Алексей Замковой - Унесенные магией

— Оживет, — спокойно ответил Молин и, поймав на себе удивленные взгляды, пояснил: — У меня была фигурка жука, а у Баина — бабочка. Обе ожили…

Действительно, не успел еще Молин закончить, как человек на полу пошевелился. К чести сказать, большинство окружающих, в том числе и я, как бы ошарашены ни были, сразу же взялись за оружие. Видя это, приходили в себя и остальные. Когда человек, появившийся из золотой фигурки, сел, на него уже было нацелено не менее двух десятков мечей и копий. Человек попытался что-то сказать, но закашлялся так сильно, что чуть не упал обратно на пол.

— Эв с'абба корриндил хааперак. — Не уверен, что воспроизвожу точно, но слова, наконец вырвавшиеся из его рта, прозвучали примерно так. — Каарена эк'ар!

Быстро, словно атакующая змея, он вскочил на ноги, и никто даже глазом не успел моргнуть, когда острие его странного меча, пробив насквозь и кожаную броню, и тело одного из наемников, показалось из спины бедолаги. Вот теперь все пришло в движение. Кто-то, увидев произошедшее убийство, пришел в себя. Кто-то действовал так, как подсказывали въевшиеся за годы солдатской жизни рефлексы. По меньшей мере два копейных наконечника и одно острие меча чиркнули по чешуйчатому доспеху напавшего, впрочем не оставив на нем даже царапины. Воин, уворачиваясь от очередных ударов, высоко подпрыгнул, отбил щитом направленный ему в голову меч, ушел от удара копьем, приземлился и резко припал к земле. Снова едва заметное движение — еще один из наемников падает, захлебываясь кровью, бьющей из дыры в горле. Незнакомец плавно, будто его тело совсем лишено костей, перетекает в мою сторону. Что-то сильно бьет меня в бок и, уже ударяясь об пол, я понимаю, что меня оттолкнул Ламил. Десятник, спасая меня от очередного удара, ставшего уже фатальным для двоих, просто сшиб меня с ног и парировал предназначенный мне удар своим мечом.

Вокруг все взорвалось криками. Хвала Дарену — это оказались не крики паники, а вопли ярости и проклятия странному воину, неведомо откуда появившемуся и начавшему убивать всех вокруг. Солдаты, повидавшие на своем веку уже немало и готовые к любой неожиданности, пришли в себя почти мгновенно. К сожалению, даже краткого мига растерянности хватило для того, чтобы потерять двоих. И для того, чтобы я сам чуть не отправился в мир иной, если бы не Ламил… Десятки ударов обрушились на убийцу со всех сторон, но от большинства из них он, словно в танце, уходил, а те, что достигли цели, бессильно натыкались на умело подставленный щит или скользили по чешуе доспеха. Мельтешение рук, ног, железа… Кто-то воет, умирая после очередного удара воина… Я мотнул головой, разгоняя повисший в ней туман и, едва встав на четвереньки, поудобнее перехватил меч, с криком бросился к мелькавшим ногам врага. Как и было изображено на фигурке, доспех воина защищает лишь верхнюю часть туловища — все, что ниже талии, было полностью обнажено. Не знаю, повезло мне или воин оказался слишком занят многочисленными противниками, но мой меч, которым я махнул практически наугад, самым кончиком острия задел его левую ногу. Брызнула кровь. Рана, а скорее порез, не очень тяжелая, но все же приятно видеть кровь врага! Я снова взмахнул мечом, одновременно пытаясь встать. Сильный удар по затылку снова отправил меня на пол — воин саданул меня краем щита. Отгоняя кружащие перед глазами звезды, я перекатился на спину и еле успел отклонить голову, как в то место, где только что находился мой лоб, едва не выбив из камня искры, впилось острие вражеского меча. Скорее рефлекторно, чем осознанно, я снова махнул мечом. Кого-то — не знаю, врага или друга, — оцарапал и попытался перекатиться в сторону. Сильный удар ногой по ребрам придал мне дополнительной скорости. Кто-то споткнулся о меня и, заорав, повалился сверху, заливая мне лицо чем-то липким…

Все стихло так же внезапно, как и началось. Только что вокруг стоял невообразимый шум, крики, лязг, топот и… Практически гробовая тишина, ощутимо давя на сознание, повисла над нами. Я рывком сбросил с себя подергивающееся в конвульсиях тело, кое-как протер залитые кровью глаза… Женщина. Ожившая обнаженная фигурка. Обнаженная и божественно красивая в своей наготе, она стоит за спиной напавшего на нас воина. Не просто стоит! Я почувствовал, что глаза вылезают из орбит, а челюсть вот-вот отвалится, словно у древнего, больного старика. Они стояли боком ко мне, и я смог увидеть картину практически во всех подробностях, насколько позволяло то, что я лежу на полу с глазами залитыми чужой кровью, и то, что света вокруг едва хватало на то, чтоб хоть что-то видеть. Рука женщины погружена в спину воина. Как раз в том месте, где должно биться сердце. Дарен! Она же просто голой рукой пробила и чешуйчатый доспех, перед которым пасовала острая сталь, и кожу, мышцы, ребра…

— Гох'риэ фэ гх'аду, Эльфизиахровхо отхрод'э! — выкрикнула женщина, точеной ножкой отталкивая от себя застывшего воина. С чмокающим звуком ее рука выскочила из спины воина, и женщина, брезгливо надув губки, тряхнула ею в воздухе, орошая все вокруг веером кровавых брызг.

— Чего? — выдавил из себя кто-то.

— Это… — раздался другой голос, но тут же смолк.

«Гори в аду, Эльзиарово отродье!» — понял вдруг я.

Вот что она сказала! Слова жутко перекручены, но это тот же язык, на котором говорим мы!

Между тем женщина оглянулась по сторонам и чуть сморщила лоб, словно о чем-то задумалась. Она протерла глаза, отчего вся правая сторона ее лица окрасилась красным — кровью убитого ею воина, которая покрывала всю правую кисть.

— В'эхы ащче кх'то? — не обращая внимания на кровь, покрывшую лицо, спросила она.

«Вы еще кто?» — чуть погодя, дошло до меня.

Наемники вокруг зашевелились. После того, что только что здесь произошло, никто не спешил убирать оружие. Даже то, что женщина абсолютно голая, даже то, что она невиданно красива, не развеивает настороженности окружающих. Если вспомнить, как она убила того воина, казавшегося неуязвимым…

— Прибить ее от греха… — каркнул кто-то.

Наемники угрожающе зашевелились, бряцая оружием. Женщина, прищурившись, смотрит по сторонам. Смотрит на поднимающиеся для атаки мечи, на устремленные в обнаженную грудь наконечники копий…

— Мы здесь случайно оказались. — Я внезапно осознал, что уже стою перед ней и, немилосердно частя, отвечаю на ее вопрос. — Наверху на нас какие-то твари напали. Нам удалось скрыться в пирамиде, а потом…

Снова сморщив лоб, женщина подняла руку в простом останавливающем жесте. Она мотнула головой, отчего длинные волосы, так и оставшиеся золотыми, как были на той фигурке, взметнулись веером.

— Я'ах тхэб'а пхан'имвах'ю, — произнесла она, чуть помолчав, — нхо са тхрауд'ом. Г'ахаври мех'делаене…