Егор Вакула - Танец со змеей

– Что случилось? Уже пора в путь? – Зевнул он.

– Да. Нет. Скоро, собирайся. Дай мне свою карту.

– Какую?

– Которую ты мне давал – какую еще?

– Она у тебя. – Отмахнулся книжник. Его бой со сном еще не был окончен.

– Если бы была у меня, не спрашивала бы. Я отдала тебе ее перед тем, как мы вступили в лес. Ну же! Или мне самой рыться в твоей подтопке для печки?

Гордей вздохнул и подполз к сумке. Расправил тесьму и углубился внутрь чуть ли не с головой. Октис успела сложить руки на груди и нетерпеливо постучать ногой по камню прежде, чем сонный книжник вынырнул обратно, щурясь и недоверчиво рассматривая на свет выловленный лист. Она почти вырвала из его рук карту и направилась в сторону, оставив спутника наедине со своим утренним моционом.

Положение Матери и Отца в небе, места Младших – на что еще мог полагаться путник? На ориентиры и время проведенное в дороге. Но при переходе через Донный лес нельзя было полгаться на расчеты. Чем можно измерить блуждание по болоту среди стен скрюченных деревьев? Да и карты Октис Слезе достались неправильные. Халтурные. Правильный и усидчивый картограф обязательно бы написал, сколько дней затратил у него тот или иной путь. Чем гружен был. Верхом, на телеге или пешком. Не хромал ли он сам или его скотина, и что за скотина то была и как использовалась. Вот так и можно было судить о расстоянии. Но что на ее карте, что на хвастливой карте книгаря – не было никаких заметок путешественника. Словно игрушки – картинки для праздного любопытства. И только.

Все равно, – подумала ведущая, разворачивая и сравнивая два источника, – потому Донный лес и изображен черным пятном. Потому что ни один картограф и в страшном сне не посмеет вступить в его пределы.

Теперь при подробном изучении Октис находила и на своей карте едва различимые следы их пути. Напротив того места, где они вошли в лес, значилась едва заметная дуга, выемка. Никогда бы вольная ведущая не воспользовалась этой подсказкой, чтобы сократить путь и пересечь столь грозную преграду, но все же она была там.

– Что ты делаешь? – Спросил Гордей из-за спины.

– Пытаюсь отмерить наш путь. – Вздохнула Октис. – Сколько мы прошли и сколько нам осталось. Хребет – треть пути, если верить твоей копии. Полтора-два дня. Но, если учитывать, что на этой карте леса нет вовсе, значит, хребет – один день. А после него два дня или еще больше. Одна только надежда – что там не будет этого болота. Тогда выйдем на запад быстрее. И прямо на крепость Палит.

– Город Палит. – Поправил ее книгарь.

Октис присмотрелась – в ее пергаменте точно значилась только крепость.

– Тем лучше. – Согласилась она.

– Что это у тебя? Можно посмотреть?

– Валяй. – Махнула ведущая, отдала ему обе карты и пошла собираться.

Гордей медленно пошел в след, не глядя себе под ноги – только в старый кусок кожи.

– Откуда она у тебя?

– Эта? Купила у старьевщика. Знала ведь, что червяк меня надурить пытается и всунуть безделушку, но делать было нечего. В конце концов, со своей надобностью эта кожица вполне справляется.

– Слушай, продай мне ее.

– Э, нет. – Октис тут же ухватилась за карту и выдернула ее из рук иносказателя. Если бы это была бумага, она бы порвалась. – У тебя нет денег – я же знаю. Зачем тебе?

– Я же собираю старые вещи. А эта карта старая. Поношенная. Я дам за нее… книги?

– Свои книги? Нет. – Усмехнулась торговка.

– Почему?

– Ну. Во-первых, они для тебя очень ценные. Ведь ты не сдох до сих пор только благодаря собственному мнению об их важности. Во-вторых, это только твое мнение. Они ценные только для тебя. Может, даже я с ними окуплю затраты, но карта мне все равно нужна. Какой толк? Давай ты и дальше будешь нести свои книги, а я – свою карту?

Что ж, еще будет время, – подсчитал Гордей, – два-три дня, как говорит она, а потом, может быть, в Палите удастся раздобыть денег…

Ведающие загребали руками горсти пыли, поднимали над собой и развеивали по ветру. Ветер превращался в ураган. Сама сила Тверди порывалась обязательно сломить их. Сплошная движимая стена шла на Змей, пропуская лишь яркий свет Матери, бивший прямо в глаза.

Октис огляделась. Рядом была только Сейдин. Она и Сейдин – вот и все Змеи. Никого больше нет, как будто и не было никогда. Но Октис Слеза все равно решила встретить боем наступающих врагов: ветер, Твердь, Старших. Она не брала в оборот лишь ведающих, словно те были декорацией, а не причиной буйства.

Все закончилось еще до того, как Змеи бесстрашно и безнадежно ринулись воевать с ветром. Первая волна урагана принесла за собой загорский нож. Словно живой и сильный противник, она с яростью рассекла ремни на животе Сейдин и вогнала клинок в незащищенную плоть. Сейдин опала на колени. Октис склонилась к ней, обняв за плечо.

Ведущая не плакала, даже не хотела. Она не старалась вынуть нож из живота напарницы и не думала об этом. Она просто смотрела, а все вокруг мнимо застыло. Сейдин уставилась на нее, на ее лице не было ни тени боли.

– Ну и что ты смотришь на меня так просто? – Упрекнула она голосом, который никак не мог принадлежать раненной.

Октис ничего не сказала. Она могла бы как-то оправдаться, но, так же как и не старалась вытащить нож из живота Сейдин, не старалась и ответить.

– Ну что ж. – Продолжила ведомая, видя чужое бездействие. – Неси-ка ты его сама!

Без затруднений, она вытащила загорский нож из своей плоти и вогнала в живот Октис. Ее ремни разошлись так же легко, будто испытывали такое напряжение, что готовы были рваться от любого прикосновения.

Октис ощутила всю боль – быть вместилищем клинка. Она без сил опала спиной на камень не способная дышать, кричать, двигаться – даже дотронуться до ножа рукой.

Сейдин исчезла, Октис осталась одна, прижимаясь спиною к холодной Тверди.

***

Она резко согнулась, разрывая контакт спины с промерзшей твердью, пытаясь одновременно вдохнуть и напрячь связки, чтобы издать крик боли. Вышел пугающий глубокий хрип. Ощущение ножа, проткнувшего ее насквозь, растворялось, оставляя только ноющий холодный след между лопаток на взмокшей спине. Яркое желто-красное варево пыльного урагана сменилось чистотой темной ночью. Межсезонье заканчивалось, уступая место полноценному противостоянию. Ночь была настолько глубокой, что Отец уже успел взойти в зенит. Октис понадобилось моргнуть множество раз, прежде чем осознать правдивость того, что она видит вокруг: где, а главное – когда, она существует в данный момент. Нынешний ход дел постепенно заполнял сознание.

Перволинейный Змеиный полк разогнан Царем Седимиром. Бывшие Змеи лишены негласного договора с Царем, а это значит – полное бесправие на всех его землях. За любое совершенное над ними тайное или прилюдное преступление, вплоть до убийства, ни один человек не может понести наказания. Так в просвещенных светских кругах богоподобных землепашцев было принято объявлять охоту на людей. При том, не обещая участникам охоты никакого вознаграждения, кроме их преступного интереса и удовольствия.