Маркъ Ренiй - Данаприский рубеж. Партнерство ради мира

— Разве ты не задержишься? — капризно спросила она. Иногда она любила играть роль изнеженной и капризной содержанки.

— Сожалею на сегодня слишком много работы — заходя, он развел руками.

— У тебя всегда много работы — неподдельные нотки раздражения заставили префекта повернуться к ней.

— Ну-ну не сердись. Обещаю, что в следующий раз я останусь на всю ночь — ласково прошептал он ей на ухо, прерывая последующие упреки страстным поцелуем. Через силу он оторвался от полных губ, мягко высвободился из жарких объятий и почти что рухнул в стоящее неподалеку кресло. Спирия без слов вернулся с чашей разбавленного вина и устроилась у префекта на коленях. Голова гетеры покоилась на плечах Амвросия, он же обняв рукой за плечи, ласково перебивал каштановые пряди. В глазах играла такая нежность, что любой, кто хоть раз сталкивался с префектом, изумился бы метаморфозе.

— Он был у тебя? — прервал молчание префект.

— Конечно. Кто устоит? Особенно после последнего стишка?

— торжественно продекламировал он и хитро улыбаясь, добавил:

— Я рад, что тебе понравилось.

— Так это ты написал? — она искренне изумилась. Она никак не представляла, что среди талантов префекта есть место стихосложению.

— Конечно — ласково подтвердил он, поправляя выбившийся локон.

— А я то думаю, почему после знакомства с тобой — она наградила префекта призывным томным взглядом — я стала очень популярной. Мне даже предлагали большие деньги, если на пару ночей меня подменят — она захихикала. Амвросий позволил себе улыбнуться, но почти сразу посерьезнел.

— Не думай, что мне это приятно. Но как только ты станешь принимать только меня — он тяжело вздохнул — твоя жизнь не будет стоить и асса. Я не могу этого допустить — жестко сказал он, затем уже мягче спросил:

— О чем он говорил?

— Он был как всегда словоохотлив. По окончании его всегда тянет поговорить — гетера прыснула — надолго его не хватает, но говорить может часами. Такое ощущение, что ему просто не дают высказаться. Как будто подавляют — префект помрачнел. Гетера продолжала:

— С каждым разом гонору становится все больше и больше. Он уже видит себя императором. Рассуждал о реформах, о возвращении к старым порядкам и тому подобное. Вскользь сказал, что очень скоро многое в Империи поменяются и многие вздохнут свободно.

— Называл конкретные имена?

— Нет. Всегда мы да мы.

— Не знает или осторожничает? — раздумывая, проговорил Амвросий. Гетера не только верный поставщик информации, но обладает гибким умом, так что префект никогда не пренебрегает ее мыслями.

— Думаю, что-то он все-таки знает но…

— В одиночку сдерживается. Если бы перед кем-то распустить хвост… — задумчиво протянул мужчина — Он не предлагал тебе прийти с другом?

— Да — в голосе послышалась угроза — но ты же знаешь, что…

— Я прекрасно это помню. Если ты думаешь, что мне это нравится, то ты глубоко ошибаешься — он тяжело вздохнул — но долг есть долг. Спири разве ты не хочешь получить милость императора?

— Мне не нужна ничья милость! Мне нужен ты!

— Спири, Спири. Мы на грани огромного шухера, — она вздрогнула, мысленно префект обругал себя. Он понял что небрежно оброненное им слово всколыхнуло кошмарные воспоминания которые Спирия безуспешно пыталась похоронить в себе вот уже восемь лет. Амвросий успокаивающе погладил по спине — Извини — смущенно пробормотал он.

— Цепной пес императора, — со смесью снисходительности и презрения кинула она. Амвросий вновь вздохнул:

— Кто-то ведь должен заботиться и об Империи, — она вздохнула.

— Не расстраивайся, — попытался ее утешить префект, — еще пару лет напряженно работы. Потом подготовлю приемника, брошу все, заберемся в самый далекий уголок, и тогда ничто в мире не сможет угрожать нашему покою, — Спирия скептически улыбнулась. Она слабо верила, что префект способен бросить работу, но надежда все равно теплилась в душе.

— Хорошо, — она старалась говорить твердо, но голос предательски дрожал, — я сделаю, что ты просишь, но не ради Империи или Августа, а ради тебя, — Амвросий не стал ничего говорить. Помолчав, она вдруг сказала:

— Знаешь, он тебя очень сильно не любит. Даже ненавидит — нарушила молчание гетера — Прямо он не говорит, но вскользь кинутым фразам ясно, что он убил тебя сам, если бы мог.

— Скорее если бы не боялся. Он прекрасно понимает или что вероятнее ему внушили, что между ним и Империи стою я. Теперь думаю мне пора, — с сожалением проговорил префект. Спирия с явным нежеланием разомкнула руки, но перед тем как упорхнуть с колен любимого поцеловала его в нос. Взгляд Амвросия начала покрываться дымкой, и он затряс головой отгоняя так некстати нахлынувшие воспоминания.

Резко встал, подошел к массивной кровати. Отодвинул край, приподнял ковер и постучал по стене условным шифром. Раздался глухой звук. Префект повторил. Не успел он закончить как в стене неслышно отворилась дверь до того абсолютно незаметная. Появился смущенный молодой человек лет двадцати пяти в белой тоге с нашивками колоска и летучих сандалий на плечах — знак того, что его семья торгует хлебом.

— Секст, — поприветствовал его префект, — заходи не стесняйся, — отчего юноша залился краской. На плохо гнувшихся ногах он вошел в комнату, держа в руках свернутую одежду. Префект развернул тогу, критически осмотрел ее и остался доволен. Прежде чем скрыться в нише он тихо сказал:

— Буду утром. Не скучайте, — и, обращаясь только к гетере озорно подмигнув — не замучай мальчика. Как в прошлый раз, — Секст покраснел. Гетера подошла к нему сзади прижалась, правой рукой как ребенку растормошила волосы, а левой прошлась вдоль бедра юноши, мягко поглаживая бугорок. От того, что это происходило на глазах префекта, которого с гетерой связывают близкие отношения, Секст покраснел еще больше. Гетера, ухватив за волосы, властно повернула голову Секста к себе и жадно впилась в губы юноши. Амвросий благодушно ухмыльнулся и закрыл дверь.

Наскоро переодевшись, префект подошел к стене увешенной различными изображениями лошадей. Амвросий вздохнул. Секст так же искренне любил грациозных животных, как и был азартен. Именно это пагубное чувство чуть не погубило его. Благодаря вмешательству префект он расплатился с долгами, наделанными на ипподроме и о которых он не хотел говорить отцу. Префект заставил его клятвенно обещать, что больше никогда не играть, а заодно стал безотказным помощником Амвросия. Обещание Секст еще ни разу не нарушил, но к неудовольствию родителя вместо того чтобы взять за ум и заняться семейным делом, он увлекся рисованием. Правда вместо портретов или пейзажей, он отобрал исключительно лошадей. Присмотревшись к некоторым, Амвросий отметил, что толика таланта у парня все же присутствует. «Может из него и выйдет толк» — мельком подумал префект и тут же выкинул эту мысль, задумавшись о более насущных вещах.