Александр Годов - Я не умру

Исхак не знал, что ответить.

Как только жар-камни вспыхнули и чернильная тьма отступила в углы покоев, я подбежал к окну, вглядываясь за стены астулы знати. От нервов крутило живот, к горлу подкатил противный комок. Меня била дрожь, волны озноба одна за другой прокатывались по телу. Я напряг зрения, пытаясь увидеть лжепророков, врывающихся в Юменту, но здание храма мешало разглядеть ворота копателей. Началось… Чувствую присутствие Гектора. Или мне только это кажется? Великие дагулы, дайте сил и мужества выстоять последний бой.

— Владыка, что там происходит? — спросил мастер Гуфран.

Я крепче сжал подоконник.

— Люди спешат разбежаться по своим домам, учитель. Видимо, они порядком испугались из-за того, что погасли жар-камни. За исключением горожан вроде все спокойно — лжепророков нигде не вижу.

Толпа дробилась на узких улочках, растекалась на множество ручейков. Мужья тащили за руки жен и детей в безопасные жилища, дрались и кричали с другими же такими несчастными в тщетной попытке добраться побыстрее. Тошнотворный ветер ворвался в покои, отчего поморщился. Пахло гнилью, потом и почему-то кровью.

— Думаете, это сделал старейшина Димир? — спросил Гуфран.

— Погасил жар-камни? Будем надеяться, что он. Хотя, если честно, меня гложут сомнения.

Я отошел от окна, оглядел мастера. Он сидел на кровати, раскрывшись, и прижимал руки к груди. До сих пор не мог поверить, что видел своего учителя: мышцы сдулись, кожа обвисла. Под глазами висели черные мешки, словно Гуфран в последний раз спал несколько менсе назад.

— Неужели вероотступники настолько сильны? Неужели они могут управлять пламенем жар-камней? — с сомнением спросил мастер и принялся растирать стопы.

Я пожал плечами. Секст, шпион Пророка, обладает бессмертием, так почему стоит удивляться тому, что лжепророки умеют гасить священный огонь? Подошел к стойке с доспехами и с сомнением оглядел снаряжение. Не хотелось ничего надевать. Вряд ли тяжелый панцирь спасет меня от гладиуса врага.

— Хватит, — одернул я себя. — Не превращайся в тряпку.

— Вы что-то сказали, владыка? — спросил Гуфран. — Давайте я помогу вам.

Хотел было отказаться, но, глядя на бесчисленные кожаные ремешки и заклепки, кивнул. Выдвинув нижнюю челюсть вперед, мастер поднялся и поковылял ко мне. Слабо верилось, что старик сейчас не распластается на полу, как даген, вытащенный из норы. К тому же руки еще плохо слушались его, хотя лекари каждый анимам наносили на раны специальные мази старейшины Димира. Однако он ловко взял со стойки наручи, надел на меня и без лишних слов закрепил их.

— Сегодня я умру, учитель, — сказал я и раздвинул губы в слабом подобии улыбки.

— Не говорите ерунды, владыка, — ответил Гуфран и принялся возиться с панцирем. — С нами боги. Вот увидите: дагулы не допустят гибели истинного правителя Мезармоута. Лучше не двигайтесь и дайте мне сделать свое дело. Пальцы совсем не слушаются меня, но натянуть ремешки смогу. И позвольте мне сегодня быть с вами!

Надев тяжелый черный панцирь, я отрицательно замотал головой.

— Нет, Гуфран. Ты останешься. Тебе уже и так досталось.

— Я либо пойду с вами, либо зарежу себя.

Большие костяные двери распахнулись и, громыхая доспехами, в покои ввалился палангай. Под тяжелым шлемом виднелся бледный овал лица, глубокие тени лежали под глазами. Бедняга был напуган, словно увидел самого Юзона.

— Ваше Величество! — воскликнул он и рухнул на колени передо мной. В огромном зале его голос звучал слабо и гнусаво. — В город вошли лжепророки! Они во главе с Гектором направляются к особняку! Что прикажете делать?

Я выжидающе взглянул на Гуфрана. Сердце тяжело билось в груди. Захотелось пить. Всё бы отдал за глоток чистой и холодной воды. И как люди живут в Юменте?

Проведя указательным пальцем по линии шрама, мастер хмуро уставился на пол.

— Мы должны идти к колонне перехода, — сказал он.

— И оставим людей умирать в Юменте? — спросил я, натягивая пояс с двумя длинными мечами. — К тому же мы не успеем: Гектор наверняка предугадал подобный ход. Поэтому собирайся быстрее и пойдем встретим врагов как подобает. Сегодня нас ждет смерть героев!

— Владыка…

Я вскинул руку, призывая мастера замолчать. Тот лишь тяжело вздохнул, подошел к своей кровати и вытащил из-под нее спрятанный гладиус в простых кожаных ножнах. Руки учителя дрожали, пот крупными градинами скатывался с лица.

— Я готов, — сказал он. — Доспехи мне не нужны.

Кивнув Гуфрану, повелел палангаю двигаться во двор. Надеюсь, по пути натолкнусь на старейшину или, по крайней мере, Димир ждет меня уже с охраной. Наши шаги гулким эхом отражались от малахитовых плит, бились о стены и потолок и расползались по коридору. Я следовал за простым солдатом, пытаясь понять, о чем бедняга размышляет. Вряд ли он верит в мою победу. После битвы у ворот копателей абсолютно разрушены иллюзии касательно непобедимости Безымянного Короля. Да и какой я богочеловек? Так, несчастный оскобленный урод, чья судьба — всю жизнь плясать под дудку старейшин.

Интересно: если сейчас рассказать Гуфрану, что я не смог даже поднять меч против Пророка, то он будет и дальше верить в меня? Сомневаюсь.

За очередным поворотом коридора увидел Мору и остолбенел. Испачканная с ног до головы кровью она брела к нам, словно богиня Кулда, сошедшая с горельефов храма. Её шатало из стороны в сторону, казалось, что вот-вот она упадет.

Оттолкнув замешкавшегося палангая, я подбежал к девушке и помог сесть на пол. Руки тотчас окрасились алым, в ноздри ударил мерзкий кислый запах. Бедняжка крепко сжимала в руках трость и тихонько плакала. Смахнув слезы с её глаз, спросил:

— Что случилось?

Она словно очнулась от дремы: бросила испуганный взгляд сначала на меня, затем — на мастера Гуфрана и затряслась.

— Всё хорошо, всё позади, — подбадривал я. — Теперь ты со мной, и никто не сможет обидеть тебя.

— Лжепророк… — выдавила Мора, посмотрела на трость, словно впервые увидела, и с отвращением её отбросила. — Старейшина Димир пригласил меня и лекаря Сертора в свои покои, дабы что-то обсудить. Мы… мы…

Она тяжело задышала.

— Что произошло дальше? — пробормотал мастер Гуфран.

— Мы… Я… Я хотела сесть в кресло, когда в комнату через окно ворвался лжепророк. — В широко распахнутых глазах Моры заблестели слезы, голос зазвучал резче. — Он вырвал мою… мою трость, ударил старейшину Димира, затем выхватил кинжал и перерезал горло лекарю… Я потеряла сознание… А когда очнулась, то… то… — Девушка ладонями закрыла глаза. — Лжепророк воткнул в грудь старейшины кинжал.