Виктор Гвор - Другие семь дней

— Неожиданное решение, — протянула Трейси, — но я так понимаю, что вы уже приступили к его выполнению, — посмотрев на влетевшего в отсек Михаила, заметила она.

— Александр, нужна помощь, — извинившись, перед американцами, заметил Корниенко, — там одна стойка не разбирается.

Извинившись и оставив американцев обсуждать последние новости и действия русских, Александр с Михаилом перебрались в модуль «Рассвет», где прицепившийся у стойки Юрихин изображал демонтаж недавно собранной для эксперимента с металлами схемы.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил он.

— А ничего, — ответил Александр, — в смысле ничего хорошего. Трейси не в курсе, Уилкок хамит, но скорее по собственному почину.

— Я все же считаю, что американцы хотят отхватить всю станцию для себя, — заметил Федор, понизив голос. — Нашим сейчас не до станции, если они вообще что-то знают о космических программах.

— Знают, или нет, — отсоединяя кабель, произнес Михаил, — ничем помочь нам они не могут. Нет сейчас у СССР ни ракет, ни космодромов.

— А ракеты на Куру? А наш персонал там и в Хьюстоне? Неужели ничего нельзя сделать?

— Пожалуй, ничего. Разве что включить программу «Одиночество», — печально улыбнулся Александр.

— Это еще что за хрень? Какую программу? — одновременно спросили оба его собеседника. Федор даже отцепился от неожиданности, отлетел в сторону и сейчас аккуратно возвращался назад, оттолкнувшись от соседней стойки.

— В самом начале создания наши программисты предусмотрел возможность враждебных действий против русских модулей. Ну и создали такую программу. Если мы ее запустим, то любой несанкционированный вход в систему управления приведет к отделению от МКС всех наших модулей с последующей их разгерметизацией…

— Это слишком, — заметил Федор, — Россия потеряет модули, а их можно еще использовать. Да и договариваться с другими странами после такого поступка будет невозможно.

Продолжая разбирать стойки и переводить аппаратуру в ждущий режим, космонавты еще долго обсуждали возможные действия. В результате было решено ограничиться сменой всех паролей в программах на известные только Александру и полной консервацией станции. У каждого, хотя они ни за что не признались бы в этом, в глубине души до сих пор тлела надежда, что все происходящее окажется всего лишь затянувшейся галлюцинацией…

По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем «Курама», пароход «Сикока-мару», несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался устаревшим и каким-то незначительным, словно рыболовный катер против линкора. Почему-то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой корабль, чтобы унизить прибывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаёси Огава выглядел обеспокоенным не менее своих подчиненных. «Шпаки» — пренебрежительно подумал Ёсино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся вырваться удивленный выкрик при виде взлетевшего с кормы «Курамы» необычного летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.

— Красиво, — стараясь даже интонацией не выдать волнения, произнес он, слегка повернув голову к лейтенанту Асагура. Лейтенант, несколько секунд промолчав, словно в раздумьи, произнес хокку:

Вежливо улыбнувшись, капитан ответил ему:

Оба одновременно кивнули, подтверждая, что сегодняшний раунд закончился вничью.

— Лейтенант, нам еще примерно два часа до берега, — капитан решительно повернулся, придерживая рукой ножны с фамильным клинком, оформленным, как син-гунто, [24] Син-гунто (1934) — японский армейский меч, созданный для возрождения самурайских традиций. — поэтому стоять подобно крестьянам у ворот храма, глазеющим на процессию, нет никакого смысла. Предлагаю пройти в салон.

— Слушаюсь, капитан, — заметно было, что Асагуро настроен более весело, чем Тейго. «Молодость все переносит легче, — раздраженно подумал Ёсино, — даже полную потерю всех родных и близких И привычной жизни тоже». Но раздражение сразу прошло, едва подошедший стюард, худощавый кореец в безукоризненно сидящем костюме и белых перчатках поставил перед севшими за столик офицерами токкури [25] Кувшинчик объемом в 180 или 360 мл, из которого разливают саке. Подается каждому сидящему за столом. Чоко — небольшие чашечки для саке на 2–3 глотка. Сашими — тончайшие кусочки сырой рыбы. «Кампай!» — тост «До дна!» с подогретым саке, чоко и блюдо с сашими. Пока офицеры под традиционное: «Кампай» поднимали свои чоко, в салон вошли еще несколько чиновников. Один из них, осмотревшись, подождал, пока офицеры допьют и подошел к столику. Вежливо поколонившись, он спросил:

— Не разрешат ли высокоуважаемые господа офицеры разделить с ним томительную тяжесть ожидания прибытия на землю предков?

Капитан, улыбнувшись, ответил:

— Конечно разрешат. Как простые армейские офицеры могут отказаться от чести выпить с секретарем канцелярии самого губернатора. Тем более, за счет самого губернатора, — не преминул съязвить Тейго, после чего познакомил лейтенанта и чиновника. Стюарду пришлось бегать к их столику дважды, добавив к закускам блюдо «японского флага». [26] Блюдо из белого риса, в центре которого выложен красный круг из вареной моркови.

После выпитой чашечки щеки секретаря сразу покраснели, а еще стало весьма заметно, что он сильно взволнован.

— Вы уже видели потомков, господа? — спросил он, доливая саке капитану.

— Только что, издали. Все это время до нынешней поездки мы «отдыхали» в Котоне, — ответил капитан, посылая успокаивающий взгляд встрепенувшемуся лейтенанту.

— Укрепления готовили, — понимающе протянул чиновник, тут же добавив, — не волнуйтесь вы так за секретность. Для потомков все наши секреты, словно раскрытая книга. Но самое неприятное, они совсем другие. Вы их не видели, а я видел. Мне приходилось встречаться со множеством гайдзинов, они другие, не похожие на японцев. Но они мне понятны. А эти, — он подхватил свою чоко и жестом предложил всем выпить, — хе, эти совершенно другие. Словно в тела японцев вселились западные демоны, завладев их душами. Они совершенно другие, совершенно…