Олег Рой - Приключения на «Зеленой дубраве»

Стараясь прятаться за сухими стволами деревьев, чтобы его не увидела злая колдунья, Дори поспешил прочь от ведьминого жилища, прижимая к себе ставший неимоверно тяжелым деревянный ларец. Прошло немало времени, прежде чем гремлин услышал приглушенный шум ручья. Здесь, в мире людей, лесной ручей не разливался на всю округу миллионами серебряных колокольчиков, он бежал через сухую чащу глухо, испуганно, стараясь лишний раз не зазвенеть о камни. Дори отправился по течению. Шел довольно долго, и наконец, к его великой радости, пейзаж вокруг начал меняться. То там, то здесь на сухой земле стали появляться островки травы, на кустах и деревьях показались зеленые листья, ручей зазвенел веселее, и где-то вдали, еще робко, зачирикали самые смелые пичуги. Впервые за долгое время пути Дори смог вдохнуть полной грудью и сразу почувствовал далекий запах хлева, дыма, парного молока и свежевыпеченного хлеба. А это значило, что человеческое жилье уже не за горами!

Обрадованный Дори пошел быстрее. Пение птиц звучало все увереннее, вскоре к нему добавились и другие, радующие душу гремлина, звуки — шорох ветра в листве, мычание коров, лай собак, голоса людей. И вот показалась речка, в которую впадал ручей, а на ее берегу — деревня, окруженная полями, где вовсю кипела работа. Еще немного — и гремлин был уже на деревенской улице, среди утопающих в зелени садов, бревенчатых домиков, с достоинством прогуливающихся кур и отдыхающих в лужах свиней.

Босоногие светлоголовые ребятишки прервали игру в бабки 1 1 Бабки — старинная народная игра, похожая на игру в кости, где бросают игральные кубики. и с любопытством уставились на чужака голубыми и яркими, как небо Кронии, глазами. Дори спросил у мальчишек, как найти кузнеца, и те, галдя и перебивая друг друга, указали ему нужный дом. Если говорить честно, идя к кузнецу гремлин изрядно трусил. Все-таки страшно вот так прийти к незнакомому человеку и попросить помощи в борьбе с ведьмой… Уж не погонят ли его прочь? Где искать другого кузнеца, ведь времени остается не так много, отец дал на все про все три дня. Дори подошел к кузнецовскому крыльцу, собрался с духом и постучал в дверь.

А кузнец Митрофан тем временем лежал на лавке, подперев голову массивным кулаком, и горевал-кручинился. Все у него последнее время было не слава богу. Еще недавно жители деревни завидовали этому парню — он считался одним из самых зажиточных селян, хозяйство процветало, урожай наливался и спел, а его жена была самой красивой во всей округе. А потом пришла беда. Сначала перемерли все куры, потом утки, потом гуси, потом козы, потом свиньи, а потом и корова копыта откинула. Затем весь урожай на огороде тля поела, а совсем недавно и Любушка, жена родимая, захворала и умерла.

У кузнеца, да и у других жителей деревни, не оставалось сомнений в том, что все его несчастья — дело рук злобной колдуньи из темного леса. Он хорошо помнил ту ночь, когда ему приснилось, будто подходит он к колодцу воды напиться, глядит в воду, а отражается там не его, Митрофана, лицо, а морда какого-то барана. И будто смотрел-смотрел он так, не мигая от страха, а морда взяла да язык показала. А потом как захохочет, и смех тоже не Митрофанов, а будто женский, злобный какой-то. Как вскочил кузнец в кровати ни жив ни мертв. Любаша тут же проснулась.

— Что такое с тобой? — спрашивает.

А Митрофан и отдышаться не может, не то чтобы ответить. Успокоился маленько, пересказал свой сон, а Любаша вдруг и говорит:

— Митрофанушко, беда к нам пришла — смотри, не просто так птица вся сразу перемерла.

— Да что ты мелешь? — удивился тогда кузнец. — Какая беда? Случается, что и птица мрет, и скотина падает, всяко бывает в жизни.

А жена головой мотает:

— Нет, родимый, плохи наши дела. Не хотела тебе рассказывать, да ладно. Намедни в лес я ходила, вдоль ручья, по ягоды, и заплутала. Вышла на поляну какую-то. А на поляне той ведьма стояла. Я ее сразу узнала — точь-в-точь, как рассказывают. Коса длинная, тугая, глазища зеленые, как у кошки. С корягой ветхой обнялась и нашептывает-нашептывает что-то, а невдалеке — избушка. Я как увидала, так хотела бежать, да наступила на ветку сухую, хрустнула она, ведьма и обернулась. От взгляда ее я застыла, а она долго так на меня глядела и так пронзительно, словно в душу мою влезла. А потом ведьма взгляд отвела и захохотала, и страшно так захохотала, у меня хохот тот до сих пор в ушах звучит. Побежала я быстрее молнии, ветви на ходу раздвигая, через кусты перепрыгивая. Бегу, а у самой горит что-то внутри, как огонь, как пламя ненасытное. Примчалась домой и ведро воды, наверное, выпила, такая жажда во мне сидела. А теперь вот, гляди, что началось — птицы на дворе уже нет, тебе сны страшные снятся. Того и гляди, накроет нас беда с головою…

Не принял кузнец тогда эти слова всерьез, потому как половину из них прослушал — заснул грешным делом под сладкий Любушкин голос. Потом только понял, что жена-то во всем права оказалась, да не отвратить было уже несчастья.

«Уж хоть бы ведьма и меня до смерти извела, что ли, — рыдал на могиле жены Митрофан. — Зачем жить мне теперь, коли быть одному?»

С кончины Любушки уже месяц прошел, но все никак не мог прийти в себя кузнец, целыми днями просиживал он на кладбище, заливая горе вином. И по хозяйству ему не работается, и дела в кузне забросил, уже селяне недовольно ворчать стали.

Вот и сегодня пришел Митрофан с кладбища домой, плюхнулся на скрипучую лавку и разлегся, безразлично глядя в потолок. Как вдруг кто-то застучал в дверь.

— Опять Дашка, черт бы ее побрал! — воскликнул в сердцах Митрофан, поднимаясь с лавки. Дарья приходилась ему родной сестрой и жила в соседней избе с мужем и четырьмя ребятишками. После кончины Любаши она стала часто наведываться к брату, пытаясь помочь по хозяйству, но кузнеца такая опека только раздражала. Он открыл дверь с намерением высказать сестре все, что накипело, и вдруг застыл в изумлении — перед ним стоял самый странный человек, каких ему доводилось видеть. Крохотный, но не карлик, просто мужчина маленького роста, ему, кузнецу, чуть выше пояса будет. Глаза большие, бегающие, черненькие, как у зверька какого-нибудь, нос широкий, точно у поросенка, с раздувающимися ноздрями, щеки круглые и румяные, что твои наливные яблоки. Из-под странной остроконечной шляпы выбивается кудрявая челка, придавая гостю какой-то нелепый и даже смешной вид.

Когда дверь распахнулась, Дорн струсил окончательно. Такими здоровенными детинами в его мире не были даже тролли, разве что великаны выше, но они не в счет. Однако делать нечего, нужно вступать в переговоры.

— Добрый день! Простите меня за незапланированный визит, но мне необходимо побеседовать с Митрофаном-кузнецом, — неслыханно витиевато для этих краев заговорил молодой гремлин.