Дмитрий Володихин - Мятежное семя

Так вот, исход сегодняшнего дела и всего предприятия мятежных городов полностью зависел от решительности и искусства Халаша ниппурского...

Лугаль обозрел равнину, черную от людей и приправленную искрами от оружия, блистающего на солнце, - как густая темная похлебка бывает приправлена маленькими ломтиками чеснока. Плохая, неплодородная земля. Торговец Халаш оценил бы ее очень низко: соляные проплешины тут и там, глина... Чтобы поднять ее, потребовались бы усилия сотен крестьян и множество лет. Слева - канал, древнее которого нет на земле Царства. Столь широкий и столь глубокий, что кажется, будто прорыли его не люди, а гораздо более могущественные существа. Начавшись в Баб-Аллоне, тянется он от полноводного Еввав-Рата к славному городу Кишу, а оттуда еще дальше - к великой реке Тиххутри. Весной Еввав-Рат бесится, заливая все вокруг. Тогда Тиххутри и жадные до воды песчаные пустыни спасают жителей этой земли, принимая в себя губительную силу паводка. Даже цари бабаллонские не в силах чистить канал чаще, чем раз в сорок восемь и два года - так он велик. Берег его зарос высоким тростником, превратился в болото и приютил во множестве речных змей, чей яд убивает долго, но наверняка. Справа - другой канал, гораздо моложе, уже и мельче, но зато облицованный кирпичом, чистый. Строить царские мастера умеют, тут ничего не скажешь...

Ан, к тебе обращаюсь, нас ты научишь так строить?

...На том берегу, за молодым каналом, во множестве росли финиковые пальмы. В поле колосился добрый ячмень... Месяц аярт, отметил про себя лугаль, самое время собирать урожай, жалко, осыплется, пропадет... да что же тут такого - пропадет? Это ведь не наше, это царское добро, пусть столица скрипит зубами от голода, пусть встанет на колени, попросит лепешку с отрубями, с травой пополам! Может, дадим. Не все же им из нас тянуть! А все-таки жалко, очень жалко, хороший ячмень... Белые поля хлебной рати перечеркнуты были черными клинками пожарищ. В прошлую долю конники жгли тамошние поля. Выгорело, однако, немного. Погода стояла безветренная, а все приканалье с той стороны разделено на небольшие участки маленькими канальцами, отходившими от главного, и, дальше, просто канавами. Огонь никак не желал перескакивать с участка на участок... Горелые и уцелевшие шесты водочерпалок-даллим укоризненными перстами торчали на канальцах тут и там.

Как раз посередине между двумя великими каналами, старшим и младшим, белела пыльными колеями дорога из Баб-Аллона в Киш. Вдалеке, за вражескими отрядами, над нею высился безлесный холм. Там, наверное, тучи царских лучников, камнеметы, словом, вся радость... Даже несведущему в военных делах человеку ясно: кто владеет холмом, тот владеет сражением.

Тысячи пеших бойцов царя Доната III закрывали своими телами дорогу на столицу. С флангов поставлены были конные отряды.

Таблица этого сражения проявится гораздо позднее, когда поле между двумя каналами укроется одеялом из неуемных человеческих тел. Тогда каждый увидит, что было на ней начертано и кому назначена была победа. Но как тут не увидеть, как не понять с самого начала: роли борющихся сторон ясны. Войско мятежных городов - таранит, ибо обойти невозможно. Силы Царства встречают удар тарана и стоят До последней крайности, поскольку отступить для них - гибельно...

Еще ни Халаш, ни царь не подали сигнала, а тлеющий огонек битвы уже отыскал себе первую пищу. Поединщики, выйдя из рядов, раззадоривали товарищей геройством. Лучники вяло обменивались подарочками, целя в командиров. На той, царской, стороне громко скрипнули деревянные механизмы камнемета. Лугаль не слышал этого, но он увидел, как тяжелая глыба набрала высоту, а потом ударила землю, немного не долетев до его воинов. Нестройный гул солдатских голосов в отдалении выводил гимн в честь царя и всего Царства, как всегда бывало перед большим сражением.

Ууту стоял в сиянии всей своей огненной мощи - не так, как бывает в месяцы зноя, но воинам, изготовившимся к бою, приходилось несладко. Тени исчезли.

Нет причин медлить.

Халаш поднял правую руку.

Сейчас же над полем поплыл барабанный гул. Пестрые значки и флажки над головами борцов Баб-Ану колыхнулись. Пехота трех городов, стоящая в центре позиции, пришла в движение. Лучники выступили вперед и осыпали неприятеля стрелами. Большинство лучников мятежа - суммэрк. Лукавые люди, не любят меча, не любят прямого боя - сила на силу, - зато стрелки из лука у них очень хороши...

Справа с гиканьем понеслась вперед конница кочевников, что живут на полночь от Царства. Ох, как опасно было приводить их на эту землю. И без того летучие отряды кочевников то и дело пронзают провинции Царства... Прежде столичные эбихи останавливали их всех... нет, не всех, конечно, но очень многих, далеко от цветущих городов. В степях, где стоят одинокие крепости Царства, насмерть бились бабаллонцы вместе с провинциалами против диких всадников... Так было. Теперь, в смутное время, кочевники доходят до Урука, даже до Ура, даже до Страны моря. Изгнать их невозможно, покуда руки связаны борьбой с Донатом. Разве что вылавливать и отбрасывать назад самых дерзких... Или нанять. Многие сочли это неплохой идеей. Лугаль Нарам и ануннак Энки дежурили в ту долю. Нарам отдал северянам половину платы за их мечи, обещал вторую часть после падения Баб-Аллона, принял трех тысячников с их людьми в войско и... приучил дикарей, что здесь они могут чувствовать себя как дома. Халаш был бы не прочь узнать после сражения о тяжелых потерях степной конницы. Об очень тяжелых потерях... Некоторые союзники беспокоят не меньше врагов.

Кстати, Нарам. Тоже родом из младшей семьи, бывшей в услужении у Храма. Оттого слишком умный: в храмах Царства любят умников. Все желает перемудрить Доната. Все с ануннаками спорит. Халаш не то чтобы знал, а нутром чуял: победа достигается не силой и не умом, не храбростью и не богатством, а... Ан знает чем. Чем-то таким, что способно связать и то, и другое, и третье, и четвертое воедино. Но как назвать такую способность? Что стоит выше всего и всем повелевает? Опять же, Ан знает... Перехитрить бабаллонцев невозможно. Иначе бы их перехитрили и растоптали шесть раз по тридцать шесть солнечных кругов назад или еще раньше. Нарам придумал попытать военного счастья новым способом. Посадил на колесницы лучников, прикрепил к ободьям колес медные ножи и костяные шипы, а потом уверял всех, мол, нагонит страху на царскую рать. Во-он они, его колесницы, помчались... а сзади держится конный отряд. Лошади дороги. Ох, как дороги лошади, расход ужасный! От Ура и Эреду на полдень и до самых степных форпостов Царства на полночь не найти удобного места, где их можно разводить. Так что почти все они - привозные. И ужасно, ужасно дороги.