Кэтрин Куртц - Хроники Дерини

Морган потер подбородок и покачал головой.

— Не знаю. Но как будто кто-то вкладывал мысли мне в голову, мысли, за которыми я в самом деле даже не мог уследить. Пока это добрые мысли, но, черт возьми, Дункан… Может быть, и впрямь святой Камбер действует на нашей стороне? Ну, тогда я готов поверить всему, даже самому неправдоподобному.

Он подошел к двери, ведущей на балкон, и раздвинул шторы, всматриваясь в темный город.

В конце концов, что могут знать обо всем этом двое Дерини-полукровок?

Дункан пересек комнату и тоже посмотрел в окно.

— Всему должно быть разумное объяснение, Аларик. Может быть, когда противостояние закончится, что-нибудь прояснится.

Морган кивнул.

— Ладно, не хочешь — не будем говорить об этом. У меня есть еще вопрос. Тебя больше ничто не удивило нынешней ночью?

— Ты имеешь в виду нападение лорда Эдгара или его сбивчивые обличения?

— Ни то ни другое, — ответил Морган, — а то, что Келсон мог видеть истинное. Было бы лучше, если бы ты раньше сказал мне, что научил его этому, я бы меньше беспокоился.

— Я? — переспросил Дункан, недоумевая. — Ты хочешь сказать, что это не ты научил его?

Морган запахнул штору и, пораженный, повернулся к Дункану.

— Да ты шутишь! Я никогда… — Он остановился и задумался. — Может быть, Брион?

— Ни в коем случае, — ответил Дункан, — Брион — не Дерини, а научить этому может только Дерини.

— Может быть, он видел, как ты это делаешь? — настаивал Морган.

— Никогда! Я не практиковал ничего такого при Келсоне до сегодняшнего дня. Вспомни, он даже не знал, кто я на самом деле. Он мог видеть, как это делаешь ты?

— Конечно, десятки раз. Но без отцовского могущества… Знаешь, Дункан, что мне подумалось? А нет ли в Келсоне крови Дерини?

Дункан задумался.

— Не понимаю, каким образом? Брион был только человек, в этом нет абсолютно никаких сомнений, значит… Но ты же не считаешь, будто его отец — не Брион, нет же? Это — абсурд.

Морган смущенно покачал головой.

— Нет, Брион, конечно же, его отец. Достаточно взглянуть на мальчика, и все ясно. Логичнее предположить, что Джеанна…

Он прищурился, замолчав, но посмотрел на Дункана и приободрился, заметив, что реакция кузена в точности повторяет его собственную.

Дункан глубоко вздохнул и недоверчиво покачал головой.

— Королева — Дерини? Будь так действительно, это объясняло бы все: и ее сверхчувствительность к могуществу Бриона, и непреклонность по отношению к тебе, вроде бы основанную на религиозном рвении. Ты думаешь, она осознает это?

— Может быть, и нет, — задумчиво сказал Морган, — ты так же хорошо, как и я, знаешь, насколько это опасно — быть Дерини. Думаю, за прошедшие пять или шесть поколений многие Дерини решили, что спокойнее будет жить, не открывая детям, кто они такие. Да и как иначе уберечься в мире, где колдовство дважды запрещено и духовными, и светскими законами? Обладающий способностями Дерини и знающий об этом всегда найдет кого-нибудь, кто поможет ему развить эти способности, если, конечно, он достаточно силен. Но если вы не знаете, кто вы, если в ответ на все ваши расспросы хмурятся, в общем, тогда вы немного можете сделать, не правда ли? Я не хочу сказать, что именно так случилось с Джеанной. Однако ты знаешь, как легко мы теряли себя все эти годы. Может быть, тысячи Дерини не знают, кто они на самом деле.

— Ты прав, — ответил Дункан. — И знаешь, если Джеанна — Дерини, это дает нам определенное преимущество, преимущество, столь необходимое завтра. Пусть даже мы в чем-то ошиблись, все равно Келсон не попадет к ним в руки беспомощным, он будет защищен хотя бы своими собственными силами. Ночью мы видели блестящий тому пример.

Морган покачал головой.

— Не очень мне это нравится. Келсон еще недостаточно опытен. Предполагалось, что мастерство придет к нему, когда он обретет могущество Бриона. — Он помолчал. — Едва ли сам Брион подозревал, кого он нам оставляет на попечение. Я даже не знаю, воспринимать ли нам это как проклятие или как благословение.

Дункан улыбнулся и вернулся к камину.

— А почему мы приняли на себя ношу Бриона? Не потому ведь, что думали, будто это легко? Скорее потому, что мы любили Бриона, любим его сына и вообще потому, что это — наш долг.

Морган мягко усмехнулся:

— Хорошо, отец мой, не надо проповедей. Думаю, мы оба в равной степени отдавали себе отчет в том, на что решились. — Он сжал руки, машинально потирая большим пальцем печать с грифоном. — Но согласись, открылись новые обстоятельства — это и собственное могущество Келсона, и Джеанна. Полагаешь, она будет праздно стоять и смотреть, как погибает ее сын? И потом — убийца-то, кажется, здесь.

— Убийца?

— По крайней мере, во дворце. И, очевидно, человек довольно высокопоставленный. Ты же не думаешь, что Карисса лично подстроила этот эпизод с Эдгаром, не правда ли? Она заставила кого-то другого работать на себя, вот так.

— Да, учитывая все это, у нас еще немало забот, — сказал Дункан. — Представляешь, если завтра Карисса победит Келсона? А это может случиться, стоит обстоятельствам повернуться утром против нас. Что будет с Келсоном? Что будет с королевой? Что будет со всеми теми, кто, как и ты, помогал Бриону и Келсону?

— И с тобой, кузен, — добавил Морган, приподняв бровь. — Если победит Карисса, то твой сан тебя уже не спасет. Ты сразу будешь проклят дважды — и как духовник Келсона, и как мой родственник. А твое участие в завтрашней церемонии, которого не миновать, оно ведь только усугубит твою судьбу.

— Боишься? — улыбнулся Дункан.

— Да, черт возьми! — фыркнул Морган. — Я был бы дураком, если бы не боялся, а я надеюсь, что еще не стал им. И вообще, мне кажется, сейчас мы ничего не решим, думай не думай. Не знаю, как ты, а я уже сплю стоя.

— Пожалуй, ты прав! — согласился Дункан. — Да и пора возвращаться, пока меня не хватились. Надеюсь, никто не предполагает, что я здесь. Как бы то ни было, не думаю, что мой дражайший архиепископ дознается, где это я был всю ночь. — Он поглядел на спящего Келсона и пошел к потайной двери. — Похоже, сегодня я пользовался могуществом Дерини больше, чем за все последние десять лет.

— Делал бы ты это чаще, тебе же было бы лучше, — улыбнулся Морган, освобождая проход и протягивая Дункану свечку с каминной полки.

Дункану как священнику было совсем непросто ответить на это замечание, и он только сдержанно улыбнулся, выходя на лестницу.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он, помедлив у открытой двери. — Келсон будет спать до рассвета, но…

— Ты это сказал в последний раз! — негромко бросил Морган.

— Нет, Аларик, ты знаешь, что я не ошибся, — прошептал Дункан издевательски-сердечным тоном, — кроме того, ночные гости уже достаточно развлекли нас сегодня. Я тоже слишком устал для новых визитов.