Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

— Нудная старушенция! — буркнул Кугель, бросившись на застеленную для него узкую кровать.

Он вытянул длинные ноги и скрестил руки за головой. Уже перевалило за полночь, а он большую часть дня провел на ногах, прислуживая госпоже Вайссе. Во-первых, он выполнял тысячи мелких поручений, придуманных ею для него, каждое из которых уводило его все дальше от дома и зеленой птицы, и хотя он что было сил напрягал слух, стараясь разобрать заклятье, с помощью которого госпожа Вайсса проводила его мимо гогмагога, до сих пор Хитроумному не удалось уловить ни одного внятного слога. Во-вторых, ему пришлось сопровождать даму ко двору принца Кандива Золотого. Последнее также не приближало Кугеля к цели, но тем не менее он с удовольствием предвкушал, как станет форсить перед придворными дамами. Каково же было его разочарование, когда оказалось, что ему положено ждать на переднем дворе со слугами и лакеями других аристократов, вкушая апельсиновую водицу, маленькие пирожные и слушая кухонные сплетни.

— И все равно, — сказал он себе, — я — Кугель Хитроумный! Я уже добился большего, чем Метерналис, чья мудрость вне всяких сомнений. Но он не зашел так далеко, как я. Разве я не проник в дом и не завоевал доверие сестер? Я знаю, где держат птицу. Теперь мне нужен лишь шанс, возможность остаться наедине с Пиппи и какое-то средство заткнуть ему клюв, чтобы тихонько вынести эту тварь из дома, а еще — разузнать заклинание ухода, чтобы обойти охранника.

Хмурясь, Кугель принялся размышлять о первом необходимом условии. Не было никакой надежды провернуть дельце в те часы, когда ему приходилось бегать на задних лапках перед госпожой Вайссой, — то есть все время, пока старуха бодрствовала. Вставала она обычно перед обедом. А до этого за зеленой птицей присматривала госпожа Трунадора — и следила она весьма пристально.

Кугель помрачнел еще больше, представив сомнительные «прелести» госпожи Трунадоры. Потом пожал плечами.

— Ну и что из того, Кугель? Разве не приходилось тебе работать с женским полом? Если не сумеешь снискать расположение старой ведьмы, ты не сын своего отца!

Итак, когда госпожа легла спать, Кугель отправился в оранжерею. Приблизившись к двери, он заметил тащившуюся впереди кухонную прислугу с парой ведер, над которыми клубился пар.

— Эй, ты! Что несешь?

Служанка повернулась и тупо уставилась на Кугеля.

— Горячую воду из кухни. Мой господин должен принять ванну.

— Твой господин? Ты имеешь в виду зеленую птицу?

— Ну да. Моя хозяйка требует приносить свежую воду каждое утро. Меня побьют, если я опоздаю, — многозначительно добавила девушка.

Отчаявшись отыскать в фигуре служанки мало-мальски соблазнительный изгиб плоти, который можно было бы ущипнуть — или по которому можно бы было похлопать, — он решительно забрал у девицы ведра.

— Сегодня я сам отнесу воду. Возвращайся к мытью посуды!

Бормоча что-то, служанка ушла. Кугель толкнул плечом дверь, вошел в оранжерею — и сразу увидел госпожу Трунадору с зеленой птицей на плече; старая женщина, лепеча какую-то нежную чушь, кормила любимца засахаренными шариками из тапиоки.

— Доброе утро, милая госпожа, — поздоровался Кугель, опуская ведра. — Смотрите! Я принес свежую воду для ванны маленького Пиппи.

— По чьему приказу? — осведомилась госпожа Трунадора.

— Ну, как бы это сказать — ваша досточтимая сестра пожелала, чтобы я обеспечил птице комфорт во всех отношениях. И вот я здесь, готов служить и исполнять любые ваши требования.

Желтые глаза госпожи Трунадоры сузились. Нетерпеливым жестом она указала на широкую серебряную чашу, стоящую рядом с высоким серебряным кувшином на столике из зеленого серпентина:

— Тогда лей воду сюда!

Кугель повиновался покорно и почтительно, как положено слуге.

— Что мне делать дальше, госпожа?

— Готовь ванну, дурак.

Трунадора сама подхватила кувшин и плеснула в лохань охлажденную воду, облагороженную цветочными ароматами. Потом добавила пригоршню розовых лепестков.

— Сунь руку в воду! Проверь, комфортная ли температура; вода должна быть не холодной, чтобы наш птенчик не простудился, но и не горячей, чтобы не ошпарить его.

— Тогда, думаю, лучше добавить еще холодной, — сказал Кугель, подавляя желание немедленно сунуть обожженные пальцы в рот.

Температуру воды довели до приемлемой; только после этого госпожа Трунадора посадила зеленую птицу на обод серебряной чаши. Пиппи с готовностью прыгнул в ванну и принялся плескаться, разбрызгивая воду во все стороны, — больше всего, естественно, досталось Кугелю.

— Внимательно следи за Пиппи, — велела госпожа Трунадора. — Нельзя, чтобы вода попала ему в его сладенькие маленькие ноздри.

— Конечно, госпожа.

Госпожа Трунадора проследовала к стенному шкафу, открыла его — и за дверцами обнаружилась маска Шандалуна, бога южного ветра, которому поклоняется народ Фалганто. Женщина вскинула руки, прошептала молитву, и тут же из приоткрытого рта маски бога заструился теплый воздух. Тем временем Кугель не отрывал глаз от зеленой птицы, мокрое оперение которой некрасиво съежилось и посерело, так что сейчас Пиппи походил на какую-то нездоровую помесь вороны и утонувшей крысы. А размышлял Хитроумный о том, как ему расположить к себе госпожу Трунадору, поскольку его персона, похоже, ее все-таки не устраивала.

— Госпожа, — произнес наконец Кугель, — я обеспокоен.

— Что-то с моей обожаемой крошкой? — Трунадора мигом обернулась, чтобы убедиться, что с зеленой птицей все в порядке.

— Нет, госпожа, это касается меня лично.

— А при чем тут я?

— Я подумал, вероятно, вы можете дать мне совет, поскольку лучше знаете свою сестру. — Лицо Кугеля изображало при этом огорчение человека, который, однако, не в силах побороть своих рыцарских порывов, — Хитроумный весьма неплохо справился с этим выражением.

— Что ты такое несешь, парень? В Вайссе нет ничего сложного: сплошное тщеславие и потворство собственным слабостям. — Госпожа Трунадора издала резкий смешок. — А в дни молодости ее мог отлично узнать любой привлекательный мужчина, который выказывал желание подойти к ней.

— В этом-то и причина моего беспокойства. — Кугель опустил глаза, как бы в смущении.

Брызги вновь окропили его лицо, и он украдкой, из-под ладони, которой смахивал воду, недобро взглянул на зеленую птицу.

— Она — дама преклонных лет. Когда она попала в беду, я кинулся к ней на помощь, как кинулся бы на помощь собственной матери. Она предложила мне службу — как я решил, из чистой благодарности. Но…

— Да?

Кугель прикусил губу.

— Как же мне сказать это, никого не оскорбив? Вчера вечером она сделала мне определенные… предложения, весьма нескромные.