Алексей Шпик - Кицуне. Бессмертная партия

Так вот, возвращаясь к лабиринту и прочему - мной было признано, что подобное эффективно только на более слабых, либо равных противниках, на адьюкасах и тем более вастолордах подобное не сработает до тех пор, пока я не сменю эту неудобную форму.

Также, от нечего делать, ибо скучновато тут, да и вечно тренироваться либо болтать со своим зампакто явно не выход, попробовал переложить кидо в иную форму, дабы соответствовала рецу пустого. И на этом поприще меня вновь ждал провал, видимо до становления естественным арранкаром мне о навыках кидо стоит забыть. Хотя можно будет, уже будучи арранкаром, разработать что-то свое, благо "котелок" в эту сторону у меня всегда варил, не как у Урахары, но тоже ничего.

Но реальность снова преподнесла мне сюрприз. После ста пяти лет охоты на гиллианов и пятиста двадцати восьми съеденных меносов у меня закрались подозрения, что что-то не так. Ну не может быть такого, чтобы я до сих пор куковал на второй ступеньке развития! Я по духовной силе уже ничем не уступал адьюкасам, но превращения все не было. Последние лет сорок я и вовсе съедал сородичей лишь для того, чтобы не деградировать, все остальное время посвящая развитию умений. Серо я мог выпускать уже менее чем за секунду, притом свободно регулируя его мощность. Бала и вовсе мог формировать, лишь приоткрыв на мгновение рот, сразу посылая то в атаку.

А вот с хвостами вышла заминка - четвертый хвостик так и не появился. Правда по заверениям Уро - это от того, что у данной моей формы слишком жесткие рамки, так что при эволюции, если она у меня вообще будет, я имею все шансы сразу получить этот хвост. Вот только время задержки не вычитывается из времени следующего хвостика, так что до пятого мне после обретения четвертого все равно будет сотня лет.

***

А в Обществе Душ Маюри, сменивший на посту капитана сбежавшего преступника Урахару, первые двадцать лет таскался с лисой на шее вместо шарфа, но спустя лет двадцать это своеобразное украшение исчезло, а в двенадцатом отряде появилась новая лейтенант - красивая и спокойная девушка с черными волосами и пронзительными зелеными глазами. Правда, поговаривают, что при полной луне правый её глаз становится голубого цвета, а левый желтого, но чего только не придумают рядовые в кабаке для своей компании, ведь правда?

Так же трудно пришлось и третьему офицеру пятого отряда - Ичимару Гину, который устал доказывать, что он не брат и не сын таинственного и не разу им не виденного Кэнго Кицуне.

Но трудней всего пришлось отряду совета сорока шести, часть из которого погибла при невыясненных обстоятельствах: кто в луже утонул, кто в лес пошел и не вернулся. А однажды, две группы наиболее преданных представителей этого отряда, бывшие на своих заданиях в разных частях Руконгая, были убиты неизвестными противниками. Одна группа будто отравлена, а вторую кто-то нашинковал с неимоверной жестокостью. Но прогуливающаяся в поисках новых приправ недалеко от места происшествия со второй группой Унохана, которую благодаря этому смогли быстро доставить на место происшествия до рассеивания тел, как эксперта в подобных делах, заявила, что поработал мастер кендо (японская версия фехтования) и большее установить невозможно.

Но, несмотря на все эти случаи, большинство синигами наоборот вздохнули с облегчением, поскольку все погибшие были подвязаны советом на "грязных" делах. Так что проводившему досмотр жнецу совета с волосами трех цветов ничего не оставалось, кроме как закрыть дело.

***

А в это время в лесу меносов громадная фигура, закутанная в балахон, до этого отрывавшая и поедавшая куски своего сородича, пятьсот тридцатого по счету, начала терять свои очертания, будто плавясь изнутри и сжимаясь в двухметрового белого лиса с четырьмя хвостами. На лице новорожденного адьюкаса была маска в виде мордочки лиса с красными узорами на ней и перевернутым треугольником посередине лба. От лица по белой шерсти на всю верхнюю половину тела расходились красные линии. Посередине груди была сквозная дыра, еще один признак принадлежности к расе пустых. Передние конечности застыли между человеческими руками и обычными звериными лапами, но даже с такими конечностями пустому было гораздо комфортней передвигаться на четвереньках, да и полностью разогнуться не позволяло его собственное строение тела, все еще больше похожее на звериное, чем на человеческое.

Задрав к потолку леса меносов свою морду, пустой раскрыл пасть и по округе прокатился безумный хохот с металлическим оттенком. Вокруг смеющегося адьюкаса плескалась сила, больше подходящая средней планке его этапа эволюции, нежели новорожденному. Смех стих так же внезапно, как и раздался, и пустой, постояв мгновение без движения, сорвался с места без всякого сонидо, и, развивая чудовищную скорость, понесся в одному ему известном направлении.

- "Господин, куда вы так бежите?" - Осведомилась через некоторое время Уро.

- "Мир пустых соответствует миру живых, так что сейчас, поднявшись наверх, попробую рвануть в сторону Китая, вот уж где я отъемся". - Честно ответил я, ведь моя цель это не завести себе слуг, а стать сильней, так что оставаться в утопичной Японии нет смысла, особенно теперь.

- "Кстати, как там малышка Ревность? И почему у меня такая высокая скорость?" - Решил я уточнить важные факторы.

- "Ревность окончательно ушла в кому - чем сильней становитесь вы, тем хуже становится ей, так что на стадии вастолорда вам лучше надолго не задерживаться. А по поводу скорости - похоже, звериное начало кицуне дало сильную установку на развитие скорости и рефлексов у вашей формы пустого, так что взамен утраченных возможностей вы станете довольно быстры, правда, насколько, я пока не могу сказать, довольно тяжело прогнозировать скачкообразное усиление способностей после каждой эволюции". - Ответила Закуро.

Вполне предполагаемый исход, а вот с новостью о состоянии моей второй зампакто внутри меня будто что-то царапнуло. Похоже, придется постараться стать сильней в кратчайшие сроки и найти того ублюдка, из-за которого я стал пустым.

Так и продолжался мой путь. Выбравшись наружу, я решил держать курс в сторону северо-запада, точнее, где она располагается по моим прикидкам. Изредка я налетал на группы низших пустых или на одиночных адьюкасов, но ни те ни другие не давали достойного отпора, да и какой отпор? Низших я убивал, не останавливаясь, и съедал лишь для того, чтобы добро не пропадало, хоть мне это и была капля в море. А тех, кто был со мной на одном этапе развития я спокойно ловил в иллюзии, которые с обретением нынешнего облика мог наполнять реацу. Правда, если духовной силы было слишком мало, то эти привереды не лезли вперед, предпочитая более вкусную пищу. Хотя меня они вновь не ощущали - иллюзия, подсмотренная у Айзена, теперь ложилась на меня за доли мгновения и почти не требовала сил на свое поддержание. Про возросший контроль техник я и вовсе молчу - ради подобного стоило побыть гиллианом столько лет. Да и пищу я, благодаря такому количеству поглощенных меносов, усваивал всю.