Андрей Прусаков - Оружие Древних

Торвар снова поскреб бородку.

— Знаете ли, мастер Шенн, есть один закон, касающийся… хартогов.

— Хартогов? — удивился Шенн. — Это же охотники за чудовищами?

— Да, это они, — кивнул хозяин. — Так вот, велением одана хартоги меют право на все, что найдут по ту сторону Кхина. И даже на людей.

— Это так, — согласился Шенн. В памяти фагира тотчас всплыл рассказ Далмиры о том, как она была пленницей хартогов и сражалась с монстрами на потеху толпе. Сердце застучало чаще. — Этот закон я знаю. Хартогам всегда нужны новые бойцы, и одан позволил им подбирать в Кхиноре беглых мергинов… У вас какие–то споры с хартогами?

— Не совсем так, — улыбнулся Торвар. — Скорее, наоборот. Я и есть хартог.

Шенну стало жарко. Или это вино ударило в голову?

— Но хартоги не путешествуют в эмонгирах…

— Я первый! — горделиво проговорил Торвар. Было заметно, как он гордится свои положением. — Да, раньше хартоги путешествовали в повозках, но я купил этот эмонгир, и теперь в большей безопасности, чем когда–либо. Ни морроны, ни стаи хищников не страшны нам теперь, а вместе с боями в Круге я могу заниматься торговлей. Не правда ли, отличное решение?

— Да, это хорошо, — рассеянно проговорил Шенн. Его мысли все чаще останавливались на Далмире. Из отряда лишь она была с хартогами.

— Скажу напрямик, мастер, — взгляд Торвара стал иным, напускная улыбка спряталась за жесткими складками рта. — Один из ваших людей — беглый хартог, и он — моя собственность! Когда я вошел в гостевую, я тотчас его узнал.

Шенн медленно поставил кубок на поднос.

— Кто же это? — спросил он, уже зная ответ.

— Девушка по имени Далмира, — не без удовольствия процедил эмон. — Она моя собственность по закону, и я хочу забрать то, что принадлежит мне!

Шенн молчал.

— Мастер? Вы ведь не против? — вежливо осведомился Товар. — Ведь вы знаете закон. Я не сказал об этом сразу… потому что не был уверен в ваших людях. Я оставил им оружие и опасался, что…

Шенн молчал, понимая, что нельзя так просто встать и уйти. Отдать Далмиру хартогам он не мог, но не мог и преступить закон, проводниками и исполнителями которого и являлись фагиры. Закон был на стороне Торвара и, прибыв в эмонгир, они, сами того не ведая, подставили Далмиру. Шенн лихорадочно думал, но решения найти не мог.

— А ты не спутал ее… с кем–нибудь? — спросил Шенн. — Быть может, она только похожа…

— Нет, это она! — воскликнул Торвар. — Я узнал ее! К тому же, на ее плече должно быть клеймо. Она принадлежит хартогам!

Взгляд фагира растерянно блуждал по комнате.

— Так, значит, я могу ее забрать? Мастер, тогда вы должны пойти со мной и объявить своим людям…

— Есть одна трудность, — наконец, произнес Шенн. — Далмира сражалась вместе с нами и должна получить награду у одана…

— Но ее нет в свитке одана! — быстро возразил Торвар. — Я не видел там ее имени!

Возразить было нечего. Тормун сумел увидеть в свитке то, что нужно ему. Шенн медленно поднялся с подушек, чувствуя испытывающий взгляд хозяина эмонгира. Фагир понял, что он и весь его отряд находятся во власти хартогов. Откажись он выдать Далмиру — и их убьют, а пустыня все спишет, свидетелей нет. И хартогов вдесятеро больше… Шенн едва сдерживался, чтобы не застонать от ярости и бессилия. Но что он может сделать? Он же фагир, блюститель закона, и нарушить его не может! Была и другая причина: если отряд погибнет, послание Ош–Рагн умрет вместе с ним, а орды гротхов придут в Арнир… Но объяснять все это Торвару он не стал. Бесполезно. Ни ортаны, ни хартоги не подчиняются оданам Арнира.

— Что ж, идем, — тяжело произнес Шенн.

— Выходит, ты была хартогом? — переспросил Эрбин. Эшнарец взглянул на Далмиру по–другому. — И билась в Круге?

— Да, — просто ответила девушка.

— Я бывал на их представлениях и видел разных чудовищ! — сказал Эрбин. — Клянусь глазом Эльмера, я не представляю, как мы смогла выжить! На моих глазах они разорвали двоих здоровенных бойцов в клочья! До сих пор страшно, хоть я видывал всякое.

— Я тоже это видел, — кивнул Хаггар. — Теперь я знаю, у кого ты училась.

— Значит, ты узнала этого эмона? — спросил Улнар.

— Да. Это Торвар, брат и правая рука Тормуна, хозяина хартогов. Я ненавижу его! И он меня тоже…

— И он тебя узнал? — спросил Эрбин.

— Конечно, — сказал Улнар, — я думаю, забыть такую девушку трудно.

— Не беспокойся, пока мы рядом, никто не тронет тебя! — сказал Хаггар. Улнар встретился взглядом с Далмирой. Его глаза сказали то же без слов.

— Я думаю, бояться нечего! — заявил Эрбин. — Наш Шенн — посланник самого одана, а это кто? Какие–то торговцы!

Дверь в гостевую открылась, и арны дружно повернули головы. Вошел Шенн, за ним несколько вооруженных наемников.

— Далмира, — произнес он, не глядя на девушку, — ты должна пойти с ними.

— Что? — Далмира вздохнула. — О чем ты говоришь, Шенн, я не понимаю.

— Хозяин эмонгира Торвар, — продолжил фагир, — ты знаешь его… Это эмонгир хартогов, а ты принадлежишь им.

— Я никому не принадлежу! — Далмира выхватила меч. — Если они хотят меня, пусть возьмут, если смогут!

— С какой стати она их собственность? — встрял Эрбин. — Пусть докажут!

— На ней их клеймо, — проронил Шенн. — Далмира, прости, но по закону ты принадлежишь им. Я не могу ничего сделать. Прости.

— Ты… не можешь? — девушка шагнула к нему. — Если бы ты… ты бы… — слезы застлали ей глаза. Как он может! Нет, я не вернусь к ним, никогда!

Хартоги направились к ней, но Улнар встал между ними:

— Назад! — произнес он так, что наемники остановились. — Клянусь Игниром, я убью всякого, кто прикоснется к ней!

— Вы в наших руках! — сказал один из хартогов. — Отдайте девчонку, и мы позволим вам ехать, куда вы хотите.

— А если нет? — спросил Улнар, приготовившись к схватке. Он уже знал, что будет делать.

— Если нет — кругом пустыня, — наемник криво усмехнулся, — и на следующий день от ваших тел останутся лишь кости.

— Эй, перед вами посланник одана! — возразил Хаггар. — Следите за языком! Вы кому угрожаете, ублюдки Даора?

Подняв секиру, он встал рядом с Улнаром. Эшнарец потащил меч из ножен.

— Сложите оружие! — угрюмо приказал Шенн. — Мы не можем преступить закон.

— Ты не можешь, — сказал Улнар, — а я могу.

Взгляд воина был столь пронзителен, что Шенн отвел глаза. Бессилие душило его. Как они не понимают, что выхода нет!

— Сложите оружие, — повторил он, — их десяток на каждого из вас, и закон на их стороне.

— Хватит говорить о законах! — прервал Улнар. — Для меня есть один закон, здесь, — воин ударил кулаком в грудь. — Если я преступлю его, мне незачем будет жить. Вы, фагиры, следуете мертвым законам, а люди следуют живым, тому, что у них на сердце.