Елизавета Дворецкая - Лесная невеста. Проклятие Дивины

– Мы с угрянскими князьями в дружбе, уже в родстве почти, нам других не надо.

– Как это вы с угрянскими князьями в родстве? – Услышав такую любопытную новость, Зимобор подъехал поближе. – Кто же из них вам родич?

– Уговор у меня положен о дочери моей, что возьмет ее угрянский княжич Хвалислав в жены. А с тех пор клянется и наши земли не разорять, и от иного какого ворога защитить. От тебя вот, смолянский князь!

– Ну, дела, вяз червленый те в ухо! – Зимобор хлопнул себя плетью по бедру. – А Корочун еще не хотел сюда идти! Да как же не идти, если они тут другого князя себе нашли вместо меня! Эй, борода бесстыжая! – воззвал он к шлему Оклады. – Теперь мимо не пройду, хоть сдохну!

– Хочешь сдохнуть – сдохни, а дани тебе не дадим! – отрезал Оклада. – Да смотри, дождешься, что князь Хвалис придет с войском, сам еще в данниках окажешься! А то и в холопах!

– Пока в холопах твоя же кровь оказалась! – крикнул Зимобор и махнул рукой: – Достоян! Ведите кудрявую сюда!

Вскоре Достоян и Коньша привели пленницу. Теперь она насупилась и не хотела идти, так что кмети волокли ее под руки.

– Твоя? – Зимобор подпихнул девку ближе к стене, чтобы Окладе было видно. – Нам сказали, что твоя дочь. Если правда, то ради мира и дружбы я согласен тебе вернуть, предлагай выкуп.

Наверху молчали, только негромкий ропот, в основном из бранных слов, долетал оттуда, как шум далекого леса. Еще раз глянув на угрюмую девчонку, Зимобор вдруг сообразил: перед ним стоит не просто дочь Оклады, а та самая, которая сосватана за князя с Угры… как его там?

– Опаньки! – обрадованный своей догадкой, сказал он. – Эй, Оклада! Может, мне за нее сразу на Угре выкупа искать? Да она мне и самому нравится. Я парень молодой, не женатый… Конечно, княгиней моей другая будет, Столпомера полотеского дочь, может, слышал про такого? А пока ее не привезли, мне и твоя подойдет. Места у меня в дому много, и ей уголочек найдем… в сенях где-нибудь. И поможет по хозяйству, там, воды принести, горшки почистить, княгине обувку подать… Девка, вижу, ловкая…

Не стерпев этих оскорбительных намеков, кудрявая пленница обернулась, еще раз со злостью показала ему язык, а потом вдруг вырвалась из рук кметей и кинулась к воротам. Ничего такого не ожидая, Достоян и Коньша не держали ее по-настоящему, а так, придерживали за локти.

На стене заволновались, закричали.

Но куда она могла убежать, по снегу и путаясь в двух подолах? Через пять шагов опомнившийся Коньша ее догнал, вместе с Людиной вернул назад, и после того два парня уже держали строптивую пленницу за обе руки.

– Хорошая девка, резвая! – одобрил Зимобор. – Думай быстрее, Оклада, а то ведь я парень молодой, горячий. Могу до выкупа не дотерпеть. А надумаешь – присылай кого или сам приходи. Не бойся, не тронем.

Было похоже, что здесь придется задержаться, и Зимобор велел устраивать стан основательно. Все постройки под стеной набили битком, для тех, кто не поместился, на снегу поставили шалаши из лапника и жердей, жерди подложили и снизу, чтобы не ложиться на снег и замерзшую землю. Развели длинные костры, над которыми можно вешать сразу несколько котлов, стали варить каши и похлебки. В проруби опустили снасти – половить рыбки, пока время есть.

Со стороны города прилетела стрела и попала прямо в котел. Кмети захохотали, но дозорные тоже взялись за луки и парой выстрелов пресекли подозрительное шевеление над частоколом.

Два десятка, по заведенному порядку, отправились на охоту, остальным Зимобор велел отдыхать. Сам он с десятками Моргавки и Достояна занял самую большую из местных изб – правда, в мирное время тут едва ли жило больше восьми-десяти человек. Пленницу поместили за занавеску, где стояла лежанка на двоих, видимо хозяйская. В свете всего услышанного ее ценность резко возросла – с ее помощью можно давить не только на Окладу, но, подумавши, и на угренского князя… как его там? Хвалислав?

До вечера Зимобор несколько раз заглядывал за занавеску – девушка устроилась на лежанке, обхватив колени, и на его появление отвечала только враждебным взглядом. В избе было тесно, кмети сидели чуть не друг на друге, кто-то заходил со двора, кто-то уходил, постоянно скрипели двери, кто-то топал на крыльце, сбивая снег с обуви. На ужин сварили гороховую кашу, и Ранослав самолично отнес пленнице миску и ложку.

– Все-таки не абы кто, а почти княжья дочь! – приговаривал он.

Она сначала отказалась было, но потом все-таки взяла и стала есть.

– Как тебя зовут-то? – спросил Ранослав.

– Никак, – хрипло ответила девушка.

– Никак? Ну, что же, всякие имена бывают! – Ранослав хмыкнул, пожал плечами и ушел.

Через некоторое время девушка по имени Никак сама появилась из-за занавески.

– А, кто к нам пришел! – обрадовался Зимобор. – Соскучилась? Давай, садись, ребята тут байки рассказывают, посмеемся.

– Сюда садись, тут тепло и мягко! – Коньша с готовностью похлопал себя по колену.

На четверть хазарин, смуглый, с большими темными глазами и необычным лицом, Коньша был не так чтобы красив, но девушкам нравился. Однако пленница только фыркнула.

– Очень надо! Вас и слушать незачем, только поглядеть – уже обхохочешься! На полушку вы мне не нужны! Мне выйти надо…

Она стыдливо отвела глаза. По ней видно было, что она привыкла быть на виду и ничего не бояться. Даже сейчас, находясь в одиночестве среди сотни чужих мужиков, она не верила, что с ней случится что-то нехорошее.

Зимобор хмыкнул:

– Рано мы обрадовались, братья и дружина! Ну, Коньша, сам вызвался, так ступай проводи! Да смотри, руки-то не распускай. А то еще товар попортишь.

Девушка удалилась в сопровождении Коньши и множества ухмылок. Вскоре они вернулись, девушка скользнула за занавеску, Коньша заспорил с Гремятой, который успел устроиться на его месте.

Кто-то уже ложился спать, а те, кого согнали с лежачих мест, сидели прямо на полу на чурбачках и бревнышках и то рассказывали байки, то просто болтали.

Занавеска опять дернулась. Девушка по имени Никак выглянула и обвела взглядом головы и лица, смутно видные при свете двух лучин.

– Ты еще не спишь! – Зимобор подавил зевок. – А я уже почти… Хорошо тебе, девица, такая лежанка широкая, да в тепле, да тебе одной! Пустила бы меня хоть под бочок!

Кмети засмеялись.

– Не пущу! – отрезала девушка. – Лучше дайте выйти.

– Иди. Коньша!

– Их десяток в дозор пошел! – доложил Кудряш.

– Тогда ты поди проводи.

Кудряш проводил девушку до отхожего места, потом вернул в избу. Кмети постепенно засыпали, только дозорные расхаживали по двору.

В третий раз занавеска шевельнулась, когда все в избе уже спали и не видели этого. Двое или трое привстали, когда девушка, приподняв подол, осторожно пробиралась между спящими к дверям. Жиляте она наступила-таки в темноте на плечо, и он схватил ее за ногу. Девушка вскрикнула.