Андрэ Нортон - Черный Кровавый Триллиум

Она развернулась и, сопровождаемая остальными уйзгу, вышла в бурную ночь.

Кадия безумными глазами оглядела тех, кто остался.

— А ты, Лумому-Ко?

Высокий вождь вайвило приблизился к ней и преклонил чешуйчатое колено.

— Госпожа! Три Луны трижды худели и толстели — и все это время мы доверчиво следовали за тобой. Но теперь мы просим освободить нас от службы. Другие народы приняли решение, и мы подчиняемся ему.

— Я... я...— Слова застревали в горле Кадии. Но она не станет плакать, не потеряет контроль над собой.— Идите,— наконец удалось ей проговорить.

Лумому-Ко поднялся, поклонился и увел своих воинов.

Все еще не веря в то, что произошло, Кадия смотрела им вслед. Потом покачала головой, опустилась на один из плетеных стульчиков и снова стала подбрасывать папоротник в огонь.

— А ты, Джеган? — спросила она тусклым голосом.— Ты тоже покинешь меня?

Маленький старый охотник-ниссом вышел из тени, где он стоял, наблюдая за происходящей сценой, и вскарабкался на стульчик, стоящий рядом с нею. Он открыл свой поясной мешочек и стал копаться в нем. Кадия ждала, что он ответит.

— Из еды не осталось ничего, кроме сухих корешков,— пожаловался он.—Ну и денек! — Он отрезал ножом несколько кусочков и протянул их Кадии.

Она взяла и машинально стала жевать.

— Когда я была маленькой девочкой и ты впервые взял меня на болото, ты научил меня есть такие вещи. Помнишь, как часто мы сидели на сухом пайке, когда сражались с солдатами Волтрика?

Джеган кивнул:

— Мы долгие годы были друзьями, Пророчица. Как я могу покинуть тебя?

Он улыбнулся и протянул ей еще кусочек корешка.

Кадия взяла и отвернулась — теперь она не смогла сдержать слез.

— Спасибо тебе, Джеган.

Некоторое время они молча ели. Джеган поделился с ней водой из фляжки.

Наконец она проговорила:

— Харамис считает, что я не права. Неужели это так? Скажи мне правду, старина!

Джеган подумал немного, а потом ответил:

— Да. Ты не права. Эта война, придуманная тобой,— плохая идея. Если ты заглянешь в глубины своей души, ты увидишь, что тобою руководили черные мотивы. Но ты не хотела признаться в этом даже себе самой.

— О чем ты говоришь? Что же это за мотивы, скажи без обиняков!

— Не могу, Пророчица. Ты поверишь мне только тогда, когда сама все поймешь, но я думаю, что всему виной потеря талисмана.

Она кивнула, соглашаясь.

— Да. Без него я уже не была вождем.

— Чепуха! — резко ответил ниссом.

Кадия изумленно заморгала. Он никогда не осмеливался говорить с ней столь неуважительно.

— Но ведь ты сам сказал, что всему виной — потеря талисмана!

— Ты не так поняла. В твоем талисмане была заключена великая сила — волшебная сила! Но она не была частью тебя! В талисмане не были заключены ни твоя собственная сила, ни твоя жизнь, ни то, что наполняет жизнь смыслом. Дорок Шики пытался объяснить тебе это, я говорю то же самое.

— Вы оба ошибаетесь!

Он покачал головой, отрезая еще кусочек корня и отправляя его в рот. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил:

— Немногим из нас Триединый дарит такую вещь, как власть. Сама по себе власть ни хороша, ни дурна, но она может действовать и во зло, и во благо: все зависит от того, как ею распорядиться. Кто-то может отказаться от нее из добрых побуждений и при этом остаться самим собой. Потеря власти огорчительна, а порой и невыносима, но это не позор.

— То, что Анигель отдала свой талисман колдуну, было непростительной трусостью с ее стороны!

— Нет,— сказал старый охотник.— Она сделала это ради любви, а более благородного мотива не существует. Самоотверженность королевы не опозорила и не унизила ее.

— Зато я и опозорена и унижена! И доказательство тому — отказ Народа от моего лидерства! — Она подняла злополучный амулет.— Вот оно, доказательство!

— Нет, это не так. Я думаю, ты ничего не потеряла, просто отчаянно боролась с чем-то, что омрачало твою душу. Талисман не был частью твоей души, пока ты сама этого не захотела.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать. Мне ясно только одно — я лишилась дела своей жизни, теперь я — жалкое, никчемное существо. Мне кажется, сердце мое разорвется от боли. Что делать, Джеган? Я не знаю, что теперь будет со мной...

— Королева Анигель очень нуждается в твоей помощи,— сказал старый охотник.— Ей угрожает восстание внутри страны и вторжение захватчиков извне, и ее собственный Триллиум тоже стал кровавым, потому что ее любовь к тебе превратилась в ненависть. Ты сможешь позабыть о вашей ссоре и постоять за сестру?

— Но разве Ани примет от меня помощь после того, как я наговорила ей столько ужасных вещей? Сомневаюсь... Но ты прав, Джеган. Я судила сестру слишком строго — может быть, потому, что я ничего не знаю о любви мужчины и женщины. Она искренне верила в то, что, выкупив Антара и успокоив свою смятенную душу, принесет пользу своей стране в тяжкую минуту испытания. Она просто не понимала, что три талисмана гораздо важнее для безопасности всего мира, чем ее собственная семья и даже ее страна. Это решение было глупо и сентиментально, но я напрасно обрушила на нее свою ярость.

Джеган кивнул:

— А война, в которую ты хотела ввязать Народ? Разве ты не понимаешь, насколько неверна твоя идея?

Кадия посмотрела на него и после длительной паузы заговорила неуверенным и в то же время полным негодования голосом:

— Неужели... неужели я хотела этой войны только для того, чтобы вернуть утраченную власть? Ох, Джеган! Неужели я могла быть такой эгоистичной?

— Ты можешь обвинять себя в этом, только если действовала сознательно.

— Нет! — В ее крике слышалось отчаяние.— Клянусь сердцем, у меня не было такой цели...— Она отвела взгляд, на лице ее отразился ужас.— Но ведь мы не всегда осознаем, что таится в глубинах души. И возможно,— о Боже! — возможно, меня захлестнули эмоции. Ты знаешь, какой нетерпеливой я всегда была! Достаточно было искры, и я вспыхивала подобно сухой былинке! Владыки воздуха, сжальтесь надо мной! Я вижу теперь... но что же мне делать?

Джеган сказал:

— Ты можешь все исправить, если забудешь об оскорбленной гордости и будешь любить. Любить Народ, отвернувшийся от тебя! Любить своих сестер!

— Но ведь я люблю Народ всеми силами души! Ты знаешь это.— Кадия была вне себя от горя.— И конечно, я очень хочу отправиться сейчас же к Анигели и помочь ей чем могу, вернуть ее любовь. Но я не смогу добраться до нее. Чтобы попасть в Дероргуилу, в такую ужасную погоду потребуется не меньше двадцати дней.

— Нет, это не так,— сказала внезапно появившаяся из ниоткуда Великая Волшебница.

— Хари! Ты говорила, что будешь все слушать...— Кадия разрывалась между старой обидой и новыми чувствами раскаяния.— Тогда ты все знаешь. Скажи: я правильно оценила саму себя?