Наталья Якобсон - Шанс для чародея

- Что? - я не смог его понять, а он внезапно встал и оказался прямо рядом с моим конем, будто и не было шагов разделявших нас. Его рука гладила темную гривы, и конь вздрагивал. Я обратил внимание на то, какие длинные и тонкие у него пальцы.

- Разве ты не хочешь увидеть своего близнеца? - раздался короткий смешок, неприятный, как оплеуха. - А он тебя хочет.

Инстинктивно я потянулся к эфесу шпаги. Ощущение было таким, будто мне только что дали пощечину. Мой конь испуганно храпел, но не смел сдвинуться с места. Незнакомец, словно его загипнотизировал. И меня тоже. Я ощутил, как немеют пальцы, чуть коснувшиеся резьбы на гарде.

- Знаешь, придание? Те, кому суждено скоро умереть, могут в эту полночь увидеть в церкви своего бледного близнеца. Если он посмотрит прямо на тебя, это значит, что твои дни сочтены.

Он снова оскалился, и я вздрогнул. Не помню, когда в последний раз мне было страшно. Наверное, в тот вечер, когда я склонялся над своим израненным учителем фехтования и проклинал тех, кто это с ним сделал, а из леса доносился гадкий смех. Точно такой же, как я услышал сейчас. А потом незнакомец вдруг вздрогнул и юркнул в тень. В этот самый миг колокола на соборе зазвонили.

ОПАСНЫЙ ЗАГОВОР

Пока я проезжал мимо деревенских домов, крестьяне обращались ко мне с просьбами и жалобами, которые я должен был донести до ушей моего отца. Для них это был удачный случай, и они его не упускали. Ведь я мог обратиться напрямую к их феодалу. В то время, как отряженную ими делегацию, отец мог бы и не принять. Никто лучше меня не знал, как сложно оторвать его от личных занятий и заставить обратить внимания хоть на какие-нибудь дела.

Что я мог сказать ему на этот раз? Кто-то вытаптывает посевы, крадет кур из деревни, а иногда даже детей. Крестьяне говорят, что это расшалилась нечисть. Весьма туманное утверждение, на мой взгляд, но они так считают, и если не помочь им, то сами примут меры. Вот, что я должен сказать отцу. Мне даже стало неловко, когда я застыл перед дверями его кабинета. Минуту я разглядывал позолоту и резьбу на филенках. Потом сжал руку в кулак, но так и не постучал. До меня донеслись голоса. Я понял, что отец в кабинете не один. Нехорошо было стоять под дверями и подслушивать, но я это делал. Сам не зная зачем. Наверное, меня заинтересовали обрывки разговора, который я случайно услышал.

Какой-то тоненький голосок над моим ухом пропищал, что случайностей не бывает, но я к нему не прислушался. До меня доносились шелест бумаг, звук шагов, движений и даже аромат воска, наверняка, расплавленного для печати.

- Это измена...

Слова меня насторожили. Один говоривший сомневался, другие лишь посмеивались над ним. Кажется, в кабинете их было несколько. Во всяком случае, я различил сразу несколько разных голосов разных по тембру и один такой тихий и приглушенный, что он показался мне почти несуществующим. Он звучал, как эхо, но кажется, именно он был самым весомым. К нему прислушивались. Другие замолкали, когда звучал он. Меня вдруг потянуло открыть дверь и войти лишь для того, чтобы увидеть говорившего. Я даже не побоялся обличить себя, как подслушивающего, такое впечатление произвел на меня этот голос. Но всего на миг. Потом меня словно обдало холодом, будто это за мной кто-то подглядывал в замочную скважину, а не наоборот. Правда, сквозь нее много и не рассмотришь. Если бы только в двери была щель, но ее не было. Мои пальцы скользили по абсолютно гладкой поверхности. Я мог лишь с помощью воображения увидеть то, что происходило внутри. Мне представилась привычная обстановка в кабинете отца, его гости, стоящие полукругом и всего один человек словно обособленный от них всех. Я видел плотно задернутые на окнах шторы, необычную птицу, усевшуюся под стропилами потолка и какое-то неземное сияние. Но все это была лишь моя фантазия. Так я думал тогда.

Я весь превратился в слух.

- Иногда измена лишь к пользе.

Чье-то замечание неожиданно показалось мне веским.

- Но она может привести на эшафот, - возразил другой голос.

- Тот, кто боится, не заслуживает быть с нами.

- Вы боитесь не того, - голос подобный эху в миг перекрыл все остальные, заглушив всеобщую какофонию. - Бояться следует того, что происходит в королевском замке, под самым носом у короля, который вынужден молчать. Вы все решили, что пора положить этому конец. Ни один человек, который ратует за торжество справедливости, не может с вами не согласиться. Эшафот для предателей, а мы всего лишь восстанавливаем человеческие права на человеческий престол. На нем не должен будет по праву наследия восседать не человек. Вы все меня поняли?

Наступила минута молчания. Наверное, говоривший оглядывал зал. Я ощутил вдруг такое томление.

Его речь не должна была остаться без одобрительных кивков. И все же я услышал, что кто-то сомневается.

- Но это все равно предательство.

- Предательство состоит в том, что мы не хотим видеть на нашем троне дьявольское отродье?

Я не понял, о чем они говорили, но последнее возражение меня вдруг взбудоражило.

- Он ведь всего лишь младший принц. И он так и останется никому не нужным третьим сыном, как бы его не баловали. Как бы им не восхищались. Народ не поднимет бунт, чтобы посадить на престол его.

- Значит, это сделаем мы, чтобы он точно на этот престол уже не сел. После смерти короля и его сыновей наследника вообще не останется. Но ведь зло все равно нужно искоренить. Не следует жалеть даже тех, у кого ангельская внешность. Помните, что именно дьявол был самым прекрасным ангелом. Когда будете заносить меч для удара, пусть ваша рука не дрогнет при взгляде на него. Говорят, в нем кроется страшная сила, которая все разрушит. Нужно этого не допустить. У нас ведь есть кузен короля. И следующий король.

Я услышал, как чокаются бокалы. Кузен короля... Ну или почти кузен. Более дальняя родня, конечно. Но раз дело дошло до заговора. Это же мой отец. Я с трудом сглотнул. По моей шее, будто уже прошлось лезвие топора. Голоса долетали до меня, как из тумана.

- Может, не стоит, - все еще мялся кто-то. - Ведь младший принц не может ничего унаследовать. Если только старшие братья умрут. Тогда и будет пора восставать. Но сейчас. Он ведь ни на что не имеет права. Так какое нам дело до него, даже если он тот, кем мы все его считает... ведь трон он все равно не займет.

- Ага, - издевательски протянул голос, отдающий хрипотцой, и мне снова почудилось, что я слышу всего лишь дразнящее эхо. - Люцифер тоже не хотел восставать, но он это сделал.

- И был повержен, - резонно прибавил кто-то.

- Но мы окажемся более удачливыми. За нового короля.

И опять звон бокалов. Мне стало дурно. А ведь я должен был бы возликовать. Если мой отец станет королем, я ведь его старший сын и наследник. Пусть его план безрассуден, но я должен верить в успех. Кому от этого будет больше выгоды, чем мне.