Токацин - Небо в огне

- Хссс! - Хифинхелф нагнал изыскателя и попытался перехватить поводья. - Нашшёл время мародёрсствовать! Ссейчасс влетишшь с размаху в ловушшку!

- У меня есть глаза, Хиф, - снова отмахнулся Алсек. - Мы только посмотрим, нет ли там живых... и остались ли целые книги. Вернее всего, Джаскар увёз из Уангайи всё, до чего добрался, но если он совсем обезумел, или Скарсы перестали ему подчиняться...

Он вздрогнул.

- Хиф, тут есть живые?

...Кровь запеклась на иссушенной, твёрдой как камень глине, потоки огня оплавили камни, в пузырящуюся стеклянистую массу насыпался пепел. Хифинхелф долго смотрел на тронутую огнём дорогу, преграждая путь Алсеку, и наконец с громким шипением спешился и хлопнул кумана по шее.

- Им туда нельзя, - он указал на дорогу. Разбитые стеклянные купола больших пузырей торчали во все стороны острыми хрупкими гранями. Алсек посмотрел на свои сандалии и поёжился.

Отогнав куманов в тень древней стены, путники долго наматывали на ноги обрывки циновок и истрёпанных шкур. Солнце уже клонилось к закату, но небесный огонь ещё оставался ярким - и стекло вспыхивало и искрилось, раскалываясь и осыпаясь на тропу. По вскипевшему и остывшему камню Алсек медленно подбирался к чёрному пролому.

Ворота Уангайи издали казались узкой и глубокой прорезью в красноватом холме - только приглядевшись, можно было различить впереди слегка выдвинутые из стен каменные плиты. Если верить легендам, когда-то они были покрыты золотыми пластинами. Сейчас Алсек видел только почерневший камень с потёками стекла. Можно было подумать, что этот ход прорезали в сухой глине обычного холма, но его склоны были необычайно ровными, и ничего не росло на них.

В этих воротах, издалека похожих на тонкую чёрную расщелину, не застряла бы и четвёрка куманов, идущих бок о бок - и Алсек, ныряя в проём меж обугленными створками, показался себе маленьким, как крыса в дверях человечьего дома. Он достал светильник. Луч скользнул по отполированным каменным плитам стен. Что-то хрустнуло под ногой. Изыскатель вздрогнул, посветил вниз.

- Хссс, - зашелестело за плечом. Иприлор оттеснил Алсека от прохода, осторожно перешагнул через растёрзанное обгоревшее тело, встал там, где коридор расширялся, и посветил вокруг.

- Зген всесильный, - выдохнул Алсек, глядя на чёрные кости.

Позднее, когда расширение осталось позади, он осмелился посмотреть на пол ещё раз, пересчитать черепа. Убитых было не так много, как показалось ему сначала, - один полный десяток, но их тела раздирали на части и разбрасывали со странным остервенением, будто хотели выстлать коридоры костяным ковром.

- Хссс, - прошипел Хифинхелф, протягивая руку и преграждая Алсеку путь. - Оружие досстань. Тут кто-то ессть.

- Хвала богам! - прошептал изыскатель. - Далеко?

Иприлор не ответил.

Каменный коридор через десять шагов оборвался, в свете фонарей-церитов заблестело гладкое светло-серое стекло стен. Лучи заскользили по полу, путаясь в зеленоватой с подпалинами "шерсти" - странный покров, похожий на тонкий мох или низенькую траву, устилал пол. Алсек ступил на него с опаской, ожидая, что нити зашевелятся и обовьют его ноги, но волокна остались неподвижными.

- Что это, Хиф? - изыскатель наклонился, потянул одну "травинку" и с удивлением уставился на порезанный палец. Зелёное волокно не поддавалось.

- Мы этого не сстроили, - покосился на него ящер, принюхиваясь к затхлому воздуху подземелья.

Здесь было до странности душно - ни ветерка, будто все щели кто-то закупорил, и незнакомый запах невидимым облаком висел в коридорах. Что-то похожее Алсек чуял, когда взбирался на могильник, разбитый молнией, - так пахло так же резко и странно, чем-то неживым, но горячим.

С потолка посыпались хлопья сажи. Алсек посветил туда и увидел на высоком плоском своде полукруглые стеклянные "глаза", огромные, выпуклые, подёрнувшиеся чёрной плёнкой. Изыскатель открыл было рот, но вовремя прикусил язык. Сквозь закопчённое стекло сочился тусклый синеватый свет, - это были не глаза, а всего лишь огромные светильники. За стеклянными куполами блестел металл.

- Уангайя, - зачарованно выдохнул Алсек, разглядывая стены из тусклого стекла. - Хифинхелф, ты знаешь, сколько всему этому лет?

- Да помню я эти россказни, - сердито покосился на него ящер. Он что-то чуял, и это беспокоило его сильнее, чем возраст древнего убежища. Эти стены, хвала богам, пережили гибель мира, - и на голову они не упадут, сколько бы Скарсов ни плевалось в них огнём. А вот чужой запах...

Алсек сделал ещё несколько шагов. Тёмный зал казался бесконечным. Зелёный "мох" шелестел под ногами. Выгоревшие пятна на нём блестели вскипевшим стеклом. Луч наткнулся на обугленный череп и метнулся в сторону. Ярким пятном мелькнула личинка да"анчи, потревоженная светом.

- Как твои предки тут дышшали? - Хифинхелф открыл пасть, шумно вдохнул и покачал головой. - Воздух не движетсся.

Алсек пожал плечами. Говорили, что вся надземная Уангайя - крохотная часть того, что до сих пор лежит под землёй, невообразимого лабиринта из древнего стеклянистого камня - рилкара, из стекла и стали. Там жило столько людей, сколько не уместится во всём Эхекатлане, там для них были еда, вода и воздух, хотя ни одна травинка никогда не выросла бы на здешних камнях. Алсек думал иногда, как это могло выглядеть, представлял себе рукотворные реки, сверкающие хрустальные водоводы и чаши, неживой золотисто-белесый свет, такой же яркий, как наверху. Но здесь, вокруг него, не было ни водоводов, ни рек, ни света... ни даже воздуха, пригодного для дыхания. А ведь он ещё не под землёй! "И верно - как они жили тут?!" - Алсек снова пожал плечами и направил луч церита на дальнюю стену. "Там должны быть ещё ворота... Храни нас Аойген!"

Впереди на два десятка локтей вверх громоздилась груда обломков, спёкшихся воедино от страшного жара, почерневших и покорёженных. Вывороченные из стен обломки рилкаровых плит, разбитые камни, многоцветные осколки и ошмётки, стальные пластины и металлические черви в оплывшей легкоплавкой обмотке, - всё сплавилось в непроходимый завал, сверху, как пруд ряской, подёрнувшийся мерцающими алыми разводами. Колдовские печати покрывали его сверху донизу, тускло поблескивали во тьме и угрожающе вспыхивали, едва луч фонаря прикасался к ним. Если по ту сторону груды и были когда-то ворота, сейчас о них не стоило и вспоминать.

"Боги! Кто же это сотво..." - Алсек прервал мысль на полуслове и вскинул руку, вспыхнувшую золотом. Луч церита выхватил из тьмы что-то огромное, красно-чёрное, ощетинившееся шипами. Теперь, когда волокно под ногами перестало шелестеть, а кольчуга Алсека - брякать, он слышал чужое дыхание - тяжёлое, сдавленное, прерывистое...