Роберт Холдсток - Кельтика

Три матроны тихо позвали детей назад. Мунда и Кимон повернули к ним головы, и, хотя их любопытство не было удовлетворено, их захватили уже другие интересные вещи. Я слышал детский смех, когда они погнались за зайцем, на открытом пространстве смех разносился и усиливался, отражаясь от деревьев.

Урта пребывал в мрачном настроении.

Арбам предложил нам всем вернуться к пещерам, но Урта заявил, что останется здесь на ночь. Вечер был теплым, небо безоблачным, бледная луна в три четверти висела на синем фоне, я решил составить ему компанию. Улланна пошла поохотиться, а Арбам построил простенькое укрытие, чтобы развести костер на случай, если она вернется с добычей.

День был унылым, в тон настроению Урты. На небе появились грозовые облака, стало темно. Однако ни грома, ни признаков грозы я не видел, только мрак над Страной Призраков несколько раз разорвали вспышки молний и земля вздрагивала, словно от топота проносящихся мимо всадников. Мы с Арбамом сидели у кромки воды и чувствовали, как что-то приближается с той стороны, но не могли увидеть это что-то сквозь дымку, обволакивающую Царство Теней.

Арбам чувствовал себя неуютно. У него был амулет, вырезанный из лошадиного черепа, изображавший Эпону. Арбам тер свой амулет пальцами и бормотал себе под нос. Непроизвольно я стал делать то же со своим маленьким талисманом, который получил когда-то от Ниив.

Лес, где мы только что видели детей, вдруг начал растворяться, и на его месте стали появляться фигуры вооруженных воинов. Они шагали в нашу сторону, помахивая копьями и круглыми щитами, их плащи были сколоты на плече. Воины казались бестелесными и странными, всего их было пятнадцать, позади них появился еще один, он ехал на колеснице, запряженной двумя белоснежными, как привидения, конями. Тот, что был на колеснице, подъехал к самой кромке воды, развернулся к нам правым боком (что означает мирные намерения) и уставился на меня.

Я был потрясен. Я сразу же узнал его. Потрясение сменилось растерянностью, и я стал вглядываться еще пристальнее. Никаких сомнений, это был тот самый темнобородый, темноглазый воин, который приходил к предсказательнице в Македонии и чьи вопросы я тогда подслушал. Передо мной был Оргеторикс — сын Ясона.

Но ведь это невозможно. Все говорило за то, что Оргеторикс сейчас с Бренном. Туда он направлялся после посещения оракула. Возможно ли, что он попал в засаду и убит, а сейчас разъезжает по Стране Призраков? Но ведь он грек, не кельт. Если Времени было угодно отнять у него дыхание, его место на Ахероне, в Элизиуме. Как мог он сменить свой путь после смерти?

И тогда возникает вопрос: а мертв ли он? Трудно сказать. Страна Призраков не давала мне проникнуть в нее с помощью чар, она насылала на меня ужас даже при мысли об этом. Я чувствовал, что, если попробую проникнуть туда, произойдет страшная трагедия.

Это место не желало моего присутствия. Мне ясно давали понять, что здесь меня не ждут. И это меня удивило. Я крутил седью Ниив в руках и слышал легкий шепот: «Ты крошечный и ничтожный, ты ничто. Ты не можешь всегда получать то, что хочешь».

Арбам дышал ровно и пристально смотрел на противоположный берег.

— Ты их тоже видишь? — спросил я его.

— Это часть того отряда, который напал на нашу крепость, — ответил старик хриплым шепотом. — Я узнаю некоторых их них. Это Тени Героев, но все равно они убивали без предупреждения. Понять не могу почему? Зато понимаю, почему они в Стране Призраков. Они ищут детей Урты. Думаю, причина в этом.

В его глазах читались тоска и страх. Сам же Урта гостей не видел. Он сидел за деревьями, погруженный в свои мысли.

— Как же нам спасти их? — наконец задал он вопрос.

Я не знал, что ответить.

— Не все из них Тени Героев, — сказал я. — Тот, что в колеснице, грек и покойник. Я видел его живым полгода назад. Видимо, его убили примерно в то же время. Он — призрак.

Арбам удивился, потом сказал мне нечто, что заставило меня вздрогнуть от неожиданности.

— Нет, он не призрак, Мерлин. Он рос вместе с остальными. Когда мне было столько лет, сколько Урте, я видел его мальчиком. Тогда он тренировался на этой же колеснице. У нее есть особый знак на боевой стороне. Я время от времени видел его, видел, как он превращается в юношу, потом в мужчину. У него есть брат в Стране Призраков, я очень давно его не видел. Мы звали их призрачными братьями. Ни один из них не участвовал в набеге.

Тогда это не Оргеторикс. Его дух не мог находиться в сердце Альбы двадцать лет, а тело при этом бродить в Македонии и Греции. Или мог?

Нет, это видение, что по-прежнему смотрело на меня с того берега, не было тем молодым человеком, который спрашивал предсказательницу об отце. Это самое простое объяснение. Но когда он развернул колесницу другой стороной, сделав полный круг, а потом дернул поводья, пуская коней галопом вдоль берега, я увидел эмблему, нарисованную на боевой стороне, — голову Медузы! Именно это изображение украшало щит Оргеторикса, когда он поджидал оракула, сидя в тени оливкового дерева.

Мне очень хотелось все узнать, но тогда нужно перейти реку, а она меня не пропустит. А вдруг пропустит?

Я решил проверить, вызвал дух стремительности и по дуге полетел через реку в Страну Призраков. Дважды защитные силы реки отбрасывали меня обратно, но на третий раз я благополучно перелетел на тот берег и оказался среди воинов отряда.

По пути я задел Оргеторикса крылом, и он изумленно обернулся, провожая меня глазами. В этот момент его сущность отрылась мне…

Какая сила! Какая сумятица!

Эти вопящие, мечущиеся тени и видения, груда воспоминаний, обрывки разговоров, визг и отголоски звуков не были сущностью человека. Больше похоже на последние минуты умирающего.

— Кто ты? — спросил Оргеторикс, он почувствовал мое присутствие в стремительной птице. — Кинос? Это ты? Все шуточки шутишь? Где ты, брат? Где ты прячешься? — В его голосе звучала настойчивость, а в проницательном взгляде отчаяние.

Тихий голос его молил, а глаза были полны отчаяния.

И тут его сущность закрылась, ее спрятала темнота. Ярость отключила нашу связь, как удар отключает все чувства. И я улетел обратно. Кто-то меня отшвырнул.

Но он не мог отобрать у меня тот краткий, яркий, страшный взгляд на призрачную сущность, что наполняла Оргеторикса в Стране Призраков. Все воспоминания его жизни были там, от детства до юности, от юности до зрелости, от детских игр до охотничьих забав и битв. А еще там была скорбь по потерянному другу. Но все эти образы рассыпались, как рассыпается сон в момент пробуждения. Только в этом случае все происходило медленнее, беспорядочнее, как взлет чаек, с криками, кружением и паникой. И только одна связная мысль выделялась среди этого сумбура: где мой брат? Где он прячется? Почему он убежал от меня?