Павел Буркин - Сила Мира

Мгла, заклубившаяся вокруг меня, вытягивается угольно-черным, кажется, пожирающим блеск пламени жалом. Миг — и жало выстреливает в сторону Бурарума. Ну, то есть, вовсе не миг, а тот наимельчайший отрезок времени, которому в человеческих языках нет и названия, ибо жало это летит к цели во много раз быстрее самого быстрого пушечного ядра. Ни одно живое существо не смогло бы отразить этот удар, кроме Богов…

Или полубогов.

— Бу-урра-арру-уум, — ревет создание, и становится ясно, откуда у него такое имя. И, как ни быстро летит к огненному чудовищу Копье Тьмы, на его пути успевает материализоваться Щит, сотканный из багрового подземного пламени. Две извечно враждебные стихии — Тьма и Огонь — сталкиваются, грохочет так, что я всерьез пугаюсь, что рухнут своды зала. Горячий ветер едва не сметает нас с мостика.

Но стократ большее потрясение взрыв вызывает в магических токах, перемешивает и рвет их. Магическая буря треплет и рвет призрачный мостик, совсем как буря обычная — корабельные снасти.

— Прыгаем! — кричу я и обрываю заклятие. Мы едва успеваем оттолкнуться от незримой поверхности…

Мы падаем на краю огненной пропасти, основательно ободравшись о раскаленный камень. И сразу же бросаемся в расселину, потому что Бурарум, тварь такая, немедленно устремляется следом. Оголодал, бедняжка, за тысячи лет без добычи… Небось, он-то гномов и извел…

На этот раз до ствангарки доходит. Жаклин бросается в расселину, а я чуть задерживаюсь, соображая, удастся ли еще хоть ненадолго задержать Бурарума. О том, чтобы одолеть полубога, не может быть и речи, но не получится ли обеспечить ему неприятность, которая бы задержала его на полминуты?

Бурарум, осознав, что добыча ускользает и пытается кусаться, свирепеет не на шутку. Я вижу, как прямо из огненного озера, разбрызгивая кипящую лаву, вверх взлетает исполинская рука, словно сотканная из пламени. За ней взмывает еще одна, потом третья, четвертая… Вверх по склону, казавшемуся совершенно отвесным, стремительно взбирается такое, что обалдел даже я, хотя навидался в жизни всякого. От твари тянет иссушающим жаром, дышать почти невозможно, одежда дымится, причиняя жгучую боль. В пытку превращается и дыхание: будь на моем месте простой смертный, пусть и сильный маг, и вдохни он раскаленный, как в кузнечном горне, воздух — ему не жить. Но я все-таки Палач, посланец Смерти в Мире живых. И потому в какой-то степени властен над собственной смертью. Палач не бессмертен. Но убить его куда труднее, чем любого другого мага.

— Вот пакость, — бормочу я и сплевываю. Слюна испаряется, не успев долететь до земли. — Латруха на тебя нет…

Латрух — это другой полубог из «свиты» Владыки (разумеется, Владыки в ксандефианском понимании; последователи Озии считают, что Владыка ни с кем не делит власть, и никакой свиты у Него нет). Как считают некоторые секты ксандефианцев, Латрух повелевает холодом и северными ветрами. По их мнению, он точь-в-точь так же, как и Бурарум, вначале служил Владыке. Потом то ли вышел из повиновения, то ли просто заснул, и последние пару тысячелетий никак себя не проявляет. Спрашивается — если тут нашел приют Бурарум, не ошивается ли где-нибудь в этих местах и его вечный соперник?

Дальше раздумывать времени нет. Бросаюсь вслед за Жаклин как раз в момент, когда тварь таки обнаруживает ненавистного смертного, посмевшего бросить ей вызов в собственном логове. С поразительным для существа таких размеров проворством полубог кидается в мою сторону, впервые за много столетий покидая свое логово и непостижимым образом ввинчиваясь в узенькую щель за спиной.

Хорошо хоть ствангарка ушла. Теперь можно драться насмерть, не оглядываясь на девчонку. Или — что гораздо лучше — попытаться оторваться от погони.

Ушла? А кто тогда бежит, ополоумев от ужаса, навстречу и вопит: «Ма-а-а-ама»? За ней по пятам гонится милое создание, в котором легко опознать того самого Латруха — выглядит оно как облако морозного тумана, только такого мороза, как внутри Латруха, не бывает даже в Мире Лиангхара. По форме облако напоминает огромную змею. Предчувствие меня не обмануло. Накликал, блин…

Миг — девчонка бросается мне на шею. Тонкие руки вцепляются в меня, не вдруг оторвешь. А тут еще ощутимо вздрагивает под ногами пол от поступи двух чудовищных (вроде бы бесплотных, и в то же время очень, очень тяжелых) сущностей разом. В общем, я не удерживаюсь на ногах и, так и не оторвав от себя Жаклин, качусь в угол крошечного подземного зальца. Там, где мы встретились, создания, до предела обозленные появлением древнего врага, сталкиваются.

Оба бьют одновременно, обе атаки с легкостью пробивают защиту. Неудивительно: дерется ведь не скромный Палач Лиангхара, а полубоги, сильнее коих лишь Владыка и другие Боги. И в магическом мире, и в реальном воцаряется такая вакханалия цвета и звука, что сознание почти сразу же милосердно гаснет. Милосердно — потому, что иначе я мгновенно сошел бы с ума…

Смешно, но я все еще жив. Хотя говорить «жив» о Палаче Лиангхара не очень-то правильно, не будем придираться к словам. Я вновь уцелел. Значит, следует подумать, как выбраться из негостеприимного подземелья, где дрались повздорившие из-за нас с малявкой полубоги.

Первое, что ощущаю, когда сознание возвращается — чье-то теплое дыхание на лице. Приоткрываю глаза, чтобы никто не догадался, что я жив и готов к действию: может, это враг. Но вместо клыкастой пасти надо мной лицо Жаклин с закушенной пухлой губкой. На нем читается озабоченность в сочетании с откровенным страхом. Еще бы она не боялась: остаться в кишащих чудовищами подземельях одной — тут бы и я испугался. Лет так сорок назад, когда еще не прошел даже первого Посвящения.

Старательно восстанавливаю в памяти сражение с двумя полубогами. Как хотите, а из боя я выйти живым не мог, если только напрямую не вмешается Владыка. Последнее — не в счет: я бы знал. Значит… Вот именно, у них все сорвалось из-за Жаклин. Выяснить бы, почему?

Девчонка замечает, что я жив, у нее вырывается радостное: «Ой!», одна из косичек соскальзывает мне на лицо. Сейчас еще целоваться полезет — этого мне только не хватало… Я не ошибся: щеки касаются теплые, мягкие губки.

— Что здесь произошло? — спрашиваю тоном строгого папаши, вернувшегося домой. Надо же — даже голос не дрожит…

— Господин Левдаст, — лепечет девчонка, еще не веря счастью. — С вами все в порядке?

— Да, — отвечаю. — Ты не ответила на вопрос. Расскажи подробно, не упуская ничего, какой бы чушью тебе это ни казалось. Все очень важно.

— Когда я выбежала из огненного зала, стало очень холодно, хотя только что пот катился градом, — начинает Жаклин. Еще бы ей было не холодно, в двух шагах от Повелителя Зимы Латруха…