Джим Батчер - Грязная игра

Я взмахнул посохом и прорычал:

— Forzare!

Ледяная стена разлетелась на множество острых как ножи осколков, столь же смертоносных, как облако шрапнели. Тесса попыталась броситься в сторону, но, ошеломлённая силой атаки, не учла, что пол под её ногами покрыт льдом… пол, на котором я стоял так же твёрдо, как на баскетбольной площадке. Насекомьи ноги заскользили, и её хитиновое тело врезалось в лёд, во все стороны брызнула зелёная кровь, а её богомолья голова заглотила внутрь человеческое лицо. Над насекомьими глазами демонической формы Тессы открылись ещё одни, пылающие ярким зелёным огнём и беспредельной яростью. Во вновь сгустившемся тумане я не мог разглядеть больше ничего, кроме этих глаз падшего ангела, покровителя Тессы.

— Эй, Имариэль! — прорычал я. — Для тебя у меня тоже кое-что есть! Fuego!

При этих словах я пропустил через посох бурлящую массу из воли и стихийного пламени, подпитывая заклинание, вылетевшее из него серебристо-белым огнём самого Созидания. Комета из огня Души, размером с баскетбольный мяч, прорезала воздух, словно аккорд триумфальной церковной песни, и врезалась в эти горящие глаза. Раздался яростный грохот, поднявшиеся клубы пара ещё больше усилили дымку. Глаза исчезли с визгливым воплем ужасающей ярости, сопровождаемым громовым треском обваливающихся кирпичей в дальнем конце здания.

Этим я как минимум выиграл себе немного времени. Я резко развернулся и затащил Харви себе за спину, одновременно с этим из тумана возник самый быстрый или удачливый из вурдалаков и бросился к моей голове.

На заклинание не было времени. Но его и не требовалось . В моём теле всё ещё на полную мощь бурлила Зима. Я крутанул своим тяжёлым дубовым посохом и встретил прыгнувшего на меня вурдалака ударом, в который вложил всю силу своих рук, плеч, бёдер и ног. Я врезал ему по плечу, раздался влажный тошнотворный треск ломающейся кости и выворачивающихся суставов. Этот удар припечатал его к полу, словно прыгнувшего на меня гиперактивного котёнка, и вызвал воющий крик удивления и боли.

В моей голове всплыли образы двух молодых чародеев, брата и сестры, несколько лет назад на моих глазах замученных до смерти вурдалаками… и я вспомнил, что у меня и к ним был должок, коллективный. Я пнул скорчившегося вурдалака так сильно, что он отлетел прочь, скользя по ледяному полу, и, хотя и так уже достаточно злоупотребил использованием этих сил, снова спустил с поводка Зиму и прорычал:

— Infriga!

Вурдалак был беззащитен перед такой магией. Мгновением позже на его месте уже была белая глыба льда, смутно напоминающая его по форме. Глыба продолжала скользить, шлифуясь о ледяной пол…

…пока не врезалась в когтистые ноги трёх других вурдалаков.

Долю секунды те в оцепенении пялились на глыбу льда, а затем, как один, перевели свои полные ненависти глаза на меня и яростно зарычали.

О-ой.

Когда они пригнулись, чтобы прыгнуть на меня, время замедлилось.

Закатать одного вурдалака в лёд — это одно дело. Проделать это с тремя — совсем другое. Если я ударю в кого-то одного, другие два в это время приблизятся ко мне, не успеют ещё слова слететь с моих уст. А четыре вурдалака минус два вурдалака — это на целых два вурдалака больше, чем нужно. Когда тебя так серьёзно превосходят числом, рассчитывать на потери два к одному — это всё равно что сказать, что ты проиграл и будешь съеден.

Мне нужно было изменить тактику.

Вурдалак слева от меня был чуть быстрее своих собратьев, и я бросился влево, увлекая его за собой и ещё немного увеличивая дистанцию между ним и его товарищами. Когда его когтистые ноги оторвались от земли, я вскинул посох, снова воззвал к Зиме и прокричал:

— Glacivallare!

Пласт льда толщиной в полтора фута c пронзительным звуком вырос от пола до потолка, разрезав помещение по диагонали, ровной, словно прочерченной по линейке линией. Поднимаясь, лёд ударил по пяткам первого вурдалака и с душераздирающим скрежетом врезался в потолок прямо перед носом у других двоих.

Время было выбрано безупречно. Это снова был бой один на один. Меня охватил триумф.

Это продолжалось, наверное, в течение секунды, а затем скачущий вурдалак врезался в меня как профессиональный полузащитник, который также был голодным каннибалом.

Он врезался в меня достаточно сильно, чтобы поломать рёбра, и я понадеялся, что раздавшийся треск был всего лишь звуком ломающегося льда. Мы жёстко приземлились на пол, причём я оказался снизу, и мой пыльник теперь скользил по жёсткой поверхности, гася часть энергии удара.

Вурдалак явно знал, что делает. Я сталкивался с ними прежде несколько раз, и все вурдалаки, в основном, дрались со слепой яростью, одной грубой силой, полосуя когтями и разрывая всё, что могут достать. Этот действовал по-другому. Он ухватил обеими руками мой посох, выворачивая его в сторону с потрясающей, невероятной силой, и наклонил ко мне голову, подбираясь к горлу, чтобы сразу меня прикончить. Я достаточно знал о рукопашном бое, чтобы распознать технику и дисциплину. Одно дело драться с буйным пьяным любителем, и совсем другое — с обученным солдатом или чемпионом смешанных боевых искусств.

За многие годы я кое-чему научился, тренируясь с Кэррин и другими. Секунду я сопротивлялся усилиям противника вывернуть мой короткий посох, затем выпустил его, одновременно согнувшись и пнув вурдалака изо всех сил, пытаясь оттолкнуть его в сторону.

Я не смог отправить его в полёт, или тому подобное, но, одновременно лишив его точки опоры и придав ему изрядный импульс в новом направлении, опрокинул его на лёд, прежде чем его челюсти сомкнулись на моём горле. Я почувствовал, что его вес на мне исчез, и поспешно откатился в сторону, используя инерцию собственного пинка.

Я поднялся на ноги чуточку быстрее, чем боец-вурдалак, и уже складывал в уме заклинание огня — но без помощи посоха, чтобы сфокусировать энергию заклинания более эффективно и результативно, у меня не получилось сделать это достаточно быстро. Вурдалак вскочил на ноги, впившись когтями в лёд, и стремительно кинулся на меня с моим же посохом, вращая его перед собой так, словно умел пользоваться им в драке.

Я вскрикнул и начал уворачиваться. Если бы мы были на улице, он размолотил бы меня в фарш и проглотил бы, почти не жуя. Но мы были не на улице. Мы дрались в морозном арктическом воздухе небольшого магазинчика, покрытого Зимним льдом. Лёд постоянно мешал ему, всё время заставляя держать равновесие, но для Зимнего рыцаря он был столь же твёрд и надёжен, как пол в танцевальной студии. Огибая напольные вешалки, я свалил парочку на наступающего вурдалака, надеясь сшибить его с ног, а затем резко сменил направление, надеясь немного оторваться или заставить его потерять равновесие. Мне нужно было выиграть лишь долю секунды, чтобы пустить в ход ещё одно заклинание и закончить бой.