В Бирюк - Обязалово

Но… у меня нынче — «чёрная полоса». Как на зебре. Дальше — или белая, или… хвост. Мда. Поэтому — не надеяться на везение.

— Варя, спрячешься за дверкой, и будешь сидеть тихо как мышка. Пока я не позову. Только на мой голос. Давай, давай.

Ну что ж ты так пугаешься! На тебя глядя, остаётся только изображать полную храбрость и абсолютную безбашенность.

Я осторожненько поднялся в зал. Сквозняка нет — двери храма закрыты. Глаза привыкли к свету свечей, к полутьме пространства и освещённости царских ворот. Иконостас богатый, но ещё молодой — блестит здорово. Так как же эту… Предиславу Полоцкую… уелбантурить? Чтобы она не вякала? Ни нынче, ни после?

Я — тощий, плешивый, козлище-спермотозаврище. Меня можно постоянно критиковать за… за это самое. Только вы сами придумайте другой способ подавить психику этой женщины.

Чего-нибудь внутривенно для отбивания памяти на фоне потери сознания? А разве я против? — Где взять? Тогда — чем-нибудь тяжёленьким по голове? Ага. Она — дама в возрасте. Бздынь — покойница. Ты — следующий. На костре, под совершенно справедливое ликование толпы.

Слова-словечки? Доводы-причины? Давайте договоримся? — Не смешите мои седые… Ну, что там у меня поседеет после этой ночи. Ей любые ваши сотрясения воздуха… У неё сёстры-княжны строем ходят! Она полоцких князей как старое тряпьё перетряхивает! Она так мономашичам мозги вынесли, что они завет самого Мономаха порушили!

Так что, Ваня, хочешь — не хочешь… Опять обязалово.

Сколько же ей лет? А какое это имеет значение? Какое имеют значение мои предпочтения, склонности, чувства? Моё личное мнение здесь никому не интересно. Сделай своё дело или сдохни.

Дело — подавление психики преподобной. Инструмент… ну, что выросло.

«— Мадам, я мечтаю познакомить вас со своим близким другом!

— Он такой близкий?

— Ближе не бывает. Между ног болтается, на «х» называется…»

Или — на «пе», или на «че», или на «ще»… Или на любую другую букву любого алфавита. Это тот случай, когда мы все, весь русский народ можем дружно сказать:

— Есть такая буква!

Давай дружок, «вставай, проклятьем заклеймённый». И — «смело в бой пойдём. В борьбе за это».

Выдохнул и двинулся к лежащей фигуре.

До последнего момента теплилась надежда, что она так и будет глючить — балдеть в молитвенном экстазе. Но распростёртая фигура начала шевелиться и что-то бормотать.

Три длинных шага с одновременным доставанием реквизита, падение коленом ей на спину, отчего подтянутые уже к плечам руки подкосились, и преподобная ткнулась подбородком в пол. Щелчки наручников на вывернутых к затылку запястьях. Мячик, который я постоянно на руке подкидываю — в открытый для аха рот. Платочек с серыми крестиками — сдёрнуть вперёд на глазки. И ремешком мячика всё это и примотать.

Тут она рванула.

Никогда не ездил верхом на преподобных. Ну что сказать… — родео.

После длительного молитвенного транса, лежания на каменном полу в неудобной позе, её реакции, и умственные, и физические, были несколько замедлены. Она мотала головой, пытаясь сдвинуть закрывающий обзор платок, рванулась вперёд. Я прижал её к ступеням, прямо перед этим ковчежцем, задрал подолы платьев на ней и на себе. И… «восторжествовал над нею». В некоторых романах это движение именно так и называют. Пристроился и… и преподобился.

Евфросиния была ошеломлена. Таким… вульгарным обращением с её… частью. Эта пауза позволила правильно расставить её ноги, сдвинуть удобнее тряпки, и навалиться всем телом ей на спину, не подставляясь при этом под очень щипучие старческие пальчики.

Ванька-некрофил. Или — пенсионерколюб? Даме 57 лет. По здешним нормам — древность времён Крещения Руси. Для любого местного сопляка моей внешности просто взглянуть с интересом в её сторону — что-то из гробокопательства и разорения честнЫх могил. Но я-то — ого-го-го! — я-то попадун! В 21 веке дамы таких лет бывают бабушками, и при этом остаются тёлочками. Причём, часто интереснее и искуснее молодых и малообъезженных.

Предислава — всю жизнь в пансионате. На полевые работы её не гоняли, зёрно в ступе бесконечно не толкла, детей не рожала, не выкармливала. Ручки у неё сухие, морщинистые. Вот, в наручниках на спине дёргаются. Как известно, первыми стареют кисти рук и шея. А вот попка. И вообще — под платьем она даже очень. Ни жиринки, ничего не отвисает, тело тугое, кожа нежная, белая…

Она снова начал бешено рваться. Родео на взбесившейся тёлке. Пришлось напрячься, прижимая к ступенькам. Коленками она уже вытащилась на следующую. Ну и хорошо. Под мои нажимом на копчик они разъехались до предела. Полы тут… вощат.

Я нервно лапал, мял, щипал… всё что попадалось под руки. Потом докопался. И взял преподобную за клитор.

Оч-чень интересно! Как много нового опыта даёт мне «Святая Русь»! В 21 веке — не доводилось, а тут вот… Сподобился. И, надо сказать, несмотря на святость — очень даже вполне.

Если кто не знает: святость в православии на женской анатомии отзывается не так сильно, как на мужской. В Византийской гос. службе, например, две карьерных лестницы — последовательностей чинов. Типа Петровской «Табели о рангах». Только у Петра было три лестницы: гражданская, военная и военно-морская. У Византийцев — для «бородатых» и для евнухов. В церковной иерархии — смесь: патриархат постоянно шлёт на Русь и иерархов-кастратов. А вот женщин на должности не назначают. Поэтому и не кастрируют.

Евфросиния, видимо, подзабыла о наличии такой детали в собственном организме. Удивилась сильно. Потом — взволновалась. Тоже сильно.

Меня чуть не снесло. Пришлось… вразумлять. Несильный зажим случайно сохранившегося преподобного органа кромками подушечек двумя пальцами. И серия быстрых несильных сжатий с перемещением вверх-вниз. Такая… живенькая пробежка. С лёгким щелчком по кончику. Как по язычку колокольчика. Мы же в храме или где? Здесь же положено… звонить.

Реакция бурная, беспорядочная, лягательно-ругательная. Повторяем. Отзыв — аналогичный. Но — слабее. После четвёртого раза — лёгкие судорожные движения. Устала. Дыхание как у загнанной лошади.

Теперь можно успокоиться и самому. Чуть отодвинуться, самому отдышаться. И неторопливо, целенаправленно и неотвратимо… натянуть её тазобедренный на… на себя. Подождать, послушать сопение и мычание, также замедленно отодвинутся. Создавая иллюзию завершения, давая надежду на прекращение.

Кому — что. Кому — «тоска да печаль» от «всё промчалося», кому — облегчение да радость.