Виктор Гвор - Другие семь дней

Много чего хочется. Но нельзя! И опять в сотый раз отвечаешь, что не устраивал временных переходов, старательно избегая словечка «темпоральный», и не имеешь ни малейшего отношения к развалу Советского Союза. Тебе тогда было семь лет. Или восемь… Вот ведь довели, уроды, уже собственные года в голове путаются…

А потом всё кончается.

— Евсеев, с вещами!

Коридоры, лестницы, мелькнувший на грани восприятия Усольцев, ободряющая фраза: «Уже всё нормально». И снова машина, на этот раз что-то легковое, более — менее удобное, но недолгое. Непонятное помещение, то ли гостиница, то ли очередной застенок, только более комфортный. И полное отсутствие чего бы то ни было. Информации, понимания… Зато ребята рядом.

— Меня к блатным пихнули. Хрен знает, зачем. Ни один не тявкнул…

Наверняка, где-то в этой камере остались следы Лехиных пальчиков. А то и отпечаток пятерни. Или смятая, словно листок бумаги, кружка-зечка… Хотя… С вида-то Леха мелкий, но… тюремная публика намечающиеся неприятности жопой чует… А попутчики где? Тот же Серега?

Во, появился.

— Ты чего так долго?

— Ничего особенного. Знакомого встретил. Разговаривали долго, давно не виделись. Кое-какие вопросы порешали. Собирайтесь, поедем сейчас.

Темнит что-то Сергей, ох темнит. Сам, что ли, гебэшник? Тогда ему по профессии положено. Но не от своих же!

Снова машина, и на этот раз что-то легковое, но теперь явно иностранное, еще более уютное. Вокзал. Надпись «Ташкент», мелькнувшая в окне (почему Ташкент? мы же были в Киргизии!). Вагон, оцепленный солдатиками. Серегины ребята, купе, мягкая полка, и, наконец, совершенно неожиданно — инструктаж по обращению с оружием.

На хрена? Ох, не всё ладно в датском королевстве. В смысле, в Советском Союзе. Ну и черт с ним! Ничего сложного в нагане нет в принципе. На объяснения ушло минут десять. Сборка-разборка — мимо кассы. Выстрелить смогу, и ладно.

Вагон медленно трогается. Оцепление провожает до конца перрона. Настороженные, как при пересечении лавиноопасного склона. Нет, странно все тут. Ладно, потом разбираться буду. Когда проснусь. Трое суток не спал… Или четверо…

Самолет неторопливо полз по небу под практически неслышный в салоне рев двигателей. Михаил едва удержался, чтобы не поморщиться в открытую. Терять время он очень не любил, но, к глубочайшему сожалению, в данном случае необходимо было присутствовать самому. Других возможностей для переговоров в этой стране, отставшей больше чем на полвека от всего мира, не было. Но! Именно эта отсталость и делала предстоящий бизнес столь перспективным. Не истощенные за семьдесят лет разработок месторождения — нефть и газ, кровь промышленности, а также редкие металлы и алмазы, золото и железная руда. Неисчислимые богатства, хранящиеся даже в отвалах местных предприятий — просто потому, что здесь нет еще технологий по извлечению их из «бедных», по понятиям того времени, пород. Ну, инфраструктура не везде есть, так это — еще одна грань бизнеса. Заработать на постройке инфраструктуры к предприятиям, которые потом принесут прибыль. «Нет, Фиму придется не просто поблагодарить, а порадовать. Помнится, он все время прикидывал, как блокирующий пакет акций в некоем банке приобрести. Надо будет помочь. Так, чтобы БАГАЦ не вмешался, аккуратно. Ты мне — я тебе, этого основного правила никто не отменял. А Фима молодец — как всегда, оказался в нужное время и в нужном месте. При всем его романтизме и зацикленности на станкостроении, бизнесмен Фридлендер отличный. Даже пост официальный сумел получить…» — Михаил усмехнулся и посмотрел на сидящего в соседнем ряду Цви. Договоренность об отсутствии в делегации разведчиков, конечно же, соблюдалась неукоснительно. Отставник, к тому ж один из деловых людей Израиля, разведчиком ведь не является? «Интересно бы посмотреть на встречу бывшего начальника Моссад и нынешнего главного энкавэдешника», — Михаил усмехнулся еще раз, подумав, что два эффективных менеджера наверняка нашли бы общий язык, особенно с учетом их основной специальности. Тут он опять переключился на воспоминания о Фиме. А что еще делать, когда делать нечего? Доступные новости изучены, проанализированы, предложения и указания разосланы, остается только вспоминать.

«Фима Фридлендер… Тот, из-за кого сейчас летит во внезапно появившийся СССР этот самолет с грузом израильских бизнесменов на борту. Таки не официальную же делегацию посылать сразу, правильно? Так вот, возвращаясь к Фиме…, - тут Михаил усмехнулся, вспомнив первую их встречу. — Да, столкнулись лбами. Кто же ожидал, что сопливый мальчишка может быть столь жёсток! Даже, пожалуй, жестОк. При личной встрече они сначала разругались в пух и прах, дело чуть не дошло до драки. К счастью, не физической, тут преимущество Фридлендера неоспоримо. Но и в том, что вышло… Однако договорились, и ситуацию удалось разрулить к общей пользе. Даже, можно сказать, подружились. Что там у нас на него есть? Ага… Родился он в Москве. Знает несколько языков, умен, инициативен, спортсмен, шахматист и, кажется, музыкант. Весьма разносторонняя личность. С детства увлечен машиностроением. Закончил с „красным дипломом“ Станкин. Пытался устроиться на работу на заводе имени Орджоникидзе, но в связи с развалом экономики, последовавшем за распадом Союза, занялся бизнесом. С нуля, а дорос до совсем не мелких оборотов, что большая редкость. С криминалом прямых отношений не имел. Если не считать пары „стрелок“, с которых „деловые“ бежали, как ошпаренные. Учился в Германии, у Круппа и на нескольких мелких фирмах — производителях станков. К июню две тысячи десятого года стал владельцем множества фирм в оффшорных зонах от Кипра до Люксембурга, гражданином РФ и Израиля, акционером ряда европейских и израильских банков. Купил станкостроительный завод… И, как всегда, интуитивно оказался там, где надо: прямо на границе перенесенного СССР. Вместе с закупленным и перевозимым к месту монтажа оборудованием, специалистами и даже личной охраной в сотню человек. Неведомым путем договорился с пограничниками и теперь — одно из доверенных лиц „кремлевского горца“, свеженький нарком этого, как его? — Михаил открыл окно в своем планшете, посмотрел и усмехнулся. Литература никогда не была его сильной стороной, но это произведение он знал. — НИИЧаВо. Наверняка и тут без Фимы не обошлось. Неплохо придумано, — он вспомнил рассказ Цви о срочном возобновлении в ЦРУ работ по экстрасенсорике и едва удержался, чтобы не засмеяться в голос. — Если русские создали целый наркомат, то американцы точно организуют как минимум десяток институтов и государственную „черную программу“. Надо будет Тому указать, чтобы не упустил возможность получить подряд по этой программе. Наверняка попил будет такой, что русским и не снилось».