Аня Чеблакова - Смерть волкам

Когда все наконец построились, охранники повели их дальше по коридору к лестнице с выщербленными ступенями, по которой новенькие поднимались несколько часов назад. Пока ребята спускались по ней, Веглао вспомнила, какой шум стоял в её школе, когда все бежали на обед. Здесь же никто не болтал, не смеялся, не галдел, и только стук десятков шагов отражался от глухих стен. Вскоре они оказались в столовой, где в обязательном порядке сполоснули руки и проследовали к столам.

Столовая была мрачным помещением с маленькими окнами где-то под потолком. Столы были ничем не накрыты, а краска, которой они когда-то были покрашены, совсем облупилась. Ребята по команде расселись на скамьи за столами - по трое на каждую. Перед каждым уже стояла мятая алюминиевая миска и лежала ложка из того же материала. Из дверей кухни появился разбойничьего вида повар с несколькими помощниками. Одни из них ставили на столы миски с серым хлебом, другие раздавали фаянсовые стаканы с чаем, третьи разливали по мискам овсяную кашу. Когда они покончили с этим, раздалась команда приступать к ужину, и тут же десятки ложек застучали по краям тарелок.

Судя по запаху, кашу передержали на огне, но выбирать было не из чего. Веглао зачерпнула ложкой уже холодноватую массу цвета изнанки старых обоев и попробовала. Она была отвратительно приготовлена - мало того что здорово пригорела, так ещё и соли явно пожалели. Вкус напомнил девочке один случай из её школьной жизни, когда соседка по парте сунула нос в бумажку, на которой она девять раз написала "Тальнар". Веглао вырвала листок из руки соседки прежде, чем та успела что-то там рассмотреть, и сунула его в рот. Оставшиеся пять минут до звонка она сидела, опустив голову, чувствуя, как полыхают от стыда щёки и как убийственно насмешливы взгляды одноклассников, и медленно жевала ком бумаги, отрывая от него зубами и проглатывая отдающие деревом лохмотьишки. Овсянка по вкусу ничуть не отличалась от того листка. Несмотря на весь свой голод, Веглао не смогла доесть её до конца и, только ополовинив тарелку, отодвинула её от себя. На это тут же отреагировал сидевший напротив ушастый пацан ненамного старше её самой.

- Не будешь есть? - встрепенулся он, и его тусклые глаза вспыхнули от надежды и жадности. Веглао помотала головой, и мальчик тут же пододвинул её тарелку к себе через стол и принялся есть с такой жадностью, что только ложка по дну стучала. Девочка почувствовала, как к её щекам приливает кровь. Она повернулась к Октаю. Тот тоже не ел кашу. Почувствовав взгляд подруги, он приподнял голову и тихо сказал ей:

- Ненавижу это место.

Веглао дала бы голову на отсечение, что каждый из присутствующих здесь молодых оборотней с готовностью подпишется под этими словами.

После ужина их снова построили в шеренгу и тем же порядком повели наверх, а затем заперли в камерах. За окном было уже темно, но лампа под потолком всё ещё ярко горела. Нейсури сразу легла на кровать и закрыла глаза, а Веглао некоторое время посидела, глядя на окно, которое было забрано двойным рядом стальных прутьев.

Прошло немного времени, прежде чем все лампы резко погасли. Теперь они горели только на территории двора и в коридорах. Видимо, это и было сигналом к отбою. Позже Веглао узнала, что по уставу свет нужно отключать ровно в десять, а не в восемь, но тюремное начальство экономило электроэнергию - надо полагать, заботясь об окружающей среде.

По старой привычке Веглао не стала раздеваться, лишь сняла ботинки. Это оказалось правильным решением: на отопление камер тратилось очень мало дров (опять же, возможно, из-за заботы о природе), и постель была так холодна, как будто простыни только что занесли с улицы. Свернувшись клубочком под одеялом, Веглао растёрла ладошки, подула на них и попыталась устроиться поудобнее.

- Эй, ты спишь? - послышался тихий голос.

- Нет, - пробормотала Веглао.

Послышался шорох. Нейсури легко соскользнула с кровати и села рядом с Веглао. Откинув одеяло и приподнявшись на локте, девочка почувствовала, как соседка наклонилась к ней и, согрев своим тёплым дыханием её щёку, зашептала:

- Никого здесь не лечат. Они только заставляют нас работать до посинения, чтобы к полнолунию никаких сил не оставалось, и мы не буянили сильно. Но оно всё равно сильное, на него это не влияет. От этой работы только хуже.

- Работать? Где?

- Рядом есть заброшенная деревня... была то есть, ребята рассказывали. Её сначала снесли, а теперь там строят большой посёлок городского типа. Нас туда водят каждый день. Всех, кому уже исполнилось восемь лет.

Нейсури перевела дыхание - у неё была небольшая одышка, как поняла Веглао, из-за малокровия, - и продолжила рассказывать. С каждой минутой Веглао всё мрачнела - до неё мало-помалу начало доходить, в какое паршивое место она попала.

Никого старше семнадцати лет здесь не было. Раз в месяц приезжал грузовик и увозил тех, кому уже исполнилось восемнадцать, во "взрослые" ликантрозории. Впрочем, как очень скоро из долетавших до её ушей слухов, намёков, обрывков разговоров узнала Веглао, мало кто проживал здесь хотя бы несколько месяцев. Немногие могли похвалиться тем, что продержались в ликантрозории целый год.

- Меня саму обратили в декабре, - продолжала Нейсури. - До этого я жила в деревне Дирри - это недалеко от города Палетшетри, ты знаешь, где он находится?

- Нет.

- Ну, это неважно. Я жила там с мамой и папой, и мой папа работал в Палетшетри. Он уезжал туда на целую неделю, и возвращался только на выходные. И вот однажды мы с мамой пошли его встречать... это было полнолуние, и когда электричка с папой подошла, уже стемнело. Мы пошли через лес все втроём. Тогда-то оборотень на нас и напал.

Было бы хорошо, если бы на этом рассказ и закончился - Веглао отнюдь не хотелось узнать его концовку. Но Нейсури, помолчав немного, заговорила снова. Её мать погибла той ночью, а сама она стала оборотнем. Отцу чудом удалось спастись - оборотень, правда, изранил его своими когтями, но не укусил. Его отпугнули люди, прибежавшие со станции на вопли несчастных.

Раны Нейсури быстро заросли. Отец умер от разрыва сердца, не выдержав понимания того, что его дочь превратилась в монстра. Нейсури попала к своим дяде и двоюродной сестре, жившим в той же деревне. Они похоронили её родителей, а её саму отдали в ликантрозорий.

- Я здесь встретила Новый Год, - сказала Нейсури, и её безжизненное лицо вдруг слабо осветилось изнутри. - У меня был сосед до тебя - так вот, он в новогоднюю ночь поздравил меня и поцеловал. Я до этого ещё никогда не целовалась с мальчиками. Потом он пожелал мне спокойной ночи и лёг спать. Наутро я проснулась, смотрю, а у него горло перерезано.

- Как? - ахнула Веглао.