Виктор Гвор - Другие семь дней

Он опять встал и прошелся по кабинету, формулируя про себя ближайшие задачи в идеологической сфере. Применить опыт Кубы, Кореи, собственные, отложенные за текущими делами и заняться дальнейшим развитием теории. Навести порядок в сфере образования. Пожалуй, по возвращении перебросить туда Вышинского. Самому тоже надо будет внимательней изучить, что там происходит. Особенно в подготовке педагогов. Воспитание молодого поколения должно быть доверено самым образованным и самым надежным людям. И достаточно получающим, чтобы не думать о прозе жизни. УЗОО и прочие предложения по развитию гениев принимаем, но кроме того надо подтягивать и общий уровень всего образования. Он вздохнул, представив, каких денег это будет стоить. «Проверить возможность перераспределения бюджета, сократив часть военных расходов? Надо Звереву дать срочное поручение. И Вознесенскому. Но о нем надо подумать, не завалит ли порученное. А теорией заняться самому. Написать об основе всего общества — экономике».

Он уселся за боковой стол, взял бумагу и написал на ней заголовок: «Экономические проблемы социализма и наши задачи». Нанес несколько тезисов и отложил лист в сторону, напомнив себе, что необходимо озадачить секретариат подбором сведений по этой теме.

Поднялся и тут же услышал зуммер стоящего на столе телефона. Подошел, поднял трубку.

— Товарищ Сталин, — Поскребышев старался говорить невозмутимо, но он почувствовал необычный тон его голоса. Тем более, что новый телефон передавал его намного лучше старого. — Товарищ Сталин, к вам товарищ Меркулов со срочным докладом.

— Что такое? — удивился он.

— Товарищ… — Поскребышев очень странно произнес это слово, — Вознесенский сбежал в Финляндию.

— Вот как? — теперь удивления в его голосе не было, только ледяное спокойствие. «Интересно, откуда утечка?» — Пригласите товарища Меркулова в кабинет…

Дорагой деда Витя Здраствуй!

У нас всё хорошо. Мы паехали домой в самару, но ее больше нет. Вместо нашего дома теперь другая строана. Мама говорит, что ее надо называть Сесесесер. Но у меня это слово плохо выговариваиться. Здесь все говорят па русски. И даже города называются как у нас. Только Самара теперь називается Куйбышев. Папа сказал, что как раньше. Нашего дома совсем нет. И паляны Фрунзе тоже. Везде маленькие домики.

Я тибе расскажу всё по порядку. Сначала мы ехали по Германии, потом по Польше. Всё было так, как когда ехали туда ты это видел. А потом преехали совсем не туда. Хотя это место тоже называется Брест, но оно савсем другое.

В Бресте нас встретили дяди чикисты. Они очень хорошие. Мама почему-то их очень баялась, но савсем зря, они не сделали нам ничего плохого. Наоборот. Отвели нас в капезе. Там здорово, места больше чем в квартире у нас было. И нары очень удобные. На них мягкие матрасы и спать гораздо лучше, чем в машине. Папа очень беспакоилься, говорил в Сесесере нет харошего бензина. И дяди чикисты отпустили его обратно в Польшу на зоправку. И даже подарили две конистры. Когда папа вернулся, нам этого бензина хватило до самого Куйбышева.

В кепезе мы жили два дня. А потом поехали в Маскву. Так дяди чикисты сказали, потому что в Куйбышеве нет нашего дома. А Маскве есть другие дяди, которые всех направляют, кому куда ехать. Но мы всё равно поехали в Куйбышев, только паговорили с этими дядями.

Здесь многое изминилось. Моста через Волгу больше нет. И Толятти куда-то пропал вмести с Жигулевским морем. Волга теперь маленькая не такая как раньше.

Мы остоновились в большом частном доме у папиных родных. Они сначала не хотели нас узновать, но это точно родные, тут тот дедушка с усами, который у тебя на бальшой фотографии. Его зовут Евстафий.

А еще тут есть мальчик Витя. Он немножко вредный, но хароший. Мы сначала нимножко подрались, но теперь играем вмести. Мама говорит, что Витя мой прадедушка, но это ниправда. Мой прадедушка ты, а Витя савсем не похож.

Деда, ты выздаравливай пабыстрее и преезжай. На машине мы за тобой преехать не сможем, потому что нет бензина. Но можно преехать на поезде. Я познакомлю тебя с дедом Евстафием и с Витей. Ты абъяснишь маме, что он не ты.

Преезжай быстрее, деда. Я тебя очень люблю и очень жду. И Ритка с Машкой — тоже, только они еще плохо пишут.

Твой Правнук Саня.

— Уважаемые дамы и господа! С вами Кирилл Неустроев. Как вы уже знаете, недавно я совершил необычное путешествие…

Кирилл заливался соловьем. Одет нарочито небрежно, чтобы создавать у зрителя впечатление своего парня. Улыбка на губах играет. Еще бы, собственная передача восходящей звезды публицистики. Герой, нырнувший в ад Советской России и сумевший вернуться обратно, да еще с уловом.

— Я побывал в Советской России прошлых времен. Там, где правит легендарный тиран Иосиф Сталин, и чекисты Лаврентия Берия творят свой кровавый беспредел. Где ежедневно сотни тысяч людей отправляются в страшные лагеря знаменитого ГУЛАГа на принудительные работы!

Слова лились гладко, легко, словно вся эта «пурга» не только существовала на самом деле, но и была выстрадана лично Кириллом.

— Попасть туда можно за любую провинность. Да какую провинность! За неосторожно сказанное слово, косой взгляд на милиционера или чекиста. Но и те, кто еще не оказался за решеткой, живут не лучше. Крохотные комнатушки, в которых ютятся целыми семьями. Другие семьи в соседних комнатах тех же квартир. Полное отсутствие удобств. Интернет, скажите Вы? Какой Интернет? Ни компьютеров, ни даже простых телевизоров в России нет. Единственное развлечение — водка, водка и только водка. Поэтому, придя вечером после выматывающего трудового дня, русский человек может расслабиться только одним способом: напиться до свинского состояния!

Вступление закончилось. Приближался ключевой момент: явление Ивана. За прадеда Кирилл не был так уверен, как за себя. Вроде тот, не выражал особого недовольства. Разве что всё больше мрачнел после каждого выхода в город. И волком посматривал на Кирилла. Хотя джакузи ему явно понравилось.

— Сегодня у нас в студии необычный человек. Иван Неустроев — первый из аборигенов, кому удалось вырваться из цепких лап кровавой гэбни в свободный мир. И сейчас я попрошу Ивана поделиться своими впечатлениями. Прошу!

Кирилл протянул микрофон прадеду. Тот неуверенно взял устройство в руки, повертел его, потом расположил правильно (всё же вдолбили хоть что-то в эту обезьяну!) и спросил: