Кэтрин Куртц - Хроники Дерини

Вот так. Теперь даже Дерини не догадается, что там было, — если вздумает заглянуть.

Усевшись в кресло, он сбросил кожаную куртку и стянул сапоги. Откинув одеяло, Дерри повалился на постель. Мешавший ему кинжал он спрятал под подушку и, вспомнив в последний момент о медальоне Моргана, убрал его под рубашку.

«Даже если кто войдет, там его не увидят», — подумал он, засыпая.

Когда взошло солнце, Морган и Дункан в сопровождении герцогского эскорта поднялись на борт «Рафаллии». Воздух был сырым, холодным и тяжелым от морской соли.

Поскольку визит в Орсальский удел носил официальный характер, Морган был одет по всей форме — кожаный плащ до колен с Корвинским грифоном и зелеными манжетами поверх легкой кольчуги, закрывавшей тело от шеи до колен. Голенища кожаных сапог с парадными серебряными шпорами — хотя Морган и не собирался ехать верхом — доходили до того места, где кончалась кольчуга. Богатый зеленый шерстяной плащ с серебряной пряжкой был накинут на плечи. И поскольку это был дипломатический визит, а не военные маневры, на его золотых волосах возлежала герцогская корона Корвина. Однако на боку висел меч в удобных кожаных ножнах.

Дункан тоже был одет, как и подобало для такого визита, по всем церковным правилам — в сутану с высоким воротом и плащ поверх кольчуги. Он долго думал, не лучше ли надеть розовый плед Маклайнов — у Аларика нашелся бы подходящий, — но решил, что не следует торопить события. Еще мало кто знал о том, что он лишен права служения, и не стоило давать лишний повод для досужих домыслов. Пока он носит черное, это никого не насторожит — все видят то, что привыкли видеть.

При этом он сознавал, что ему совсем нетрудно вернуться в общество в качестве мирянина. Лорд Дункан Говард Маклайн — прежде всего сын знатного дворянина, воспитанный в лучших традициях аристократии. И хотя новенький клинок, висящий у него на поясе, пока не был опробован, Дункан не сомневался, что при необходимости воспользуется оружием.

Над берегом сгустился туман, и, лишь подъехав к причалу, Морган и Дункан увидели высокую мачту «Рафаллии», проступавшую в серой, унылой пелене. Парус, блестяще расшитый и украшенный, был свободно свернут вдоль единственного длинного рея; черно-зеленый штандарт Моргана на коротком древке был закреплен на корме. Они увидели, как матрос поднимает на мачту флаг Келсона — малиново-золотой на фоне серого утреннего неба.

«Рафаллия» была не самым большим из кораблей Моргана, хотя при водоизмещении в сто пятьдесят тонн это судно было одним из прочнейших. С клинкерной обшивкой (как говорят моряки), с одинаково заостренными носом и кормой, как у многих кораблей, оно ходило по торговым делам, бороздя Южное море. Команда его состояла из тридцати матросов и четырех офицеров. На судне были каюты и для пассажиров. При попутном ветре «Рафаллия» без больших затруднений делала от четырех до шести узлов в час, а нововведения, заимствованные у южных купеческих судов из Бремагны, позволяли двигаться даже под углом в сорок градусов к направлению ветра — с помощью нового переднего паруса, именуемого «сетти».

Если же было безветрие или ветер дул не в том направлении — всегда оставались весла. И даже без парусов «Рафаллия» могла достичь Орсальского удела и вернуться обратно меньше чем за день.

Поднимаясь вместе с Дунканом по сходням, Морган снова взглянул на мачты и увидел, что матросы уже карабкаются по реям и закрепляют оснастку, готовясь к отплытию. Дозорный вел свое наблюдение с площадки на вершине мачты; Морган видел яркие матерчатые шапочки матросов, снующих по нижней палубе. Он очень надеялся, что сегодня им не придется идти на веслах, рассчитывая прибыть на место до полудня.

Когда он с досадой думал о том, что путешествие может затянуться, к нему подошел высокий человек в коричневом кожаном костюме и плаще с малиновым воротником. На нем была кожаная капитанская фуражка с зеленой кокардой — знаком морской службы герцога. Он улыбнулся Моргану. У него была жесткая, ржавого цвета борода и такие же усы, которые топорщились при разговоре.

— Доброе утро, милорд! — сказал он, оглядываясь вокруг, как будто холод раннего утра и туман доставляли ему несказанное удовольствие. — Разве не прекрасное утро?

Морган приподнял бровь.

— Конечно, если вам нравится плыть вслепую, Генри. Хоть ветер-то будет или придется идти на веслах?

— О, ветер подымется, — утешил его капитан. — И вообще, судя по всему, сегодня будет неплохой денек для морского путешествия. Только одно может затруднить отплытие… Сколько всего людей вы берете с собой на борт?

— Всего девять, — сказал Морган, обернувшись. — Да, я не представил — это мой кузен, монсеньор Дункан Маклайн. Дункан — Генри Кирби, капитан «Рафаллии».

Кирби приподнял фуражку за козырек.

— Счастлив видеть вас, монсеньор. — Он повернулся к Моргану. — Готовы ли ваши люди подняться на борт, милорд?

— Разумеется. Сколько до отплытия?

— О, четверть часа или около того. Мы снимемся с якоря, как только все будут на борту.

— Отлично.

Морган обернулся, подал знак группе людей, стоявших на причале, и вслед за Дунканом и Кирби ступил на борт корабля. За ними по сходням поднялись лорд Гамильтон и с ним маленький отряд — всего семь человек.

Гамильтон выглядел сегодня увереннее, здесь он чувствовал себя на своем месте, будучи солдатом, а не придворным. Общение с Гвидионом и прочими, подобными ему, за последние дни доставляло лорду немалое раздражение. И поэтому никто не испытал большей радости, чем он, когда необузданный музыкантишка отбыл нынче утром в Куда. День начался для Гамильтона хорошо, и он чувствовал себя прекрасно, поднимаясь во главе отряда на корабль.

Мастер Рандольф впервые путешествовал на корабле с герцогом, и его добродушное лицо сияло от восторга при мысли о предстоящих приключениях. Он был всего лишь лекарем, и его редко впутывали в настоящие придворные интриги, и то, что Морган взял его с собой в эту поездку, безмерно удивляло и радовало Рандольфа.

Рядом с ним стоял Ричард Фицуильям, оруженосец короля, приехавший с Дунканом из Ремута. Ричард тоже был в восторге от возможности увидеть наяву легендарный Орсальский двор. К тому же он боготворил Моргана, который некогда учил его в Рему-те военному искусству. Преданный герцогу всей душой, он не раз рисковал нарваться на грубый ответ или даже физическую расправу, защищая своего учителя от клеветы.

Еще на борту находилось четверо офицеров из личной охраны Моргана, которым предстояло быть не только почетным эскортом, но и военными советниками на том стратегическом совещании, что было главной целью визита.