Александр Годов - Я не умру

— А что становится с трупом Короля? — спросил старик, иронически вскинув брови.

Секст облизал пересохшие губы, вперил взгляд в пол, дабы возбужденно блестевшие глаза учителя не мешали сосредоточиться.

— В теле мертвого правителя остается человеческая душа, которая не может попасть в царство Юзона без имени. Поэтому посмертно Безымянному Королю дают новое имя.

— Правильно. — Голос старика был трескучим, словно ветер в ледяной пустыне. — Назови мне имена мертвых владык.

Секст сжался, вытаскивая из глубин памяти нужную информацию.

— Август, Гуфран, Кейн, Имад, Марк, Вест и Доминик, — сказал он.

— А почему Безымянный Король должен владеть двумя мечами?

— Это знак божественности, учитель. Только Владыка может одинаково хорошо сражаться и левой рукой, и правой. Даже лучший кудбирион никогда не сравняется по мастерству с ним.

— А может ли стать Безымянным Королем сын нищенки? — не унимался старик.

— Да, учитель. Правителем может стать любой человек в Мезармоуте: сын нищего, богатого, воина, развратника и даже убийцы. На все воля богов. Младенца забирают у родителей, а затем его оскопляют. Будущим Королем занимаются старейшины.

Старик резко поднялся и принялся ходить вокруг циновки Секста. Взгляд юного ученика не отрывался от костяной палки. Вчера учитель избил его до полусмерти только из-за того, что он попросил глиняный стакан с грязной водой. Поэтому сегодня Секст старался думать только о вопросах. Еда и вода подождут. Красные вздувающиеся рубцы на руках — яркое тому доказательство.

— Только Король имеет право издавать указы и управлять городом? — спросил старик.

— До того, как правителю исполнится восемнадцать хакима, Юментой и Венерандумом управляют старейшины. Однако как только Владыка становится мужчиной, священнослужители теряют власть. Они могут лишь советовать. Безымянный Король сам вершит судьбы людей.

Секст почувствовал, как старик встал позади него. В абсолютной тишине хриплое дыхание учителя показалось оглушительно громким. Дрожь прокатилась по телу.

— Можно ли при жизни дать Королю имя, ученик?

— Нет, учитель. Это страшное оскорбление. Тот, кто попытается это сделать, будет тут же казнен.

— А как из младенцев выбирают того, в котором уживаются две сущности? — спросил старик.

Тяжело вздохнув, Секст ответил:

— Имя нового наследника называют старейшины. Выпив перемешанную с кровью дагулов настойку рогерса, они вводят себя в транс и находят нужное дитя. Сам Безымянный Король даже на смертном одре не может указать наследника, так как в этот момент в нем беснуется человеческая душа.

Старик обошел ученика, склонился над ним и пристально всмотрелся в его глаза, словно пытался найти доказательство того, что юноша мухлюет. Секст не стал отводить взгляд. Он с вызовом пялился на учителя, стараясь не думать о костяной палке. Суровое лицо старика было иссечено глубокими морщинами, однако глаза под нависшими седыми бровями горели мрачным огнем решимости.

— Может ли Безымянным Королем стать взрослый, ученик?

— Нет, Безымянный Король перерождается только в младенце. И старейшины тут же его обнаружат.

— Хорошо, очень хорошо, — сказал учитель и улыбнулся еще шире. — Можешь встать.

Секст поднялся, размял затекшие ноги и собирался уже уходить к себе, когда учитель положил руку ему на плечо и кивком показал в угол пещеры. Не сразу удалось разглядеть огромную человеческую фигуру, прячущуюся во тьме. Но вот незнакомец вышел на свет факела, и Секст ахнул от изумления — перед ним возвышался хорошо сложенный мужчина в медном панцирном доспехе. На его лице алели старые зажившие шрамы, короткий ежик волос был слегка припорошен сединой. Однако больше всего выделялись яркие голубые глаза, в которых читались и мужество, и волнение, и ярость, и даже страх.

— Приветствую тебя, мальчик. — Голос незнакомца прогремел мощно и раскатисто. — Я — Гектор, сокрушитель врагов. Я долгое время следил за твоими успехами. Удивительно, как быстро ты запоминаешь все. Это может пригодиться нам.

Секст непонимающе уставился на учителя, но тот склонился перед воином и не поднимал голову с теплой земли.

— Ты так и не представился, — сказал Гектор и растянул губы в едва заметной улыбке.

— Я… Я…

На помощь пришел старик:

— Мальчик волнуется, Пророк. Прости его за косноязычие. Несколько ударов палкой образумят его.

Гектор скривился.

— Больше ты не будешь его бить, Гай. Нельзя так жестоко обращаться с маленьким. Ведь когда-нибудь ребенок вырастит и отомстит за причиненную боль. Я ясно выразился?

— Да, Пророк, — сказал старик.

Гектор подошел к мальчику, положил тяжелые ладони ему на плечи.

— Я знаю, как тебя зовут, дитя, — проронил он густым сильным голосом. — Ты Секст. И ты мне нужен для очень важной задачи…

Медные панцирные доспехи палангаев, казалось, горели огнем в свете ярко полыхавших жар-камней, вплавленных в стену Нижнего Города. Наконечники сотен копий были направлены на узкий проход, ведущий в бесконечные лабиринты туннелей, в которых обитали дагены, фили, алахамы, хунфусе и… вероотступники. Я стоял чуть поодаль от кудб и мысленно прикидывал, как поведут себя враги. План казался простым: поставить у двух тоннелей витамов солдат и ждать, когда лжепророки вылезут из своей норы.

Возле городской стены растянулась цепочка копателей. Около тысячи мужчин боязливо оглядывались на стерегущих их демортиуусов в тщетной попытке понять, что происходит. Даже отсюда я чувствовал сшибающие с ног запахи немытых тел. От одного вида их грязной кожи становилось противно. Предатели! Скоро витамы поймут: моя жалость не распространяется на тех, кто наплевал на устои дедов и отцов, кто решил, что может безнаказанно убивать мирных граждан.

Я еще раз оглядел палангаев. Возле больших каменных ворот, ведущих в подземные лабиринты, стояли четыре кудбы солдат, остальные три — у другого входа в туннели. Демортиуусы же следили за тем, чтобы никто из витамов не попытался скрыться. Вскоре к стене явился старейшина Димир, позади которого рабы тянули четыре доверху набитые пыточными приспособлениями повозки. Больше никто из копателей не храбрился: лица многих побелели, кто-то упал на колени и стал молить отпустить его к семье.

Я лишь хмыкнул, повелел мастеру Гуфрану идти за мной и, позвякивая доспехами, направился к витамам. Ярость душила, не давала расслабиться ни на перкут. Предатели! Жалкие черви! Ничтожества! Что им не хватало? Они безбедно жили, их семьи не знали голода. К тому же обычные горожане почитали копателей: с давних времен витамы добывали мясо, шкуры, кости и драгоценные травы. Может, они усомнились в моей божественности? Или же поставили себя выше Безымянного Короля? Не прощу! Уничтожу, сотру в порошок, заставлю жрать землю и лизать сапоги!