Токацин - Солнечный змей

— Если ты заболеешь, но никого не убьёшь — мы будем молиться об излечении, — без тени усмешки посмотрел на него южанин. — Если ты будешь убивать, придётся убить тебя. Но у тебя не будет хоки — тот, кто не убивает людей, чтобы съесть их, никогда не заболеет. Демоны едят людей, им это нравится, поэтому к ним приходит хока.

— Если вы съедите этих Инальтеков, вы не заразитесь? — Фрисс с опаской покосился на трупы. Акитса покачал головой.

— Тех, кто болен, есть можно. Это не зараза, это проклятие. Они были сильными, могли жить ещё долго. Жаль, что с ними так вышло. Если бы их взяли живыми, мы просили бы Укухласи об излечении. Но теперь они — только мясо. В Миджити будут рады такой хорошей охоте.

Разговор прервался. Туннель, прорезанный в зарослях, снова упёрся в стену колючего кустарника, Флона понюхала ветку и недовольно фыркнула, Фрисс тихо свистнул, предупреждая всех — время уйти с дороги — и поднял нож. Ветки с тихим треском осыпались в грязь, лапы Двухвостки вновь зачавкали по вязкой почве, слегка прикрытой почерневшими листьями. Где-то внизу была вода, она просачивалась и наверх. Фрисс думал, что в менее засушливый месяц тут разливается озеро.

Норси снова окружили Двухвостку, искоса поглядывая на Речника. Акитса поравнялся с ним, забросил обратно на панцирь свисающий хвост Алсага и пошёл рядом. Из-за его плеча выступала широкая, с локоть длиной, полосатая трубка с растопыренными «лапами» и чем-то вроде плавника почти по всей длине. Вторая, такая же, висела у пояса, рядом с тростниковым стеблем, из которого виднелось оперение стрел. Ещё два стебля крепились на перевязи на боку. Фрисс разглядывал трубку и силился понять, как она стреляет. Если это лук — то где тетива, если арбалет — то где ворот и дуга, если из неё плюются — то как далеко улетает такая немаленькая стрела?..

Нецис зашевелился, растерянно помахал рукой. Фрисс приподнял его, поддерживая за плечи, поднёс ко рту флягу. Взгляд у Некроманта был мутный.

— Илкор ан Кигээл , — пробормотал он с досадой, сползая обратно на тюки. — Та-а, илкор ан Кигээл…

Когда Акитса приложил ко рту ладони и крикнул по-птичьи, а наверху что-то зашелестело и затрещало, Фрисс не сразу понял, что путь окончен. Он хотел рассечь корни, заслонившие проход, но южане удержали его, указав на открывшуюся нору — невысокую, только на брюхе проползти. Норси сняли с Двухвостки поклажу и полезли вперёд, следом пошёл Алсаг, шипя на протянутые к нему руки, двое воинов понесли Нециса — он попытался встать, но чуть не упал. Фрисс задержался надолго, уговаривая Флону втиснуться в туннель. Двухвостка тревожно фыркала и упиралась всеми лапами.

— Такие звери не живут в селениях? — незнакомый норси свесился с корней.

— Не любят тесных нор, — покачал головой Речник. — У вас есть листья Чокры или ещё что-нибудь, что ей по нраву?

— Ц-ц-ц… Подожди, мы её к ящерам отведём, — норси спрыгнул на ту сторону «ограды». — Тут листьев мало.

…В селение они входили не по тропам — по выступающим из земли корням, кое-где даже огороженным перильцами. Где-то корни приподнимались, выгибаясь, как змеи. Трое, а то и четверо в ряд могли пройти по этой «тропе». Рядом с Фриссом шли двое — ему пока непривычно было бегать по веткам, словно белка.

Это был не первый ярус корней — настоящие, глубокие корни свивались внизу, и между ними горели неясные огоньки, что-то скрипело и ухало. Выступы коры, огромные, как скальные террасы, обвивали дерево по спирали, и повсюду — на каждом уступе, воздушном корне, обломке огромной ветви, и вверху, на могучих ветвях, заслоняющих свет — к дереву лепились округлые хижины. Они похожи были на гнёзда, сложенные из кожистых листьев, и свет легко сочился сквозь стены — они казались прозрачными. Из глубоких дупел поднимался дымок, пахло горящей сырой листвой, свежим деревом и смолой. В тени строений, над дымными ямами, Фрисс видел штабеля досок и связки шестов и палок. Сверху, с самых высоких веток, доносился скрип и скрежет. Речник запрокинул голову и рассмеялся — там, помахивая ярко раскрашенными хвостами, болтались летучие корабли.

— Хасены? — хмыкнул он, приглядываясь к судам. — Будто змея тащит тюк зерна!

Длинные, узкотелые и длиннохвостые, корабли привязаны были к вытянутым в длину шарам, перетянутым тугими ремнями. Казалось, шары качают воздух из камеры в камеру, как сердце качает кровь. Иногда в кожаной обшивке открывались клапаны, и горячий пар с шипением выходил наружу. Хвосты кораблей покачивались из стороны в сторону, и все они ходили ходуном — кто-то проверял работу руля, а может, готовился к вылету. Жар печей до Речника не долетал, но «вздохи» кораблей отчётливо пахли горячим маслом пузырника. Фрисс усмехнулся — радостно было смотреть на эти корабли, пусть они и выглядели странно.

— Вакаахванчи! — кивнул один из норцев, перехватив взгляд Речника, и тоже усмехнулся. — Быстрые и сильные в небе, среди ветвей и тумана! Подобные хасену, повелителю туч. Там, в своей стране, ты из Умма Хвани? Ты водишь корабль?

— Да, у меня есть корабль, — кивнул Фрисс. — Но по лесу я, пожалуй, не пролетел бы. Как вы находите дорогу в ветвях?

Огромное дерево Джити оттеснило сородичей, накрыло ветвями всё вокруг, но чуть поодаль деревья вставали плотной стеной, и кроны их снова сплетались. Речник смотрел на тучи, лежащие на ветвях, и смутные отблески в них, на мрак под завесой листвы, и думал, что нелегко здесь, наверное, найти путь для корабля… и места ему тоже маловато.

— Умма Хвани знают, где там дорога, — хмыкнул норси. — В твоей стране не растут деревья? Земля там голая, как у нас к югу от Стены?

— Да, пожалуй что так, — кивнул Фрисс. — Да и деревья у нас куда меньше. Давно вы живёте на этом Джити? Лет ему, похоже, много…

— Да, много людей тут родилось и умерло, — покивал южанин. — Говорят, мы здесь были, когда ещё были живы каменные города.

— Проклятые города, — пробормотал второй норси и ткнул его в бок. — Не говори о них! У нас хорошие гости, люди большой силы, а ты говоришь о всякой мерзости…

Речник мигнул.

— Каменные города? Такие, как Эртану… древние развалины Нерси? Они… вы очень их не любите? — осторожно спросил он и увидел, как лица южан мрачнеют. «Да, наверное, об этом лучше не болтать. Да и верно… будь моя воля, я бы к этому рассаднику мертвечины близко не подошёл!»

— Там страх и мерзость, — прошептал южанин. — Даже мёртвые не лежат там спокойно. Там жили жестокие люди, страшные. Им нравилось убивать. Ручьи до сих пор текут кровью и ядом рядом с городами из камня. Камень всё помнит — мы его не тревожим.

«Кто бы говорил о жестокости…» — Фрисс вспомнил рассказ Фоэ, мёртвый полуразрушенный город и кости на мостовой. «Ладно, не надо их злить — мне они ничего плохого не сделали.»