Наталья Якобсон - Роза с шипами

-- Ты пьян, - по - дружески хлопнул Ройса по плечу, тот, кто сидел к нему ближе всех.

-- Бутылка наполовину полна, - оптимистично заявил Ройс.

-- Да, точно, никто еще не хмелел, выпив так мало, - подбодрил его смельчак и добавил. - А все-таки, как бы ты не уверял нас в нашем бессилии, я бы не опешил, как все остальные от одних пылающих глаз, того, кого поймал с ножом к горлу, я вы вырвал жало твоему дракону. Перережь ему горло, и он не сможет ни кусаться, ни дышать огнем. Ты просто считаешь, что тебе досталась меньшая доля выпивки, поэтому злишься и хочешь нас запугать.

-- Ты считаешь, что полбутылки для него мало, чтобы свалиться под стол, - мой вопрос прозвучал не вслух, а только в сознание хвастуна. Мне было забавно наблюдать с высоты, как он оглядывается по сторонам, пытаясь отыскать незнакомца, голос, которого только, что слышал.

-- Наверное, ветер, - наконец прошептал он, хотя сам не был в этом уверен. Ему просто надо было ободрить себя чем-то.

-- Ветер? - скептически переспросил Ройс. - Здесь от малейшего ветерка давно бы уже поднялся смерч, посмотри кругом одна зола.

-- Твое безумие заразительно, - встрял другой собеседник. - У меня такое чувство, что кто-то наблюдает за нами, кто-то, кого мы не видим.

Я сжал покрепче талию Розы и весело, звонко захохотал, будто от остроумной шутки. Смех собеседники услышали, но меня не увидели. Поскольку звук исходил сверху, то казалось, что он исходит отовсюду, со всех сторон пустынной местности.

Больше колких замечаний не последовало. Смех звякнул, как колокольчик и затих, но ни у кого из услышавших веселые зловещие переливы язык не поворачивался произнести хоть слово. А вдруг следующая их реплика пробудит к жизни нечто более страшное, чем просто леденящий душу звук. Ройс поежился, как от мороза, присел на корточки, закутался в попону и прошептал что-то одними губами, словно желая призвать кого-то на помощь. Он один из всей компании, кажется, понял, что смех исходил с высоты и поэтому упорно уставился в землю, как будто боялся заметить того, кто может наблюдать сейчас за ним, повиснув в воздушном пространстве прямо над головами тех, кто в отличии от крылатых созданий прикован к земле.

Конечно, я бы предпочитал надорвать живот от смеха, чем размозжить кому-то голову, но дракон внутри меня зашевелился. Ему было бы все равно если б его порицали, он гордился бы каждым злым словом, полученным в свой адрес, но смеяться над ним и не верить в его силы это уже серьезное оскорбление.

-- Что с тобой? - мысленно спросила Роза. Она ощутила, что рука, которая сжимает ее талию раскалилась не, как плоть, а как кусок железа. Это уже не тонкие, привыкшие к эфесу шпаги и перу пальцы касались ее бархатного камзола, а длинные золотые клешни. Когти настолько острые, что стало неприятно мне самому, непроизвольно дернулись, желая хоть кого-то оцарапать. А ведь мне совсем не хотелось причинять этим бездельникам зло. Они просто шутили, храбрились друг перед другом, к тому же сильно выпили и вряд ли могли возложить на себя ответственность за собственное бахвальство, но дракону было все равно.

-- Не поминай лихо, пока оно тихо, - шепнул я на ухо Розе и ощутил, что мой голос изменился, утратил свою красоту и звучность, стал низким и хриплым, как шипение, а от дыхания веяло огненным теплом, куда более жгучим, чем от костра.

Я поставил Розу на землю, как можно дальше от костра, чтобы она не смогла добежать до меня, пока я не закончу расправу. Сам я направился к подвыпившим людям медленно, надеясь, что если оттяну миг встречи, то злость немного утихнет и я смогу пощадить хоть кого-то. Дракон не мог целиком вырваться из той клетки, которой служило ему мое тело, но его костистая лапа, выбравшись наружу, пыталась направлять все мои действия.

Из дружного кружка у огня кто-то встал, поплотнее запахнул овчинный жилет и стал рыться в тюках с провизией. Я узнал того хвастуна, который обещал вырвать дракону когти, прежде чем тот успеет напасть на него. Он встал на колени, пытаясь достать с самого дна тюка еще не тронутый бурдюк с вином. Прежде чем остаться одним на пустынном материке ловкачи запаслись стегаными одеялами, чтобы спастись от кусачего ночного мороза и отменной едой. Я легко перепрыгнул через какой-то баул. Абсолютно бесшумное движение не могло привлечь ко мне ничьего внимания. Первая жертва была уже намечена. Лжесмельчак, оторвавшийся от группы сотоварищей был легкой мишенью. Он не знал о моем стремительном приближении и изготовки к броску, но скорее всего нутром ощутил что-то нехорошее и вздрогнул. Он выронил из рук какой-то пакет, на землю высыпались простенькие медные табакерки, яблоки, сухари и блеклые кружочки серебряных монет. От рассыпанных понюшек табака над золой поднялось не менее грязное облачко. Мой хвастун закашлялся, прочистил горло и выругался сквозь зубы совсем по-будничному, даже не замечая, что сейчас в его жизни произойдет роковая перемена. Он был уже почти у меня в когтях. Ему бы думать о последнем покаянии, а он попытался собрать с земли пожитки и не прекращал шарить вокруг до тех пор, пока концы моих сапог едва не задели ему ладони.

Внутренне он содрогнулся, это было понятно потому, как медленно, словно желая отдалить роковой миг, он вздернул голову, чтобы взглянуть на подошедшего. Удивительно, но он не принял меня за очаровательного незнакомца, хоть я прятал клешню за спиной. Он узнал смерть в лицо. Неужели образ, созданный на бумаге был так ярок, что читатели могли сразу же узнать в жизни прототип? А может, это на моем лице была написана такая ярость, что принять меня за безобидного прохожего было просто невозможно.

Ройс встрепенулся у костра. Он не видел меня, зато я хорошо разглядел его, хрупкую шею, которую я легко переломлю, как только разделаюсь с первой жертвой. Так называемая жертва попыталась отползти, но я схватил ее за шиворот и сильным рывком поставил на ноги. Острые, словно специально заточенные золотые когти гладили покрытую жесткой щетиной щеку. Пленник дрожал, понимал, что от этой простой ласки на его коже могут остаться неизлечимые рубцы.

-- Ты же хотел встретиться со мной, - прошептал я, почти коснувшись губами проколотой мочки уха. - Ты хотел проверить насколько это просто - убить дракона. Так, где же твоя решимость.

Рукоять палаша торчала у него из-под жилета, но он даже не попытался притронуться к ней, осознавал, что такой слабый акт самозащиты окажется бесполезным. Любая попытка вырваться из золотистых когтей обречена на провал. Под изнеженной кожей моей человеческой руки, которой я сжимал его плечо, пленник ощущал стальные мускулы и понимал, насколько ничтожны его силы перед таким коварным и загадочным созданием. По его телу оцепенением разливался страх, во мне напротив проснулся демон. Я хотел драться, хотел, чтобы плененный оказал мне сопротивление, тогда ярость разгорится сильней.