Андрэ Нортон - Черный Кровавый Триллиум

«Может, стоит взобраться на гребень хребта,— подумала она.— Всего-то шагов двадцать. Оттуда я в последний раз окину взором свое королевство. Мне будет приятно».

Удар ветра едва не опрокинул принцессу. Словно ее решение пробудило в прозрачной, до сих пор обволакивающей ее голубоватой стихии разъяренного зверя... Словно она что-то стронула в гармонии мира, безмолвно предписывающей свернуться калачиком возле скалы и забыться. Ветер выл подобно сотне кровожадных хищников, почуявших добычу. Он бросался на Харамис с разных сторон, пытался сбить с ног, затянуть пеленой глаза, однако принцесса упрямо, шаг за шагом, двигалась вперед. А в голове у нее роились отчаянные мысли.

«Отец! Мать! Скоро я буду с вами!.. Теперь я знаю все, я познала самое себя. Теперь я знаю, что жизнь есть сон, а сон реален. Я верила, что Великой Волшебнице открыта книга судеб... Теперь я знаю, что это не так. Теперь мне многое открылось...»

Ветер...

Снег...

Холод...

Ее тело еще передвигалось, ноги сами несли вперед ее сведенный голодной судорогой живот, ослабевшие и висящие, как плети, руки, голову, внутри которой бился родничок сознания... Харамис зубами стащила с пальцев обрывки перчаток и выбросила их, потом сунула руки под мышки, схватила амулет. Обратилась к нему с мольбой. К нему, единственному, кто оставался верен ей, кто не бросит в последнюю минуту, будет охранять ее замерзшее тело — возможно, сделает его невидимым...

«Только бы добраться до гребня...»

Еще пять шагов, короткая передышка. Она восстановила дыхание...

«Боже! Помоги тому, кто безмерно верит в тебя...»

Еще шаг.

Ветер...

Снег...

Холод...

«Зацепиться бы рукой за тот камень. Только одной, левой рукой — нельзя выпускать священный амулет...»

Харамис подтянулась и взошла на гребень.

Стоило ей ступить на пологую, усыпанную щебнем, помеченную там и тут пятнами снега узкую седловину, как ветер стих, будто его и не было. Харамис невольно оглянулась — позади по-прежнему бушевала снежная буря. Она перевела взгляд на открывавшийся впереди вид — частая гребенка скалистых пиков, убегавшая к западу, просторный купол неба, без единой тучки, бездонный провал под ногами, словно залитый голубоватой жидкостью, сквозь которую нельзя проникнуть вглубь.

— Ну, я и забралась!..— вслух выговорила Харамис и, почувствовав головокружение, покачнулась.

Ее вдруг повлекло к кромке откоса, и она едва удержалась, чтобы не шагнуть в пропасть. Благодаря священному амулету, решила принцесса.

Вдруг она замерла — справа от нее появился бешено вращающийся снеговой смерч. На солнце его бока сверкали мириадами алмазных искр.

Харамис невольно опустилась на колени, беспомощно посмотрела по сторонам. Неожиданно вихрь начал раздуваться; расти и скоро превратился в высоченный, извивающийся, блистающий столб, откуда глянули Ледяные Очи. Зеленоватые, рассматривающие ее. Изучающие...

— Я ищу Трехкрылый Диск,— прошептала принцесса.

— Мы его стража. Нас послали, чтобы встретить тебя.

— Благодарю,— с достоинством ответила Харамис.

Она поднялась с колен, выпрямилась, вскинула голову. Мгновением позже смерч налетел на нее, и она погрузилась в непроглядную черную мглу.

Некоторое время Харамис не могла понять, что с ней творится — она медленно вращалась в каких-то непроглядных сумерках, обжигающей серой мути. Тело разламывалось от боли. Потом внезапно наступило облегчение.

Вращение продолжалось, и теперь внутри этого нелепого пространства ожили Глаза. Они кружились рядом с ней, настороженные, пытливые... Случалось, в каком-то из них мелькали искорки гнева, другие были более доброжелательны. Неожиданно в сером тумане стали очерчиваться фигуры. Вначале вокруг Глаз намечался абрис головы, потом появлялись линии тела. Так рождались странные, очень высокие и грациозные существа, облаченные в голубые одеяния. Собственно, их свободные платья были как бы сшиты из цветов и усыпаны множеством сверкающих бриллиантов. Эти существа сообщали, что надо сделать, и Харамис покорно исполняла все их указания.

Она спросила:

— Кто вы?

Они ответили:

Мы те, кто является хранителями Скипетра Исчезнувших.

Харамис спросила:

— Что такое Скипетр? И не является ли он тем талисманом, который я ищу?

Они ответили:

И да, и нет. В темные столетья Триединый Талисман был разделен и каждая часть его спрятана, чтобы это чудо не попало в лапы Зла.

Считая, что она все еще спит, Харамис прямо спросила Глаза Урагана, не они ли стражи, охраняющие Трехкрылый Диск.

Да, мы стережем одну из частей Триединого в ледяной пещере. Два других магических талисмана укрыты по приказанию Великой Волшебницы, чтобы сохранить их до того момента, когда ее оставят силы и Скипетр будет призван восстановить великое равновесие в природе...

— Значит, мои сестры сейчас ищут остальные части Триединого?

Да. Имей в виду, что тем же самым занимается порождение одного из тех столетий, когда на землю пала Тьма. Недавно сын Зла бросил на тебя взгляд, теперь он надеется, что ты отыщешь свой талисман и...

Харамис обнаружила, что одна из пар наблюдающих за ней Глаз изменила цвет с зеленовато-холодного на ослепительно белый; следом в сереющей мгле проступило прекрасное мужское лицо. Ей улыбались. Принцесса удивленно спросила:

— Это сын Зла?

И услышала в ответ:

Да!

Во сне это красивейшее исчадье Зла приблизилось к ней, и принцесса одарила его улыбкой. Он промолвил:

— Я совсем не тот, кем эти существа назвали меня. Не верь им. Этим созданиям доступна для понимания только крохотная доля сущего. Не выноси приговор, пока мы не встретимся. Тогда ты сама решишь, что есть Зло и что Добро.

Харамис проснулась. Она лежала на узкой мягкой кровати, со всех сторон накрытой пологом. Удивительно, но ей было тепло и приятно... Только через несколько мгновений, после того как она открыла глаза, принцесса догадалась, что жар идет от матраца, на котором она спала.

Тут же раздался тихий, но веселый голос:

Отопительная система находится под полом и в твоем ложе. По трубкам сюда поступает кипящая вода из горячих источников. Так мы обогреваем свои жилища.

Полог сам по себе раздвинулся, и Харамис увидела перед собой странную туземную женщину. Ее лицо было гораздо уже, чем у ниссомов, а рот и нос больше походили на человеческие. Глаза у нее были огромные и скорее зеленоватые, чем золотистые, как у всех остальных оддлингов. Пожалуй, только остроконечные ушки, прикрытые гривой прекрасных, платинового цвета волос, явно указывали на ее принадлежность к Народу. Да еще руки, трехпалые, с крючковатыми ногтями. Правда, коготки были очень маленькие, ровно остриженные, и на них был наложен слой краски.