Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

— Это Унтан Виорн. — Старший кивнул в сторону высокого спутника в желтой блузе, безвкусно ярких красных сапогах и нелепом головном уборе с кисточками, пятнистом, словно шкура леопарда. — А это Малион Гейнтраст. — Он посмотрел на третьего гостя, бледнокожего и скромно одетого, с безразличным выражением лица и холодными внимательными глазами. — Мы все — большие поклонники вашего таланта и специально прибыли сюда от далеких гор Мауренрона, чтобы выразить вам свое восхищение.

— Трудно найти подходящие слова, чтобы описать восторг, который я испытываю, стоя рядом с самим Пуилейном из Гиуза, — добавил долговязый Унтан Виорн преувеличенно мягким, бархатистым голосом, немного напоминающим змеиное шипение.

— Мне кажется, что вы достаточно легко находите слова, — заметил Пуилейн. — Но возможно, это просто фигура речи. Вы не откажетесь выпить со мной? В утренние часы я обычно выбираю что-нибудь незамысловатое, наподобие вина из Санреале.

Он указал рукой на пару округлых серых бутылей. Однако Кештрел Тсайе вытащил из-под шубы два зеленых сосуда сферической формы и также поставил их на стол.

— Не сомневаюсь, что ваш выбор превосходен, мастер. Но мы наслышаны о вашем пристрастии к виноградному вину и принесли вам в подарок эти бутыли с настоящим старинным вином, знаменитой голубой амброзией Мауренрона. Возможно, здесь о ней и не слышали, но я уверен, что эта новинка вам понравится.

Пуилейн и в самом деле никогда прежде не пробовал амброзию Мауренрона, но сразу определил, что это грубый и простой напиток, годный лишь для того, чтобы растирать им усталые ноги. Однако он сохранил приветливое выражение лица, внимательно разглядывая оплетенные бутыли, поднося их к свету и взвешивая на руке.

— Добрая слава о вашем вине еще не достигла наших краев, — дипломатично ответил он. — Но я предлагаю попробовать его позже, а перед обедом, как вы уже слышали, я предпочитаю легкое вино, которое, возможно, придется по вкусу и вам.

Пуилейн вопросительно взглянул на гостей. Они никак не выразили несогласия, и он произнес заклинание, открывающее бутыли санреале, и наполнил бокалы.

Вместо тоста Унтан Виорн процитировал одно из самых известных стихотворений Пуилейна:

Он читал с отвратительной интонацией и неправильным ритмом, но, по крайней мере, не перепутал слова, и Пуилейн пришел к выводу, что гость все же хотел сделать ему приятное. Потягивая вино, он с интересом рассматривал странную троицу. Они походили на отъявленных бандитов, но, возможно, их грубые манеры были обычными для жителей Мауренрона, куда он так ни разу и не добрался за время своих дальних путешествий. Судя по всему, в своей северной стране они занимали высокое положение: были герцогами, или принцами, или, на худой конец, министрами. Пуилейн с едва теплящимся интересом размышлял над тем, чего эти люди хотят от него. Не проделали же они столь долгий путь лишь для того, чтобы почитать ему его собственные стихи?

Джимбитер был уверен, что они явились сюда с недобрыми намерениями. И вполне могло оказаться, что этот проницательный знаток человеческой души не ошибся в своих выводах. Однако бокал вина на время умерил беспокойство Пуилейна. Теперь гости казались ему лишь новой забавной головоломкой. Он решил подождать, что произойдет дальше.

— Надеюсь, ваше путешествие было не слишком трудным? — вежливо поинтересовался он.

— Мы немного знакомы с магией, и прихватили с собой несколько полезных заклинаний, которые и вывели нас к цели, — объяснил Унтан Виорн. — Только переход через Келпусар оказался по-настоящему трудным. В том месте, где его пересекают горы Одиннадцати Сомнений.

— О, я хаживал через те края, — оживился Пуилейн. Это было удивительное нагромождение неотличимых друг от друга по виду скал, и все дороги там казались одинаковыми, хотя лишь единственная из них вела в нужном направлении, а остальные сулили путникам множество неприятностей. — Но вы, очевидно, отыскали верное направление, а также с неменьшей ловкостью одолели Ворота Призраков и миновали смертельно опасные Столбы Ян Сфоу.

— Надежда попасть в то место, где мы сейчас находимся, провела нас через все препятствия, — произнес Унтан Виорн еще более елейным голосом. И снова процитировал Пуилейна:

Как варварски произносил он эти изысканные стихи! Сколь бесцветно звучал его голос, когда он дошел до восхитительной финальной строки! Однако Пуилейн постарался скрыть свое возмущение. Эти чужеземцы оказались его гостями — пусть даже незваными, — и по законам гостеприимства он должен был развлекать их непринужденной беседой. Кроме того, они в какой-то мере и сами развлекали его. В последние годы жизнь Пуилейна протекала в строгом и нерушимом порядке. Появление северных варваров, читающих стихи, внесло в нее некоторое разнообразие. Он все более сомневался в справедливости подозрений Джимбитера.

Ничего опасного в гостях он не видел, за исключением разве что холодных глаз того из них, который пока еще не произнес ни слова. Джимбитер, очевидно, принял за дурные намерения самоуверенность и скверные манеры чужаков.

— Еще мы слышали, что вы коллекционируете всякие диковинки. Позвольте нам в знак восхищения вашим талантом вручить вам скромный подарок, — сказал закутанный в шубу Кештрел Тсайе и тоже процитировал короткий отрывок:

— Малион Гейнтраст, если тебя не затруднит…

Кештрел Тсайе кивнул спутнику с холодными как лед глазами. Тот достал не замеченный ранее Пуилейном мешок и вытащил оттуда барабан из красного сандалового дерева с туго натянутой шкурой таупина. Девять красноглазых человечков исполняли на ней непристойный танец. Следом появилась небольшая прозрачная сфера из зеленого халцедона, внутри которой бился и кричал пойманный в ловушку демон. А за ней — крохотный флакон, заполненный приятно пахнущей желтой жидкостью, которая то выливалась на пол, то снова возвращалась в сосуд. Гость продолжал вынимать из мешка подарки, пока на столе перед Пуилейном не выстроилась дюжина подобных безделушек.

Тем временем хозяин уже почти допил вино из своей бутыли, и у него начала кружиться голова. Гости же, которым досталось лишь по трети бутыли, едва пригубили из своих бокалов. Неужели они были настолько воздержаны в питии? Или это искрящееся вино санреале оказалось слишком изысканным для их неприхотливого вкуса?