Кристофер Банч - Король-Провидец

С дружеским расположением,

Маран, графиня Аграмонте-и-Лаведан".

Мне следовало попросить рассыльного немного подождать и написать короткую записку с выражением сожаления и вежливым отказом. Этого требовал не только здравый смысл, но и мой долг.

Тем не менее, я сказал рассыльному, что пришлю ответ в течение дня, и перед обедом поинтересовался у полкового адъютанта, капитана Лардье, существует ли возможность получить увольнительную на требуемое время.

Он нахмурился и сурово посмотрел на меня.

— Капитан, будь вы новоиспеченным легатом, я мог бы ожидать подобного вопроса. Но от эскадронного командира...

Прежде чем он успел продолжить, я показал ему приглашение. Его тон сразу же изменился.

— Ах... прошу прощения. Теперь я понимаю, почему вы решили проконсультироваться со мной в этом вопросе. Разумеется, Аграмонте и Лаведаны — могущественные семьи, и мы не хотим давать им ни малейшего повода для обиды или недовольства. Но я должен посоветоваться с домициусом.

Он направился в кабинет домициуса Лехара и вернулся прежде чем нас позвали к столу.

— Домициус вполне понимает важность вашей просьбы и дает свое согласие. Он просит вас лишь передать его лучшие пожелания графу Лаведану, когда вы увидитесь с ним.

Я заверил капитана Лардье, что непременно сделаю это в следующий раз, когда встречусь с графом в светском обществе. Признаюсь, я почувствовал себя виноватым, но это длилось не более трех секунд.

Вечером того же дня в офицерской столовой возникло неожиданное осложнение. Я уже знал, что капитан Лардье был сплетником первейшей пробы, и поэтому известие о том, что у меня появилась высокопоставленная подруга, быстро распространилось среди моих товарищей-офицеров.

Я допил свой обычный послеобеденный напиток — стакан холодного лимонного сока с ложечкой сахара — и уже собирался присоединиться к легату Петре, читавшему в уголке, когда услышал взрыв смеха и упоминание моего имени. Присмотревшись, я увидел легата Нексо в окружении группы его приятелей, таких же развязных хлыщей, как и он сам.

— Капитан а'Симабу, — произнес он, заметив, что привлек мое внимание, и гаденько улыбаясь. — Насколько я понимаю, вам выпало счастье завоевать благосклонность некой графини. Могу ли я поинтересоваться, какими... скрытыми талантами вы обладаете? Видите ли, дело в том, что никому из нас до сих пор не удавалось удостоиться хотя бы улыбки этой красотки.

Менее всего я нуждался в таких слухах. Я отставил бокал, стиснул зубы и подошел к легату. Поначалу он продолжал улыбаться, но чем ближе я подходил, тем бледнее становилось его лицо — в репутации вспыльчивых драчунов, которой пользуются симабуанцы, есть определенные преимущества.

Я резко вытянул руку, и он отпрянул, несомненно ожидая удара. Вместо этого я выхватил бокал, который он держал в руке, и понюхал жидкость.

— Насколько я понимаю, вы пьяны, легат. Это единственное обстоятельство, способное смягчить оскорбление, нанесенное вами одной из благороднейших семей города.

Он совершенно не ожидал атаки с этой стороны.

— Капитан, я...

— А теперь вы еще спорите со мной? — я повернулся и помахал эскадронному командиру Нексо, капитану Аберкорну. — Капитан, могу ли я ненадолго отвлечь ваше внимание?

Аберкорн подошел к нам.

— Капитан, этот ваш легат имел наглость оскорбить мою знакомую, графиню Аграмонте-и-Лаведан, в присутствии других офицеров. Он либо идиот, либо пьяница. Разумеется, я не могу вызвать на дуэль младшего офицера, да и в любом случае не испытываю желания пачкать свой клинок его кровью. Я мог бы призвать его к ответу в суде воинской чести... но, учитывая молодость и глупость легата, могу ли я попросить вас назначить более подобающее наказание для этого мальчишки?

Нексо побагровел от ярости и страха. Он прекрасно понимал, что оправдания бесполезны. Я был чрезвычайно доволен собой.

Капитан Аберкорн, известный тугодум, промямлил что-то неразборчивое и добавил:

— Конечно, это недопустимо. Какое наказание на ваш взгляд было бы уместным, сэр?

— Пожалуй, вам следует запретить ему появляться в офицерской столовой в течение месяца, а поскольку у него явно имеются проблемы с алкоголем, то потребовать воздержания на значительно более долгий срок, по вашему усмотрению. Возможно, это вразумит его.

— Вы совершенно правы, сэр. Легат, вы слышали, что сказал капитан. Удалитесь немедленно и помните: если вы собираетесь и дальше служить в полку Золотых Шлемов, то впредь я не хочу слышать ни о чем подобном.

Таким образом, с легатом Нексо было покончено. Слухи могли продолжаться, но их уже не осмеливались высказывать открыто.

Я с гораздо б о льшим удовольствием дал бы ему по морде, но выбранный мною более тонкий способ наказания действовал надежнее. Разумеется, его главной движущей силой был страх: все эти карьеристы, называвшие себя солдатами, смертельно боялись оскорбить такую могущественную семью, как Аграмонте.

Итак, я очертя голову бросился в омут. Справедливо считая себя дураком, я задумался о том, какой костюм должен носить дурак на маскараде. Впервые в жизни мне пришлось иметь дело с бессмысленными, но надоедливыми мелочами, заполнявшими досуг богатых людей.

Естественно, я не мог явиться на маскарад в парадном мундире. Я подумал о костюме Вахана, но это было бы кощунством по отношению к обезьяньему богу, которого я глубоко почитал. Легат Йонг предложил простое решение: нарядиться в лохмотья, которые я использовал для маскировки под хиллмена. Я обдумал его предложение, но моя душа восставала против этого: хиллмены были нашими врагами, и не к лицу было возвеличивать их при любых обстоятельствах. Карьян, в последнее время делавший заметные успехи в остроумии, предложил мне прийти на маскарад голым и пятясь задом наперед.

— Что это будет означать?

— Как что, сэр? Буханку свежевыпеченного хлеба!

Я отослал его на конюшню и зашел за советом к Тенедосу. Провидец тоже собирался на бал-маскарад вместе с Розенной. К тому времени я уже успел поближе познакомиться с ней. Поскольку я никогда не уделял особенного внимания человеческой репутации в любой области, кроме чести, баронесса начинала мне нравиться. Она была остра на язык и специализировалась на высмеивании разного рода провинциальных вельмож, стремившихся приобщиться к столичной жизни.

Тенедос сообщил, что его собственный наряд уже выбран и подготовлен — они с баронессой оденутся в меха и возьмут с собой дубинки, изображая Первого Мужчину и Первую Женщину.

— Почему бы тебе не переодеться крестьянином, повесив на шею желтый шелковый шнурок? — предложил он. — А потом посмотри, сколько людей узнает этот костюм, и ты сразу поймешь, как глубоко Товиети проникли в наше светское общество.