Андрэ Нортон - Грифон торжествует. Проклятие Зарстора

Возможно, только из-за одного этого засова, по какой-то причуде его создателей, эта дверь и оставалась целой. Потому что едва я толкнула дверь, и она начала медленно поворачиваться, как на её поверхности появились трещины и побежали по дереву с такой скоростью, что я не могла уследить за ними. Раздался скрежещущий звук, а после удар воздуха снаружи. Дверь повисла на одной петле, в то время как другая с резким звуком сорвалась, заставив меня вздрогнуть.

Полураспахнутая дверь быстро приходила в такое же бедственное состояние, как и её соседки слева и справа. Дерево распадалось на куски и крошилось в пыль, оседавшую на каменный пол.

Я в страхе съёжилась, когда началось это разрушение, но вскоре, похоже, всё закончилось, когда, громыхнув напоследок, наконец-то свалился и засов, разломавшись на две половинки. Я осторожно шагнула вперёд, чтобы посмотреть, что находится внутри этой комнаты.

Мне хватило нескольких мгновений, чтобы понять, пробежав взглядом, что же здесь хранилось, не подверженное тлетворному воздействию времени, пока я своим вмешательством не разрушила чары (в чём я была уверена), служившие для защиты этого места.

Эта комната, в отличие от предыдущих, не была пустой. На стенах висели гобелены, и хотя всего несколько секунд я рассматривала их красоту, от восхищения у меня перехватило дыхание, настолько они были великолепны — я не могла поверить, что человеческие руки могли соткать подобную вещь. Ещё здесь стояла постель с высоким балдахином, подпорки которого имели форму кошачьих фигур, каждая из которых была выше меня. На постели лежало рыже-красное покрывало, похожее на кошачий мех, затем превратившееся в коричневый пепел. У одной стены расположился стол с зеркалом, также имевшем очертания кошачьей головы. А на столе громоздились коробки, на изучение богатства которых у меня совсем не хватило времени, всё так быстро обращалось в пыль, что я просто не могла понять, что это такое.

Были ли там стулья, кресла, большой платяной шкаф, где должны храниться платья хозяйки замка? Уверена, что они были. Я даже точно могу припомнить, что что-то такое мелькнуло перед моими глазами. Я не переступала порога; только стояла и смотрела с восторгом и болью на эту красоту, которая вдруг превратилась в ничто. А вскоре комната осветилась и солнечным светом, когда исчезли занавески, усохнув намного быстрее, чем нежные цветы, которые зачем-то, без какой-либо причины сорвали и бросили под нестерпимо жаркие лучи солнца.

Свет из окон лился широким потоком (видимо, здесь его проникновению внутрь комнаты не мешали гроздья винограда). В его лучах танцевали пылинки. А потом… потом ничего не осталось — вообще ничего…

Нет, не правда. Похоже, что, хотя и не столь уж ярко, в одной из полосок падавшего в комнату света блеснул солнечный блик на какой-то металлической поверхности. Я на несколько секунд замерла, не решаясь пересечь пустое пространство. Но только вновь я не смогла устоять и не пойти вперёд, как и перед этим, когда дотронулась до зачарованной двери.

Плотным облаком поднялась пыль. Я закашляла, замахала руками перед лицом, пытаясь разогнать воздух, чтобы глубоко вдохнуть и дотянуться до того, что лежало, сверкая, в солнечных лучах. Почти что наступив на этот предмет, я остановилась и, наклонившись, подняла с полу кольцо.

Но в отличие от всех остальных металлических вещей в этой комнате, оно не рассыпалось в прах. Само кольцо было таким же твёрдым, будто сделанное только вчера. А камень был не похож ни на какой другой, какие я только видела в своей жизни. Мы, люди Долин, бедны на драгоценные вещи. У нас есть немного золота, приносимого речными потоками, у нас есть янтарь, который ценится весьма высоко. Только несколько самых богатых лордов могут позволить надевать на себя, и то только по большим празднествам, украшения с драгоценными камнями. Но в основном это были небольших размеров камни, отшлифованные, но неогранённые. Тот же, что я держала сейчас в руках, совершенно отличался от них.

Этот камень (если только это был камень) был размером почти с мой большой палец, хотя само кольцо — довольно небольшое — явно предназначалось для женщины. Драгоценный камень был неогранен, да и не нужно было его подвергать обработке. Потому что он сам по себе по какой-то причуде природы походил на кошачью голову и светился смесью розового и жёлтого цветов, а когда я покрутила кольцо в руках, радужные сполохи пробежали по его поверхности. Я надела его на палец, который вошёл в него, словно кольцо было сделано специально для меня — и никого другого, будто оно обнаружило своё законное место после долгих поисков.

Подойдя поближе к окну, я стала поворачивать руку то в одну сторону, то в другую, с удивлением рассматривая эту вещицу на тёмном фоне загорелой кожи с многочисленными следами порезов от колючек. Не зная, что это такое — но оно было моим! Я была уверена в этом, в том, что совсем не случайно кольцо точь-в-точь село на мой палец. Это был подарок именно для меня. Ещё раз я повернула его на солнце, а затем услышала…

Вой, такой резкий и ясный, что сразу поняла, что он исходит снизу. Я выглянула наружу, на склон и дорогу. Обе кошки прыгали с камня на камень, обходя кусты, после чего исчезли в руинах внизу.

А там, дальше… по дороге скакал всадник. Всадник! Я увидела, как солнце отражается от его голубого шлема. Он был такой маленький и далёкий, этот всадник в доспехах. Уж не его ли кошки приказали мне дожидаться? Керована?

Забыв обо всём, ведомая тем, что снедало меня все эти дни, я повернулась и побежала, поднимая облако пыли, от чего у меня вновь перехватило дыхание, и я закашлялась, но не переставала бежать. Я должна была узнать, кто скачет по этой белой дороге. Я догадывалась, надеялась… но я должна была точно узнать!

Я думал лишь об одном: Джойсан здесь, рядом со мной, возле этой белой дороги Прежних — выбравшаяся из той ловушки в темноте, в безопасности. А затем она оказалась в моих объятиях, и я изо всех сил прижал её к себе, словно обеспечивая этим ей безопасность от самых страшных сил Тьмы, посланных против нас, — до тех пор, пока сам буду жив.

Она заплакала, и её лицо стало влажным от слёз, в то время как руками она обхватила мои плечи, и я даже сквозь кольчугу ощущал её объятия. Наклонившись, чтобы найти её губы, я почувствовал солёный привкус её слёз, забыл обо всём на свете, даже о том, как долго я скакал по этой пустынной земле. Во мне разгорался и бушевал огонь, пока мы так стояли, прижавшись друг к другу, позабыв обо всём остальном, кроме нас самих.

Но это не могло длиться вечно. Я слегка отстранился от неё, вспомнив, кто я такой и почему не могу дольше испытывать такую огромную радость от нашей встречи. Пора было снова надевать на себя внутреннюю броню, но не для собственной защиты, а ради неё.