Кристофер Сташефф - Чародей поневоле

— А… викинги — это кто такие? — робко спросила одна из женщин.

— Те самые рогатые воины, про которых я только что говорил.

— А они могли замораживать людей взглядом?

Род покачал головой:

— Ну нет, нет, конечно. Хотя они не отказались бы от такой возможности. А вы хотите сказать, что эти чудища это умели?

— Да ведь они нас чуть не в камень обращали,— проворчал мужчина.— Один из них как глянет мне в глаза, так мне почудилось, будто он мне голову взглядом насквозь пронзил. Я попробовал двинуться — но ничего не вышло.

— Да напугался ты до смерти,— буркнула женщина.— Струхнул, как мальчишка, который змею увидал.

Мужчина густо покраснел.

— Да ты была ли на лугу вместе с нами, женщина? Ты им в глаза смотрела? Да, не спорю, напугали меня эти жуткие глаза, так ведь и прежде мне случалось страху натерпеться в бою, когда молодой лорд наш Ансельм сражался с королевой, ну… и…— Он в испуге воззрился на Брома.

— И со своим младшим братом, который теперь стал нашим королем,— проворчал Бром.— Никто не станет винить тебя за это, добрый человек. Разве был у тебя выбор? Когда господин твой приказывает тебе идти в бой, ты должен идти в бой. Но разве в том бою ты замирал от страха?

— О нет, мой добрый господин! — вскричал крестьянин и запрокинул голову,— Я только еще храбрее замахивался моей пикой! Но когда глазищи этого мерзкого чудища залезли мне в голову, я пытался ударить его изо всех сил, но рука моя не пожелала слушаться меня! Видит Бог, я уж и так, и эдак старался поднять руку, но ничего не…— Он запнулся и поежился.— Господи, Царь Небесный, помилуй меня, грешного. Да не будет мне дано снова пережить такое! Я руки поднять не могу, а он, тварюга, на меня дубинищей своей замахивается…

Он зажмурился и, сокрушенно качая головой, отвернулся.

— Ну, успокойся,— проговорил Род и потрепал его по плечу.— Ты вел себя храбро, добрый человек. Ты сделал все, что мог сделать на твоем месте мужчина.

— То было Око Зла,— еле слышно пробормотал крестьянин.— То было колдовство.

Род обернулся и вопросительно посмотрел на Гвен.

— О таком рассказывают,— медленно проговорила она.— Рассказывают про ведьм и колдунов, что способны заморозить человека взглядом. Но мне никогда не встречался никто, кто обладал бы таким могуществом.

— А тебе знакомы почти все колдуны и ведьмы Грамерая,— добавил Род, кивнул и обернулся к крестьянину,— Итак, наши враги являют собой нечто новое — новое во многом. Но если бы не ты, дружище, мы бы ничего о них не узнали, и потому я тебе очень благодарен.

— Рад услужить вам, господин,— отозвался крестьянин. Он немного приободрился и даже сумел улыбнуться Роду.— Так, стало быть, это все… взаправду было?

— А шишка у тебя на голове — она взаправду или понарошку? — усмехнулся Род.— Ну так, само собой, и дубинка, которой тебя треснули, тоже настоящая была, и тот зверочеловек, что ею тебя стукнул. Что же до этого Ока Зла… Если уж под его взглядом замирают даже видавшие виды ветераны… вряд ли это что-то другое.

«По крайней мере, на этой планете»,— мысленно добавил Род.

— Спасибо вам, милорд,— улыбнулся крестьянин.

— Не переживай. Я бы тоже замер,— заверил его Род, похлопал по плечу и обернулся к Гвен.— Не известны ли тебе какие-нибудь заклинания против такого колдовства?

Она приоткрыла рот, чтобы ответить, и вдруг у нее на руках оказался ребенок. Он брыкался и кричал:

— Мамоцка! Я насол тебя, мамоцка! Насол тебя!

Гвен в изумлении вытаращила глаза. Но тут же губы ее тронула довольная улыбка, и она крепко прижала к себе малыша.

— Нашел, нашел, умничка мой дорогой. Ну-ка, скажи, как ты искал мамочку. Только головкой думал, вот как?

— Ага! — радостно закивал малыш, чрезвычайно довольный собой.

— Так он у нас телепат-следопыт? — удивился Род.— Мой ребенок «думал головкой» и маму нашел?

— Кому-то я головку точно оторву. Не ему, конечно,— сердито проворчал Бром.— Кто должен был приглядывать за младенцем? Чья была очередь? Хобгоблина!

В шатер вприпрыжку вбежал кто-то крошечный и опрометью бросился к Брому.

— Прости меня, о Король Теней! — запричитал басом маленький человечек ростом в полтора фута, но при этом плечистый.— Няньки-эльфийки изнемогли. Малышу надоели их игры, а их заклинания не смогли удержать его.

— Тогда им следовало бы измыслить новые чары и удержать его одними лишь развлечениями,— проворчал Бром.— Но это верно, я и сам не ведаю ничего такого, что удержало бы этого постреленка, когда он того не хочет.

— Негодник! — ласково и одновременно укоризненно проворковала Гвен. Магнус в ответ весело залепетал.

— Но когда он улизнул, я его в полминуты сыскал,— оправдываясь, проговорил эльф.

— Что верно, то верно, и беда была бы тому, кто пожелал бы сделать младенцу что-то дурное,— признал Бром.— Но, Робин, ты должен наказать эльфийкам, чтобы они получше присматривали за Магнусом.

— Разбойник! — укоризненно проговорила Гвен.— Спору нет, я рада тебя видеть, но ты должен понимать, что у мамочки есть важное дело. Сейчас я не могу сидеть с тобой, мой миленький, хоть мне и очень этого хочется. Ну, давай ступай к твоим нянюшкам и будь там, покуда я сама не позову тебя.

— Не-а! — капризно проговорил Магнус и покачал головой.

— Магнус,— произнесла Гвен тоном, от которого взорвалась бы атомная бомба (ну, или, по крайней мере, ядерная боеголовка).

Но тут вмешался Бром:

— Это что за поведение, малыш? Ты что, про страшил никогда не слыхал?

Ребенок в изумлении таращил голубые глазенки.

— Ах, не слыхал? — гневно вскричал Бром.— Стало быть, кто-то злостно пренебрегает своими обязанностями в воспитании младенца, ежели он даже не слыхал про страшилу, которым пугают всех маленьких детишек!

— Это ты точно подметил,— уязвленно отозвался Род.— Я не вижу совершенно ничего необходимого в том, чтобы запугивать детей до смерти и вынуждать их бояться самых привычных вещей. И если я говорю ему, что он должен вести себя хорошо, то он должен вести себя хорошо просто потому, что он верит в меня.

— Лучше бы так не было, потому что если этот постреленок перестанет верить в меня, то меня попросту не станет! — проворчал Бром.— Однако это пагубно — лишать младенца одного из самых восхитительных детских ужасов: страха перед жутким чудовищем, которого, как он в глубине души своей понимает, на самом деле не существует. Страшилы, дитя, это такие громадные, мерзкие твари, они с головы до ног поросли шерстью, у них маленькие сверкающие глазки и длинные острые зубы!

Магнус радостно взвизгнул и прижался крепче к матери.

— Правда-правда! — Бром предостерегающе поднял указательный палец.— Они жутко злобные, они готовы сожрать и детишек, и их родителей! А твоим маме и папе нужно идти и сразиться с ними и прогнать их из страны нашей раз и навсегда, но они не могут пойти, если не будут знать, что с тобой все хорошо.