мозг.

-Войтик! – Громко крикнула Купава за спиной. – Берегись.

Пока соображал, она пробежала по широкой, как русская печь, спине разведчика, застыла на его плечах на миг. И ее ножи сорвались с ладоней.

-Предупреждать надо! – Войтик уже начинал подумывать, стоит ли ему обидеться, но решил потерпеть до лучших времен.

Купава даже не огрызнулась. Прямо с плеч длинным прыжком прыгнула вперед и перекатилась через голову, успев при этом провести мечами вокруг себя.

Стас взвинтил темп. Мечи исчезли из вида. Даже голубые всполохи не поспевали за клинками. Древняя вязь раскалилась до бела. Шаг вперед. С кончиков клинков сорвались короткие злые молнии. Еще шаг. Закрутился на пятке. Все вокруг слилось в густую вязкую массу. Еще шаг.… Мечи вздрагивают в его руках, звенят от напряжения и боевого восторга.

Под своды пещеры врывается гром шаманского бубна. Или это кровь стучит в его висках с такой силой, что кажется еще немного и потеряет сознание? К звукам бубна примешались десятки голосов. Голоса висят над головой, застыв в пронзительном вое. Тело ломает судорога. Рукояти мечей вырываются из скрюченных пальцев.

Голоса слились в один сплошной визг, дробя кости и ломая с хрустом позвоночник. Застонал от бессилия и ненависти, от слепой всепоглощающей злости. Сведенных судорогой, пальцев не разжать. Мечи пляшут в его руках так, что плечи выворачивает.

А заклинание все набирает и набирает силу. И обрушивается на его голову. Упал на колени, словно придавленный многотонной плитой.

Руби, не хочу, его шальную голову!

Перед глазами бушующее пламя. Унеслось в точку через черное бесконечное пространство, брызнув в его лицо звездами. И вернулось обратно. Застыло раскаленным газовым облаком. А внутри облака плещется, расплавленный в огне, металл. И на его поверхности, медленно раскачивается, как на речной волне, холодный камень. Брызги металла скользят по его гладким стенкам, как капли крови. Сливаются ручейки, в потоки и с, шипением исчезают в раскаленной лаве. Нечеловеческим страданием и муками дохнуло на Стаса с такой силой, что сжалось и остановилось на миг его сердце.

Над камнем лицо с пронзительными черными глазами С презрительной усмешкой на четко и красиво очерченных губах. Крупные ухоженные руки сжимают старый пергамент с россыпью багрово – красных символов.

На камне человеческое тело. Холод смерти рвется через пламя. Но тело крепко держится за жизнь. Но если это жизнь, тогда откуда холод смерти? Одна без другой за порог не ногой.

Могильный холод заползает в душу. Запах тлена забивается в ноздри, забирается в мозг, наполняя тело смертельной тяжестью.

Что за сволочной человишко!

Нет, чтобы, как водится, у приличных людей обменяться мнениями или, даже, засветить друг другу в глаз. Напустил тумана, нагнал страха, окружил себя всяческим непотребством и безобразием, Это уж, позвольте вам заметить, со всей принципиальной беспартийной прямотой, не просто опиум для народа. Это, грубо говоря, черт те что и сбоку бантик. За такие художества бьют долго, больно и ногами. И даже по голове.

По лицу скользнула чья-то холодная ладонь, пытаясь снять черную повязку.

Успел заметить огромный жертвенный зал с багровым, от пролитой крови, алтарем. И длинные ряды жрецов в черных накидках вокруг него. А у алтаря того, кого он уже не раз видел в своих ментальных блужданиях. С телом воина и отрешенным равнодушным лицом маньяка – убийцы.

Над жертвенным столом медленно вырастал столб мерцающего света.

Помнится пацанами, наслушавшись на ночь глядя, страшилок, специально бегали на кладбище посмотреть, как светятся могилы и встают мертвые из них. Тогда так и не удалось увидеть. Может, сейчас получится?

Трупный запах плывет по пещере.

В зал плеснулись молнии.

А тело уже перекинулось в воздухе и распласталось серой волчьей тенью. В зал пробились и его бойцы. И не останавливаясь, перешли в атаку. Ровин несколькими ударами сломал строй жрецов, которые достали из-под плащей мечи. Расчистил место для Войтика и Толяна. Втроем навалились, опрокинули их. Но жрецы, среди которых были только боевые маги, быстро пришли в себя, остановились, восстановили боевой порядок и начали теснить. И принц растянул свой лук. Искорка света пляшет на кончике его стрелы, ловя в этой бешеной круговерти, цель. И клин снова вломился в ряды черных жрецов.

Пока летел, столб света поднялся над алтарем еще на полметра. И внутри его над телом изуродованной жертвы появилась грозная, закованная в латы, фигура. Руки взметнулись над головой. Сверкнули в отверстиях забрала бездонные глаза. В лицо ударила ненависть.

Черный шаман, до хруста стиснув пергамент в руке, отступил в сторону и повернул голову на волчий, боевой рык.

Перекинулся еще раз и в падении сверху вогнал меч в грудь жреца, ломая защиту. На кончике клинка появилась голубоватая искорка. Послышался металлический визг и стук, словно клинок встретился с наковальней. Меч вырвался из руки, а его самого отшвырнуло к подножию жертвенного стола. Но защита была пробита. А второй клинок, рассыпая искры со строк древнего заклинания, пробил стену света над жертвенным алтарем. И черный бог шагнул к Стасу.

Нахсор откинулся назад, и дикий хохот загрохотал под сводами зала.

-Глупец! Ты сам выпустил его в этот мир. Ты будешь его последней и великой жертвой. Отныне не он, а я буду повелевать мирами.

И снова зашелся в хохоте.

Вытянул руки над головой и, срываясь на крик, произнес.

-Заклинаю тебя силой тьмы, властью черной ночи и всего сущего под ее покровами, повинуйся мне, Великому шаману Нахсору. Встань во главе моих армий и веди их…

Договорить не успел.

Веселин и Купава были на чеку. И прежде, чем Нахсор закончил заклинание, меч Купавы ударил в спину, проломил позвоночник и на вершок вышел из груди. Но шаман словно и не заметил этого удара. С царственным величием откинул голову и, указав рукой на Стаса, крикнул.

-Возьми его, раб! Упади на колени перед господином.

В глазах Черного бога вспыхнул холодный огонь, и заклубилась тьма ночи. Он сделал еще шаг, потянулся рукой к Нахсору, но неожиданно переломился пополам и наклонился над Стасом. Рука с широко раздвинутыми пальцами, метнулась к грудной клетке. Туда, где под распахнутой волчовкой угрожающе светился амулет. Амулет вспыхнул и тонкий, словно лезвие стилета, лучик вонзился в упрятанную в броню, грудь. И в тот же миг меч Стаса ударил в прорезь забрала.

Черный бог дернулся и, с диким воем смертельно раненого зверя, обрушился на Стаса. Стиснул могучими руками и поднял его над жертвенным столом. Но и сам оказался в не менее крепких руках, которые рвали его шею, ломали пластины доспехов, уродовали личину забрала.