Кэтрин Куртц - Хроники Дерини

Поварята толпились в зале, растапливая камины и приготовляя жаровни для мяса. Несколько пажей усердно полировали резные деревянные стулья, расставленные у высокого стола.

Лорд Роберт стоял неподалеку, наблюдая за происходящим. Как только слуги воздвигли последний стол, Роберт велел поварятам протереть столы маслом, чтобы удалить патину, выступившую за многие годы, а сам стал следить за тем, как устанавливают огромные оловянные канделябры.

Справа от него лысеющий сенешаль Коротского замка лорд Гамильтон занимался размещением музыкантов, приглашенных для вечернего приема. В эту минуту он о чем-то горячо спорил с прославленным и блистательным трубадуром Гвидионом, чье выступление должно было стать главным сюрпризом предстоящего вечера.

Когда Морган и Дункан приблизились, низкорослый артист, выглядевший как павлин в своей оранжевой куртке с широкими рукавами и таком же колпаке, сердито пританцовывал и раздраженно сверкал черными глазами. Наконец, топнув ногой, он в досаде отвернулся от Гамильтона. Морган добродушно усмехнулся и поманил Гвидиона пальцем. В последний раз смерив Гамильтона надменным взглядом, трубадур приблизился к герцогу, небрежно поклонившись.

— Ваша светлость, я больше не могу работать с этим человеком. Он самонадеян, груб и ничего не смыслит в искусстве!

Морган попытался сдержать улыбку.

— Дункан, я имею несколько своеобразное удовольствие представить тебе прославленного маэстро Гвидиона ап Пленнета, последнее и самое блестящее приобретение моего двора. Должен также добавить, что во всех одиннадцати королевствах он исполняет баллады лучше кого бы то ни было — конечно, когда не занят склоками с моими приближенными. Гвидион, а это мой преподобный кузен — монсеньор Дункан Маклайн.

— Приветствую вас в Короте, монсеньор, — пробормотал Гвидион, пропустив мимо ушей многозначительные намеки Моргана. — Его светлость не раз и с большей похвалой говорил о вас. Я уверен, что вам здесь понравится.

— Благодарю вас, — ответил Дункан, в свою очередь поклонившись, — в Ремуте вас считают лучшим трубадуром со времен лорда Левелина. Убежден, что вам еще представится возможность подтвердить эту репутацию до того, как я уеду.

— Гвидион будет выступать сегодня вечером, если только ему позволят расположить музыкантов по своему усмотрению, монсеньор. — Трубадур поклонился и взглянул на Моргана. — Но если лорд Гамильтон будет продолжать преследовать меня с таким же маниакальным упорством, я, наверное, просто потеряю голову и уж тогда точно не смогу выступать.

Выпрямившись и скрестив руки на груди, трубадур всем своим видом дал понять, что разговор окончен. Морган внимательно и бесстрастно изучал потолок — только это и помогало ему до сих пор не расхохотаться.

— Ну хорошо, — произнес он и, чтобы скрыть улыбку, откашлялся. — Скажи Гамильтону, что я позволяю тебе расположить музыкантов так, как ты пожелаешь. И хватит, не надо больше ссориться, хорошо?

— Конечно, ваша светлость.

Слегка кивнув, он повернулся на каблуках и, все еще со скрещенными на груди руками, зашагал к лорду Гамильтону.

Завидев его, Гамильтон посмотрел на Моргана, ища поддержки, но герцог только покачал головой и движением подбородка указал на Гвидиона. Со вздохом, который было слышно на другом конце зала, Гамильтон неохотно кивнул и скрылся за дверью. Гвидион тотчас же встал на его место, рассаживая музыкантов в совершенно ином порядке и задаваясь при этом, как боевой петушок.

— Он всегда столь неукротим? — спросил с удивлением Дункан, дойдя с Морганом до выхода из зала и ступив на узкую лестницу.

— Нет, не всегда. Обычно еще хуже.

Они поднялись по лестнице. Морган отворил тяжелую дверь, за которой, в нескольких футах от первой, была другая, ореховая, с инкрустацией — Корвинским грифоном, изображенным на эмали. Морган дотронулся до глаза грифона печаткой перстня, и дверь бесшумно открылась. За дверью находился кабинет Моргана, его святая святых, где он уединялся для занятий магией.

Кабинет представлял собой круглую комнату приблизительно тридцати футов в диаметре, расположенную на самом верху самой высокой башни герцогского замка.

Стены из тяжелых камней прерывались семью узкими окнами с зелеными стеклами, которые, начинаясь на уровне глаз, подымались до самого потолка. Башня возвышалась, как маяк, и ночью, когда в этом кабинете допоздна горели свечи, на многие мили вокруг были видны семь горящих в ночном небе зеленых окон.

Под прямым углом от входа у стены был огромный камин с плитой, украшенный лепниной, выступавшей на шесть-восемь футов. Над камином висело шелковое знамя с таким же, как на двери, грифоном. На каминной полке стояло множество разнообразных предметов. Вытканная на ковре карта одиннадцати королевств покрывала стену прямо напротив входа, а под ней стоял громадный, плотно заставленный книгами книжный шкаф, слева от которого располагались великолепный письменный стол и кресло резного дерева, а также широкая кушетка, покрытая черным мехом. Дункан знал, что, обернувшись, он нашел бы с левой стороны двери небольшой переносной алтарь с простым молитвенным столиком черного дерева.

В комнате было немало интересного, но внимание Дункана сразу же привлекло таинственное небесное сияние в центре ее. На столике шириной в локоть, к которому были придвинуты два удобных с виду кресла, обтянутых зеленой кожей, покоился в лапах золотого Корвинского грифона небольшой, около четырех дюймов в диаметре, полупрозрачный шар янтарного цвета.

Дункан присвистнул и поспешно шагнул к столику. Он уже было наклонился, чтобы дотронуться до шара, но опомнился и остановился, пораженный. Морган улыбнулся и встал рядом с кузеном, опираясь на спинку кресла.

— Как тебе это нравится? — спросил он.

Вопрос был чисто риторическим, так как было видно, что Дункан восхищен.

— Поразительно! — прошептал Дункан с тем благоговейным трепетом, который охватывает мастера при виде вышедшей из-под его рук поистине великолепной вещи. — Где это ты достал такой из ряда вон выходящий экземпляр — это ведь широкий кристалл, не правда ли?

— Он самый, — кивнул Морган. — Его отыскали для меня в Орсальском уделе несколько месяцев тому назад за возмутительную, надо сказать, цену. Подойди поближе, возьми его в руки, если хочешь.

Дункан протиснулся между двумя креслами, при этом седельные сумки, все еще болтавшиеся у него на плече, стукнулись о столик. Дункан удивленно посмотрел вниз, вспомнив о них лишь в эту минуту, и на его мягком лице появились напряжение и настороженность. Он поставил сумки на стол и хотел что-то сказать, но Морган покачал головой.