Анна Стриковская - Богиня Любви-I: Воплощение

– Мы сейчас наедине, так что не смущайся. Сейчас я не Высочество, а твой друг.

– Друг? – протянула я недоверчиво.

Ага, друг нашелся. Видали мы таких друзей в гробу в белых тапочках. Будет он мне тут зубы заговаривать. Не люблю я когда меня используют.

– Друг, Ася, друг. Я хочу тебе только хорошего, поверь мне. Ты уже сделала для меня и моей страны много доброго: спасла и вернула моего брата, помогла нам разработать программу борьбы с врагом, и, надеюсь, еще сделаешь, а я умею быть благодарным. Перестань уже ершиться, тебе нечего бояться. Чего ты не захочешь, того и не будет. Я не собираюсь тебя принуждать.

– Ага, только все время проверяешь границу дозволенного. А вдруг вчера было нельзя а сегодня уже можно.

Красавец засмеялся, да так, что у меня внутри все перевернулось.

– Умная девочка. Поверить не могу, вернее привыкнуть, что тебе всего двадцать четыре. В этом возрасте мы только в начальную школу ходим. А в тебе сразу и ребенок, и умудренная жизнью женщина. Да, ты сама заметила, что впервые обратилась ко мне не на «ВЫ»?

Он что, за дурочку меня держит?

– Заметила, естественно. Я сделала это сознательно. Ты попросил называть тебя так, я не нашла причины отказать.

– Отлично, поговорим по-дружески. Я наконец вспомнил, зачем к тебе пришел. Пообщался я тут со своим братом. Хотел его поругать за то, что он вернулся без разрешения. Когда мы встретились в коридоре, откуда он тебя унес, я видел, что он готов на все, чтобы остаться с тобой. Даже против твоей воли.

– Мне тоже так показалось. Не скажу, что это меня обрадовало, но последующие действия удивили, если честно

– Что он сделал?

– Сгрузил на кровать, поцеловал руку и ушел. Молча.

– У тебя есть объяснения? Дело в том, что затем он пришел ко мне, сказал, что понял, как был неправ, и добровольно отбыл в лагерь, откуда перед этим сбежал. Еще он сказал, что если бы ты его любила, он бы от тебя не отказался. А так он предпочтет найти себе другую девушку, у которой более адекватные представления о любви. Если сравнивать с тем, что было три дня назад, это просто другой человек. Ты ему что-нибудь сказала?

– Нет. Я просто подумала, как было бы хорошо, если бы его дурацкая страсть прошла и он оставил меня в покое. Кажется, об этом я взмолилась Богам.

– Похоже, Боги тебя услышали. Хотел бы я сказать то же самое о себе. И все таки я не могу понять, почему ты согласилась соединиться с моим братом, если не любишь его? Ты ведь не знала тогда, что это поможет зарядить амулет?

– Честно? Не знаю. Это же произошло не в первый день, до этого мы с ним прожили в одном доме целую неделю, даже больше. Все искали способ вернуть его домой. Очень подружились. Понимаешь, Арк, я не чувствовала в нем мужчину, и сейчас, несмотря ни на что, не чувствую. Но он мой друг. Ему было так плохо, одиноко, неуютно в моем мире. А в тот день накрылась наша последняя надежда на то, что нам удастся зарядить амулет. Он плакал, как дитя, и я его пожалела. Наверное, он меня не так понял, а мне поздно было отступать.

Про порнуху я решила не рассказывать, хрен знает, как принц это воспримет.

– Ты его все равно не любила? Но вам удалось получить силу от этого соединения, значит, ты испытывала настоящее чувство.

– Ты меня спрашиваешь о том, о чем я сама только раздумываю, но однозначного ответа дать не могу. Попробую все же объяснить, как я себе это представляю. Сначала вопрос: ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?

Принц кокетливо заулыбался:

– До определенного предела. Пока я твой друг…

– Но при случае рассчитываешь на большее. Мужская точка зрения. Понимаешь, для меня мужчина может быть другом. Это значит, что я потрясающе к нему отношусь, как к родному брату, но не вижу в своей постели. По разным причинам, например, люблю другого или… Пойми, не всякое существо мужского пола женщина воспринимает как мужчину. С другой стороны, могу представить ситуацию, когда моему другу плохо, очень плохо, и все, что я могу для него сделать – это лечь с ним. Не потому что мне так уж этого хочется, просто это единственное, что может как-то облегчить его страдание. И будь уверен, если я на это иду, я дам ему все, что смогу: всю нежность, всю любовь, на какую окажусь способна. Но это мера, так сказать, временная. Ему станет лучше, и мы снова будем только друзьями.

– А если в результате у него возникнет к тебе сильное чувство, которое ты не захочешь разделить?

– Что ж, мне будет жалко потерять друга, но жертвовать собой глобально на всю оставшуюся жизнь я не стану.

Мужчина сначала посмотрел на меня недоверчиво, а потом сверкнул глазами:

– Я никогда не рассматривал этот вопрос под таким углом. Ты здорово все объяснила. Я понял твою точку зрения. Можешь мне не верить, но она во многом является и моей. Особенно что касается глобальной жертвы. Меня удивляет другое. Ты так искренне и подробно мне отвечаешь. Я был уверен, ты скажешь мне что это не мое дело.

Это действительно не его дело. Почему же я так старалась, отвечая? Хотела, чтобы он меня понял?

– Ну, мы же друзья, вроде… С друзьями надо быть честной и искренней. Вот ты честен со мною? Хотя конечно это не мое дело.

– Ты меня дразнишь, а на самом деле отказываешь. Понял, не дурак. Да, дорогая, я пришел, чтобы сказать: через два дня на третий мы выступаем. Перенесем наш штаб подальше от чужих глаз и ушей. Здесь слишком много придворных нашего короля. Я не хочу оставлять тебя во дворце, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. А без моей защиты может быть всякое. Если ты обратила внимание, те, кто с тобой общаются, все очень хорошо к тебе относятся. Считают тебя полезной, да и просто симпатизируют. Все они мои друзья и единомышленники, но нас мало. Всего пятеро, если причислить сюда и моего брата, шестеро. Для остальных ты нонсенс, выскочка-лебда, пусть и с магическими способностями. Да, ты не знаешь, в нашем мире у лебд магических способностей не бывает. Для окружения короля Саргола лебда – не человек. В лучшем случае вещь. Чужая вещь. Для всех посторонних – моя вещь, а меня здесь не просто не любят, ненавидят. Чужую, вещь своего врага, не грех использовать и сломать, или просто уничтожить, если попользоваться не удается. Придурки вроде барона здесь не редкость, а когда я уеду, так легко ты не отделаешься. Поэтому я приглашаю тебя с собой.

Похоже, он был искренним, говорил по крайней мере разумно. Это согласовывалось с тем что я уже знала. Так что выпендриваться не приходилось.

– С благодарностью принимаю. Я поняла все что ты мне сказал и не рвусь остаться во дворце. Принять непосредственное участие в исторических событиях – вряд ли я смогу от такого отказаться. Но у меня ничего нет кроме торшера. Для похода нужна одежда и снаряжение, я правильно понимаю?