Андрэ Нортон - Черный Кровавый Триллиум

В полдень семя, которое вело их на этот раз, неожиданно нырнуло в чахлую сухую траву, как бы подсказывая, что путешественники могут устроить небольшой привал. Принцесса присела на выпирающий обломок скалы, бросила взгляд на стремительный поток. Узун развел костер, принялся готовить варево — эту обязанность он добровольно и молча принял на себя. Когда же принцесса предложила помощь, он ответил, что рад служить ей так же, как в Цитадели.

— Узун! — позвала девушка.

Тот сразу поспешил к ней.

— Как ты считаешь, Узун, здесь есть рыба?

— Обязательно, принцесса. По крайней мере, гарсу здесь точно водится, а может, еще какие-нибудь виды. Только я не знаю, как они называются.

— Знаешь, я нашла в своем мешке леску и три крючка. Не мог бы ты наладить удочку и наловить рыбки на ужин? Что-то мы слишком быстро поглощаем припасы. Боюсь, как бы мы не остались без провизии в этих забытых Богом местах.

Узун помрачнел.

— Рыбалка займет не менее часа, если не больше. Кто же займется обедом, будет присматривать за костром? — Он был озадачен.— К тому же я никогда в жизни не брал в руки удочку. Боюсь, у меня ничего не выйдет.

Харамис рассмеялась:

— Что здесь сложного! Маленькие ребятишки в Цитадели ведрами таскали рыбу. У меня есть замечательная идея! Я пойду на рыбалку, а ты собери ягод, надергай пучков дикого салата, его тут много. Если же повезет и найдешь грибы, тогда мы устроим настоящий пир.

Узун, как всегда, повиновался. Сначала он набрал хвороста для костра, потом отправился на поиски съестного.

«Рыбалка — дело нехитрое,— рассуждала Харамис.— Что здесь трудного? Прежде всего следует выбрать прут для удилища, потом привязать леску, приладить крючок, насадить на него наживу... Но где же ее взять? И какую надо?»

Побродив по берегу, она нашла подходящий, по ее мнению, длинный гибкий прут. Потом, кое-как приладив леску, а к леске крючок (при этом она пару раз больно укололась), принцесса нашла гнилой ствол дерева, перевернула его. В жирной, черной земле копошились красные черви. Какие противные! Харамис решила было позвать на помощь Узуна, но музыкант был далеко. Тогда она сама, кривясь от брезгливости, дрожащими пальчиками взяла одного извивающегося червяка и после долгих безуспешных попыток наконец наколола его на крючок. Потом тщательно оттерла руки и, подобрав подходящее место — здесь поток, вдаваясь в берег, несколько стопорил свой бег,— забросила удочку.

Леска с наживкой сразу поплыла по течению, ее начало утягивать к скалам. Харамис вытащила крючок.

«Прекрасно! — подумала она.— И что здесь сложного? Так, не хватает грузила и поплавка. Сейчас наладим...»

Она тут же положила удочку на сухую землю, привязала повыше крючка небольшой камень, а еще выше — толстую щепку. Оглядев свою работу, удовлетворенно хмыкнула и забросила удочку. Крючок погрузился в воду, леска натянулась. Теперь надо запастись терпением...

«Я обязана добиться успеха.— Эта неожиданная, решительная, как приказ, мысль явилась к ней, следом потянулись другие думы.— Я такая бессердечная... Сколько можно ездить на бедном Узуне, мы же не на пикнике в окрестностях Цитадели! Надо совесть иметь! И припасы следует экономить. Кто, кроме Владык воздуха, знает, сколько нам еще придется идти? Куда эти семена заведут нас?»

Харамис отвела глаза от поплавка и посмотрела вдоль берега, где петляла едва заметная тропка, уводящая взгляд еще Дальше на север. В горы!

Охоганский хребет...

Он возвышался за темной волнистой линией холмов исполинской снежной короной. Земля таинственных виспи. Неужели там спрятан заветный талисман? Если да, то как двое неумех — Харамис и Узун — сумеют отыскать его среди сияющих белизной пиков? Что они скажут Вине по возвращении в Нот?

Белая Дама... Она совсем больна, смерть уже подкрадывается к ней. Не выжила ли она из ума?

Все, на что они с Узуном способны, это следовать за семенем. Что же в нем такого волшебного? Такое слабенькое, бурое... Разве что неистребимая верность однажды выбранному направлению?

«Это она заколдовала их,— решила Харамис.— Она все знает — где мы сейчас находимся и куда следует идти. Она же и семечком управляет — издали, посредством магии».

— Принцесса! — донеслось до нее.— Я набрал и ягод, и травы, и даже грибов. На вид они такие вкусные...

Харамис замерла. Погруженная в свои мысли, она даже не слышала, как Узун подошел к ней. В этот миг леска натянулась, удилище едва не вырвалось из рук. Принцесса судорожно вцепилась в него, и тут же какая-то могучая сила чуть не сбила ее с ног.

— Узун, помоги! Рыба!

Что-то огромное, блестящее и зеленоватое выпрыгнуло из воды и с шумным плеском рухнуло обратно в реку. Оддлинг бросился к девушке на помощь. Вдвоем им едва удалось справиться с добычей: рыба билась и металась с такой силой, что им даже приходила мысль — пусть себе плывет, куда хочет!

— Ну уж нет! — неожиданно завопила вошедшая в азарт принцесса.— Я свой обед так просто не выпущу.

Прошло с десяток минут, рыбина начала уставать. Наконец им удалось вытащить ее на берег.

Это был замечательный гарсу величиной с ногу принцессы.

— Может, тебе и крючок не нужен,— переведя дух, улыбнулся Узун.— Стоило упомянуть об обеде, и вот, пожалуйста, обед перед тобой.

— Это совпадение,— засмеялась Харамис.— Мне отвратительна сама мысль о том, что нам на обед попалось разумное существо, способное понимать человеческую речь. Или, что еще хуже,— заколдованный принц.

— Как поется в старых балладах? Маловероятно. Перед нами вполне обыкновенный гарсу и, должно быть, очень вкусный. Еще и на завтра останется. Ну и принцесса у меня! Просто золото!

Они оба рассмеялись. Харамис посмотрела на добычу, и ее радость внезапно улетучилась.

— Узун, тебе когда-нибудь приходилось заниматься рыбой? Ты умеешь ее готовить?

Музыкант отрицательно покачал головой.

— Ладно! — воскликнула принцесса.— Лиха беда начало! Я сама займусь ею. Мы овладеем кулинарным искусством методом проб и ошибок.

Узун поднял руку:

— Да будет так. Молись, принцесса, о ниспослании на тебя божественного кулинарного озарения!..

Удивительный сон приснился принцессе Анигели — ей привиделось бедствие, доселе неслыханное: наступил сезон дождей, а дожди не начинались...

Два раза в год со стороны Южного моря на Полуостров накатывались бури, сменявшиеся редкими дождями и моросью. Редко когда в эту пору сквозь завесу туч проглядывало солнышко, потом опять начинало грохотать, сверкали молнии, и ливни обрушивались на земли Зиноры, Вара и Рувенды, на Лаборнок и Рэктам, на острова Энджи. Ныне — во сне — сушь затянулась на долгие месяцы, и багровое око днями висело в безоблачном небе, а горячий ветер дул не переставая. Порывы его, обжигающие, несущие гибель всему живому, отличались невероятной силой. Все страны Полуострова оказались на грани гибели, но труднее всего пришлось Рувенде, не имеющей выхода к морю.