Владимир Кузнецов - Лед

Патрик рассеянно кивнул. В голове не было ни одной мысли — просто звенящая пустота. Женщина, помолчав немного, посмотрела на него как-то иначе — уже без раздражения.

— Не знаю, в чем дело, но советую обратиться к арбитрам. Не похоже было, что этот бородач забрал их насильно. Они пошли с ним добровольно.

— Думали, что едут ко мне, — тихо ответил Руа. Женщина покачала головой, потом поджала губы и повторила:

— Иди к арбитрам.

Патрик молча развернулся и, спустившись с крыльца, побрел по тротуару. В голове было все так же пусто. Женщина посмотрела ему в след, поцокала языком и скрылась за дверью.

Прошло минут двадцать, прежде чем Патрика вывел из оцепенения чей-то окрик.

— Месье! Эй, месье!

Он огляделся. Незнакомая улица, небольшой навес, выцветший и потемневший от влаги, под навесом — пустой уличный прилавок. Улица без тротуара, зажатая между темными многоквартирными домами в два-три этажа с чугунными оградками вокруг узких, блекло-серых газонов шириной в пару футов.

— Месье!

Звал его мальчик лет тринадцати, грязный и растрепанный, с засохшей куриной лапой, болтавшейся на шее. Из-под рваной, бесформенной кепки торчали слипшиеся, бесцветные волосы, спадавшие на глаза. Он сидел на прилавке под навесом.

— Я вас знаю. Вы — Патрик Руа, вратарь «Варлокс».

— Я тоже тебя знаю, парень, — кивнул Патрик, — Ты — Козмо.

— Точно, — ощерился паренек. Зубы у него были на удивление белыми и здоровыми. Патрик полез в карман, нащупал там монету.

— Не надо денег, месье Руа. Можно я скажу вам кое-что?

Патрик кивнул:

— Говори.

Парень спрыгнул с прилавка и медленно подошел к Патрику. Жестом попросив того наклониться, он поднес губы к его уху и тихо, но отчетливо произнес:

— Ты хоккеист — вот и играй в хоккей. Для этого ты и был послан сюда.

Патрик медленно распрямляется, глядя прямо перед собой. Эти слова. Этот голос. Теперь он узнает парня. Он видел его раньше — множество раз. Он помнит его — грязные волосы, впалые щеки, пятна на коже. Взгляд… усталый, бесконечно глубокий взгляд. Козмо.

Он поворачивается к парню. Тот стоит совсем рядом, спокойно глядя в глаза хоккеисту.

— Сейчас для тебя нет ничего важнее игры. Все связано с ней. От начала и до конца. Твоя дочь, последний гладиатор, женщина в черном — все они.

Патрик устало прикрыл веки. Кажется, глазные яблоки раскалены — они буквально обжигают кожу, жар и боль волнами расходятся от них. Это длится всего секунду — бесконечно долгую, словно капля, повисшая на краю карниза. Когда внутри все успокаивается и Патрик открывает глаза, мальчишки рядом уже нет. Только цепочка следов в талой грязи доказывает, что он не растворился в воздухе.

Март, 17-е, «Монреаль Варлокс» — «Квебек Айстроллз», Первый период.

Руа непривычно наблюдать за игрой с такого ракурса. Это впервые на его памяти — смотреть не из рамки ворот, не со скамейки запасных и даже не с трибуны клуба. Он наблюдает за матчем как простой зритель, с одной из трибун, сразу за воротами Ледяных троллей. Он чувствует напряжение в воздухе. Словно перед грозой, застывший и неподвижный, пространство готово расколоться ломаными трещинами молнии. И Руа чувствует, что громоотводом будет он. Он ощущает на себе сотни взглядов, чувствует негодование, которое закипает в людях. Те, кто сидят рядом, стараются не смотреть на него, но то и дело украдкой поглядывают на забинтованную голову вратаря, шепчут что-то друг другу. На этой трибуне сидят не простые горожане — тут места стоят дорого. Элита Монреаля: официалы, лицензированные колдуны, фабриканты, спиритические плясуньи, сновидцы, дримкастеры. Все они много выше Руа по статусу и доходам. Все они смогли бы терпеть рядом с собой звезду-агента, но проштрафившегося рекрута… Патрик ощущает их неприязнь очень явственно, почти физически. Он не может отвлечься, сконцентрироваться. Груз вины слишком тяжел, чтобы сбросить его даже на короткое время: он подвел свой клуб, подвел болельщиков. Он, по сути, наплевал на слова Козмо, многократно повторенные ему во снах и наяву. Теперь исправить ситуацию уже не получится.

Дисквалифицирован.

Для рекрута такой приговор равносилен смертному.

На льду между Варлоками и Ледяными Троллями завязывается тяжелая борьба. Соетарт, спешно поставленный на замену исключенному Руа, кажется, все еще не сумел прийти в себя. Он держится в воротах с очевидной неуверенностью и страхом — чем еще больше подогревает неприязнь толпы. Квебек постоянно атакует, чувствуя слабость вратаря, решается на самые простые, самые очевидные удары, непрерывно бомбардируя ворота, стараясь окончательно сломить, раздавить его.

Тактика оправдывает себя. В первые минуты Ледяные тролли открывают счет, к середине периода увеличивают отрыв — два-ноль. Ответная шайба Монреаля не может переломить игры — тут же разрыв восстанавливается, три-один. Молчит орган, трибуны недовольно ворчат, их голос напоминает рокот приближающейся грозы.

На семнадцатой минуте Соетарт пропускает четвертую шайбу. Ее забивает скорее не форвард, а худду-оператор, причудливо вывернувший траекторию полета, превратив ее в спираль. Это сильно замедляет снаряд — Руа уверен, что отбил бы его без особого труда. Но Соетарт растерялся — и пропустил.

И в этот момент болельщики перестают сдерживаться.

Рокот трибун взрывается выкриками особо ярых фанатов, которых тут же поддерживают сидящие рядом. Энфорсеры, достают дубинки и осаживают наиболее ретивых монреальцев, которые пытаются покинуть свои трибуны. Но это не успокаивает толпу — наоборот, только распаляют ее. В энфорсеров летят синт-пластины, флажки и плакаты. Среди общего шума доносится звон стекла — разбиваются первые бутылки. Руа видит как в сотне метров медленно оседает на пол энфорсер. Его голова залита кровью, а трое болельщиков тут же втискиваются в появившуюся прореху, один пинает в лицо стоящего на несколько ступеней ниже законника, другой падает, получив дубиной по затылку. Драка разрастается как огонь по сухой траве — энфорсеров теснят, в ход идут кулаки, бутылки, жерди от транспарантов, вырванные спинки и подлокотники кресел. Орган Форума выводит мрачную мелодию — «Мое сердце рыдает». Трудно сказать, что думает в этот момент тапер — поддерживает бунтовщиков или скорбит о сорванном матче. Перекрывая мощные аккорды инструмента, многократно усиленный эхом, под куполом Форума проносится заунывный протяжный вой, от которого волосы встают дыбом и кожа покрывается изморозью. Обереги под одеждой Патрика стремительно нагреваются — сработала мощная инкантация, выпустив под своды Форума сильного духа, возможно даже младшего лоа. Руа нашел взглядом трех маршал-бокоров, трясшихся в ритуальной пляске. Власти, предвидя такой всплеск недовольства, встретили бунт во всеоружии.