Андрэ Нортон - Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира

Наша атака вызвала сильное сопротивление, и Кимок на мгновение расслабился — только для того, чтобы с удвоенной энергией метнуть невидимое копьё ещё раз. После этого я ощутил себя вконец опустошённым.

Нам удалось пробить барьер Силы. И тут же — как пламя, вспыхнувшее на сухих ветках, — радостный отклик… Каттея! А я-то позволил себе усомниться в ней, предполагая, что она изменилась за это время и не потерпит нашего вмешательства в свою судьбу. Как же несправедлив я был! В её отклике мы услышали радость и надежду на спасение. Но эта радость тут же сменилась страхом. По-видимому, она боялась за нас, но не имела возможности сообщить нам, какая именно опасность нас поджидает. Она знала, что охрана Обители состоит отнюдь не из гвардейцев. Сестра не могла позволить себе выйти к нам навстречу и даже прервала мысленный контакт с нами, чтобы не встревожить охрану.

— Пусть будет так, — сказал Кимок тихо.

Я отпустил его руку и непроизвольно потянулся к мечу, хотя уже понял, что стали будет отведена самая малая роль в том, что произойдёт этой ночью.

Пробежка влево под прикрытием деревьев, затем бросок к стене, вон там, — взялся я определять наши действия. Сработала привычка разведчика подмечать всякие мелочи вокруг, которыми можно воспользоваться.

— Годится… — Кимок согласился, чтобы командовал я, хотя и сам не был новичком в таких делах. Мы побежали вниз по склону, стараясь держаться в тени деревьев. Про себя я отметил, что если почаще отводить взгляд в сторону, то можно видеть всё достаточно отчётливо.

Мы добежали до края рощи и почувствовали, что натолкнулись на первый защитный барьер Обители. Возникло такое ощущение, что мы упёрлись в какую-то невидимую и неосязаемую стену, — мы не могли сделать дальше ни шага.

— Сосредоточься и представь, что перед тобой ничего нет, — сказал Кимок, не оборачиваясь, словно подбадривал самого себя.

Надо было настроиться действовать не руками, а головой. Усилием воли я заставил себя двигаться вперёд. Я упорно твердил про себя, что нет никакой стены, а есть только земля под ногами, деревья вокруг и этот лунный свет…

Кимок был прав, когда говорил, что после такого использования Силы, на какое решились Мудрейшие, она на время иссякнет в них. Так всё и произошло. Невидимая стена не выдержала нашего натиска и пала, да настолько неожиданно, что мы едва не покатились кубарем.

— Это только начало, — предупредил Кимок. Он мог бы и не говорить этого, я и сам понимал, что колдуньи не ограничатся только такой мерой защиты средоточия своей Силы. Торжествовать было рано, нам ещё предстояла борьба с другими их хитростями.

Мы заметили какое-то движение между деревьями. Я схватился за рукоятку меча. На этот раз защита не была эфемерной: я увидел отблески лунного света на металле и тут же услышал шаги людей, которые приближались к нам.

Защитники границы?! Как они появились здесь?.. Шлем с птицей наверху — значит, кто-то из фальконеров. А вот салкарский шлем, с серебряными крылышками по бокам. Ещё два шлема, простые… Кто такие? Сейчас подойдут, разберёмся кто.

Я узнал их: Дермонт, Джорт и Никон — мне не раз приходилось выезжать с ними в пограничные рейды, я прикрывал их своим щитом в жарких схватках, лежал рядом у ночного костра. Но сейчас они смотрели на меня с ненавистью и презрением, называя меня предателем.

— Они правы, — подумал я. — Так оно и есть. Пусть лишат меня жизни здесь и немедля, коль я оказался таким негодяем. — Я бросил меч и даже готов был пасть перед ними на колени…

— Кайлан! — прозвучал крик у меня в мозгу. Сквозь захлестнувшую меня волну раскаяния и стыда брат проник в моё сознание. Разум взял верх над чувствами, он говорил мне: их не может быть здесь, моих собратьев по оружию. Это не они стоят сейчас передо мной, осуждая меня на смерть. Я не мерзавец.

И хотя чувство вины всё ещё давило на меня тяжким бременем, я старался преодолеть его — с тем же упорством, с каким преодолевал невидимую защитную стену.

Прямо передо мной стоял Дермонт. Его взгляд пылал гневом, он нацелил самострел мне в горло. Но Дермонта никак не могло здесь быть! Да и других тоже. Это просто-напросто деревья или кусты, искажённые до неузнаваемости моим воображением, попавшим под воздействие Силы.

Я увидел краем глаза, как дрогнул от выстрела самострел в его руке…

Но боли я не почувствовал. Исчезли стоявшие передо мной воины и все эти лунные блики на металле, и я опять услышал дрогнувший голос Кимока.

— Это был второй круг защиты.

Мы двинулись дальше. Меня преследовал вопрос: откуда стражи Обители знают о нас так подробно, что сотворяют призраки именно с тех людей, с которыми мы были близки в последнее время? Услышав, как рассмеялся Кимок, я даже вздрогнул от неожиданности. До смеха ли тут?

— Что же непонятного? — ответил он на вопрос, который мысленно прочёл в моём уме. — Они всего лишь навязывают идею, а ты сам подбираешь образы для её воплощения.

Меня задело, что я не додумался до этого сам: известно же, что наваждения — расхожая монета колдуний, они возникают, прорастая из семян, брошенных в умы других.

Наконец, мы достигли стены, которая оказалась не только видимой, но и осязаемой — мощная каменная кладка. Я удивился: ничто не помешало нам подойти к ней.

— Даже не верится, что к ним можно так легко проникнуть, — сказал я.

Кимок снова рассмеялся.

— Я не сомневался, Кайлан, что ты уважаешь их, но надеюсь, ты не позволишь себе расслабиться. Трудности — впереди.

Я встал лицом к стене. Кимок забрался мне на плечи, а затем — на стену. Он протянул мне руку, и я, держась за неё и за его плащ, тоже вскарабкался наверх. Сидя на корточках, мы разглядывали сад. С одной стороны его ограждала стена, на которой мы балансировали, с трёх других — стены самой Обители. Недобрая, тревожная тишина царила в саду, но даже ночью было видно, как он красив.

Середину сада занимал фонтан, который с журчаньем струился в бассейн овальной формы. Запахи каких-то душистых цветов наполняли воздух.

— Надо бы держаться подальше от всяких цветов, — подумал я. — Среди них могут быть такие, запах которых одурманивает человека и делает его рабом чужой воли.

— Не думаю, что здесь есть такие. — Кимок опять уловил мои мысли. — Ведь это их собственное жилище. Уж наверное они заботятся и о своей безопасности, а потому вряд ли станут устраивать здесь подобные ловушки. — Он наклонился, насколько мог, и несколько раз втянул носом воздух.

— Нет, этого нам не стоит бояться. — Он спрыгнул на землю, и я, доверившись ему, прыгнул следом. Но как в этой серой громаде, не привлекая внимания её обитателей, разыскать Каттею?

— Может, позвать её мысленно? — спросил я.