Ольга Волкова - Дело: Темное

- Неужели?- удивленно произнес рыцарь.- А я-то думал, они не войдут без приглашения, видать, ошибался. А теперь повторяю специально для вас,- он холодно посмотрел на Алекса.- Бегите, удирайте полями или чем вы там собрались удирать, потому что мне, чтобы снять броню, понадобится, по меньшей мере, минут пять. Я никого с собой не удерживаю, нечисть, а уж тем более девушку. К тому же, это доспех моего отца, а такую вещь я не брошу и под страхом смерти. И если "ты", нечисть, еще раз посмеешь заговорить со мной в таком тоне, не будучи даже моим товарищем, то тебе придется опасаться не только упырей, - Генрих положил руку на эфес меча. - Забирайте девушку и бегите, раз хотите бежать. Был рад нашему знакомству. Но поторопитесь, я еще хочу успеть закрыть двери.

Ворота содрогнулись. За ними осатанело взвыли сходящие с ума от такой близости желанной добычи твари.

- Если нет двери - не нужно разрешение. - Мстивой подобрал отлетевшее полено, снова подпер им ворота - на всякий случай. - Они же неспроста ворота ломают, снесут - их уже ничто не задержит. Впрочем, это дело твое, хочешь - оставайся. А мне девку спасать надо. Зима, уходим!

Девушка молча стояла в комнате позади Генриха, прижав к груди свою сумку. Вид у нее был испуганный, ошарашенный, но в глубине бездонных черных глаз, устремленных на Генриха, виделась глубокая обида и печаль.

- Я думала, вы не такой как все. - тихо проговорила она. - Я думала вы другой, не такой, как остальные, подумать только...

Генрих только сейчас сообразил, что его тираду, обращенную к Алексу, Зимка слышала от первого до последнего слова.

- Зима!

- Я - тоже нечисть. А вы... рыцарь. Такой же, как и остальные. Боги, и о чем я только думала...

- Ты долго будешь болтать? - взревел со двора Мстивой. Полено, которым он подпер ворота, долго не выдержало - тоже отлетело, и теперь крепкие створки дрожали, грозя вот-вот распахнуться.

- Удачи вам, несмотря ни на что. - Зимка проскочила мимо рыцаря, на ходу закидывая ремень сумки через голову. Мстивой сходу развернул ее за плечо и подтолкнул в нужном направлении - за дом, к дальнему забору, куда девушка и припустила со всех ног.

- Удачи, рыцарь. - усмехнулся Мстивой. - Ты - он ткнул пальцем в сторону Алекса. - Уходим! Показывай, куда бежать!

- Я не нечисть! - напоследок вызверился Алекс и повернулся к оборотням. - Через забор за домом и в сторону леса. Там домов я не видел... Зимка, шкатулка и та вещь у тебя?

Парень еще раз, последний, окинул взглядом двор и шмыгнул в проход, ведущий на задворки.

Рыцарь криво усмехнулся, пожав плечами и достав клинок, отсалютовал убегающим. Не такой, как остальные... надо же. Да нет, он как раз оставался таким же. Таким же, как все те, кто сражался до него с нечистью. Таким же, как его отец, который пал в бою против оной нечисти. А сейчас, воин уже слишком устал бегать по лесам и слишком устал бегать вообще в поисках какой-то школы в компании тех, кому чужд рыцарский Кодекс и Истинная Вера. Похоже, священники были правы... Якшаться с нечистью - все равно что идти против Вечного Отца и тех, кто согрешит в этом, ждет только смерть. Ведь у нечисти нет ни чести, ни совести. А он совершил множество грехов и все из-за одного смазливого личика, из-за проклятого увлечения девчонкой-оборотнем, он поверил, что нечисть достойна нормальной жизни среди людей... Генрих зашел в дом, заперев за собой дверь, надел шлем, лежавший на столе и опустился на одно колено, сложив руки на крестовине меча. Клинок отца, клинок охотника за нечистью, клинок, содержащий в сплаве серебро, смертельное для многих из этого проклятого рода.

- Твоя взяла, Светлый... или как там тебя! - засмеялся он. - Наверное, ты все же был прав и этот мир стоит того, чтобы его очистить. Ведь вокруг нет ничего, кроме предательства, трусости и скверны! Жаль, что я не понял этого раньше... - с горькой усмешкой рыцарь опустился на колени и зашептал последнюю молитву:

- Вечный Отец, предаю свою душу в руки твои. Дай мне силы в бою последнем, укрепи дух мой пред смертью, не дай тьме и страху ослабить меня. Ибо ты Свет Вечный и Истина Вечная. И Царствие Твое наступит в Мире. In Deum Lumen!

Генрих Мария фон Гогенцоллерн, виконт Сивашский, племянник эрцгерцога Дитриха Себастьяна фон Гогенцоллерна- Штауфенберга, третьего в линии престолонаследия и сын Вольфганга фон Гогенцоллерна-Штауфенберга, прославленного охотника на нечисть, поднялся на ноги, и выставив перед собой клинок, прижался спиной к стене. Пришло время умирать с честью.

Ворота рухнули в тот самый момент, когда троица беглецов оказалась за забором. Мстивой, последним преодолевавший преграду, еще успел заметить, как с хрустом отлетел в сторону крепкий засов, как повисла на одной петле одна из распахнутых створок, успел уловить голодный, хищный блеск десятков алых глаз торжествующе взвывших тварей, хлынувших во двор...

А после, приземлившись по ту сторону забора, кузнец дернул за руку бледную, застывшую от ужаса Зимку, рявкнул на Алекса и рванул к видневшемуся вдали лесу, не оборачиваясь назад.

Рыцарю повезло меньше.

Дверь задержала вампиров разве что на несколько секунд, а после попросту с грохотом рухнула на пыльный деревянный пол. С улицы пахнуло тленом - уже без всякого цветочного аромата, один лишь стылый запах затхлой плесени и смерти. Твари ринулась одна за другой - быстрые, злые, почти ощутимо голодные. Мужчины, женщины, дети, старики - с искаженными в жутких гримасах лицами, красными сверкающими глазами, с внушительными мутно-желтыми когтями, голодными, предвкушающими оскалами ощеренных пастей. Двигались они быстро, ловко и совсем не по-людски, издавая утробное звериное рычание...

Огонек оставленной Зимкой свечи дернулся и захлебнулся в лужице воска, и вжавшийся рыцарь остался в кромешной темноте, наедине с алыми горящими глазами сходящих с ума от голода тварей.

Меч рыцаря, верный серебряный клинок, разящий нежить - во имя Единого! - не подвел и на этот раз. От первых тварей, рванувшихся к нему, рыцарь отбился, почти наугад, наощупь, ведомый лишь своим чутьем... но их было несоизмеримо больше против одного, пусть и умелого, воина. В какой-то момент уже выбивающийся из сил рыцарь почувствовал страшный удар и ослепляющую боль - рука вампира с прочными полупрозрачными когтями пробила живот, кажется, даже не заметив доспеха. Почуявшие запах крови твари взвыли, обезумев, и навалились сильнее - скопом, теснясь, отталкивая друг друга, мешая, стремясь первыми добраться до желанной добычи...

Последнее, что услышал Генрих - злорадный, торжествующий смех, погасший в режущем уши вое.

А после вампир, подскочивший к рыцарю - страшный, старый, с щекой, облезшей едва ли не до костей, протянул руки и, круто повернув, оторвал ему голову. Кровь хлынула фонтаном, забрызгав стены и торжествующих безумных тварей, с рычанием набросившихся на мертвое уже тело...