Роберт Холдсток - Кельтика

— Так в чем же вопрос? — напомнил я ему.

— Во всех моих случайных путешествиях я встречал людей. Клянусь богом, некоторые из них были очень странно одеты. А еда! Я отказывался есть глаза животных, кроме разве что глаз мелких рыбешек. Омерзительно! Но, как я уже говорил, я не приглядывался ко всем этим странным людям, потому что, несмотря на их необычность, дурацкие шляпы, кривые мечи и глаза животных на завтрак, я считал их в некотором роде подобными мне. Если ты понимаешь, что я имею в виду. — Он пристально посмотрел на меня и продолжил: — Но ты другой. Я не понимаю тебя. С тобой что-то не так. Ты не из этого мира. Ты ниоткуда. У меня бегут мурашки по телу от одного взгляда на тебя, как бывает, если вдруг увидишь паука, висящего над твоей кроватью. Надеюсь, ты не обижаешься.

— Вовсе нет.

— Видишь ли, Мерлин… Ты ведь Мерлин?

— Да.

— А Ясон зовет тебя Антиохом.

— Он знал меня под этим именем. Меня знают под разными именами.

— Так вот, я хотел сказать… на корабле ходят слухи, что ты можешь управлять самим Временем. Это правда?

— Не управлять. Просто я умею с ним обращаться.

Илькавар одобрительно засмеялся:

— Замечательно! Очень удобная вещь. Нам бы всем не мешало научиться обращаться с ним. Для большинства из нас это могло бы означать — разумно его тратить. Свеча всегда горит, но она горит ярче, когда ты молод. А вот твои свечи, похоже, горят, не сгорая.

— Они сгорают, но медленнее, чем твои.

Он снова рассмеялся, на этот раз с торжеством.

— Вот видишь. Именно это я и хотел сказать. Ты не отсюда. Ты похож на пришельца со звезд. Твою кожу согревал другой свет. Я понял это сразу, как только увидел тебя. Сколько тебе лет?

— Понятия не имею.

— Ты не обиделся?

— Я не обиделся. Я только знаю одно: когда я был ребенком, мир был спокойнее, леса обширнее, а люди были немногословны. Мир был огромен, а самыми громкими звуками в нем были шум ветра и дождя. Были барабаны и флейты, но звучали они тихо. Сейчас в каждой долине встретишь и барабаны, и рожки. Воздух сотрясается от визга волынок и сумасшедших. Я не хотел тебя обидеть.

Он передернул плечами:

— Мои трубы не визжат. А волынка всегда нужна. Но я-то точно сумасшедший. Но вернемся к тебе. Значит, ты очень стар.

— Да.

— И у тебя есть магия.

— Есть.

— Можно узнать какая? Это и был мой вопрос на самом деле. Надеюсь, он тебя не оскорбит. Что ты можешь делать?

Для человека, у которого мурашки бежали по телу при мысли обо мне, Илькавар, безусловно, был приветлив и дружелюбен — человек, умеющий ладить с другими. На вид мы были одного возраста, хотя глаза его блестели поярче, чем у меня. Похоже, он любил смеяться и проказничать, наверное, не меньше, чем играть на своем инструменте. Даже сейчас, пока я сидел, размышляя, что же ему ответить, Илькавар предложил «сложить песню обо мне в обмен на мой ответ. Добрую балладу. Очень хвалебную!».

Поскольку Ясон знал о моих способностях и Ниив о них знала, скорее всего мне придется воспользоваться ими в нашем походе. Значит, не будет никакого вреда, если я скажу ему правду. А правда состояла в том, что я использовал лишь частичку своих возможностей, — я лишь шел «по предначертанному пути».

Я поведал ему, что могу вызывать духи собак, птиц, рыб и оленей и путешествовать в их телах по их владениям. Я могу заглядывать в будущее, но это сопряжено с большими опасностями, особенно если в явившемся мне видении присутствую я сам. Я мог вселиться в покойника и посетить подземный мир, но этого следовало избегать любыми средствами. Я могу отбросить ложь, таившуюся в поступке, и открыть истину. Именно это я сделал для Ясона, чтобы он мог убедиться, что Медея обманула его чувства и заставила поверить, будто его сыновья мертвы.

Илькавар молча размышлял над услышанным, а Арго слегка покачивался на воде под ночными облаками, подсвеченными луной. Подумав, он сказал:

— А кто научил тебя этому? Где учатся магии?

— На этот вопрос я не могу ответить, — честно признался я. — Всю свою жизнь я следую предначертанным мне путем, по Тропе, которая ведет через весь наш мир по кругу. Мой путь проходит через Галлию, Грецию, восточные горы, а потом через эти земли, заснеженные зимой и кишащие комарами летом.

— Ты один такой? — быстро спросил он, с трепетом ожидая ответа.

Что за странный вопрос! Я попытался не показать, как глубоко меня ранили его слова. Потому что в своих снах я видел других: старых друзей, детей, с которыми когда-то играл у пруда под ивами, охотился на оленят в земле, которой больше нет. Но она была моей мечтой, убаюкивающей спящий мозг.

Был ли его вопрос безобидным? Я посмотрел на взъерошенного, с горящими глазами ибернийца, для которого мир был еще полон чудес, и решил, что подвоха в его вопросе нет.

— Да, — ответил я. — Конечно, не в данный момент. У меня есть товарищи. Ты, например. Я уже во второй раз гребу на этом корабле. Я очень долго живу. Давно гребу этими шершавыми веслами. Если честно, это не самое мое любимое занятие.

Он посмотрел на свои ладони, кожа блестела от постоянной работы.

— Совершенно с тобой согласен. Грести на корабле куда тяжелее, чем я думал. Неужели ты, Мерлин, силой своей магии не можешь вызвать ветер, который доставил бы нас на юг?

Я ответил, что не могу.

— Не много же ты можешь, — сказал он, ухмыльнувшись, и начал готовиться ко сну.

Сзади неожиданно раздался шепот Урты:

— Я все слышал. Наши друиды могут куда меньше.

— Да, я это видел.

Он не сразу решился спросить:

— А ты можешь входить в потусторонние миры?

Я понял, что он имеет в виду.

— Не без труда. Большинство из них для меня закрыто.

— Значит, ты не очень силен.

— На все это требуются большие усилия. А мне нравится быть молодым. Мне нравится то, что может дать человеку молодость. Поэтому я очень осторожно трачу свою силу.

Урта удивился:

— Если бы у нас всех был такой выбор. Хотя, знаешь, в наших краях, когда мы умираем, все начинается сначала. Не бойся стареть, Мерлин. — Он тихонько рассмеялся. — Послушай лучше меня.

Закончилось путешествие по озерам к югу от Похйолы, по студеному морю, на котором плавали льдины и шуга, остались позади пиратские корабли. Мы приближались к Стране Призраков.

Родную землю Урты называют по-разному, большинство названий связано с неприступным побережьем или предательскими дельтами крупных рек, что ведут вглубь острова, другие говорят о белизне прибрежных скал, источенных ветром. Торговцы звали этот северный, неуютный остров Землей Пяти Рек, хотя на самом деле рек было больше. Как-то я встретил отчаянного торговца, который проплыл вокруг острова. Его рассказ подтвердил правдивость легенды, в которой говорится, что дальний конец острова погружен в океан, а жители той его части свободно переходят из царства морского в царство лесное, словно это одно и то же царство.