Джо Аберкромби - Непростые времена настали

— Прибит, — сказал он.

— Уничтожен, — прорычал его брат, который внезапно оказался так же близко с другой стороны.

Она ни в коем разе не наслаждалась таким близким соседством покрытых шрамами грубых физиономий убийц. И одно их дыхание могло бы ее добить.

— Превосходно, — пропищала она, и положила сверток на стол. — Тогда я тотчас прекращаю платежи по процентам. Умоляю, передайте поклоны от меня вашим… нанимателям.

— Конечно. — Отмель в качестве улыбки продемонстрировал свои острые зубы. — Хотя не думаю, что твои поклоны будут много для них значить.

— Не принимай это на свой счет, ладно? — Дно не улыбался. — Просто нашим нанимателям по большому счету плевать на поклоны.

Борферо коротко вздохнула.

— Непростые времена настали.

— И то верно. — Дно встал и сгреб сверток своей громадной лапой.

Как только они вышли на вечерние улицы, холодный воздух остановил Дно, словно удар. Сипани и так-то не был особенно приятным, да еще имел склонность к таким внезапным выкрутасам.

— Должен признаться, — сказал Дно, прокашливаясь и сплевывая, — что я слегка ужрался вусмерть.

— Ага, — сказал Отмель, и рыгнул, косясь на туман. Тот, по крайней мере, немного рассеялся. Насколько это возможно в этом чертовски мрачном городе. — Заметь, на работе это, наверное, не лучшее упоминание.

— Ты прав. — Дно поднял сверток на свет, если это можно было назвать светом. — Но кто же мог подумать, что он вот так вот свалится нам в руки.

— Что касается меня, то я бы не мог. — Отмель нахмурился. — Или… что не касается?

— Вроде ж собирались только по рюмашке пропустить, — сказал Дно.

— У одной рюмашки есть привычка превращаться в несколько. — Отмель напялил свою чертову тупую шляпу. — Ну, немного прогуляемся до банка?

— В этой шляпе ты выглядишь, как ебаный придурок.

— Братишка, да ты помешан на внешнем виде.

Дно не ответил на это и только что-то прошипел.

— Че думаешь, они реально закроют долги этой бабе?

— На время, возможно. Но знаешь, как оно бывает. Только раз задолжаешь, и ты уже должен всегда. — Дно снова сплюнул и теперь, когда переулок стал качаться чуть меньше, пошел по нему, шатаясь и плотно зажав сверток в руке. Он не собирался убирать его в карман, откуда какой-нибудь мелкий мерзавец мог бы его вытащить. Сипани был полон вороватых ублюдков. Когда он в прошлый раз был здесь, у него украли пару хороших носков, и на пути домой он заработал несколько волдырей. Кому нужны носки? Стирийским ублюдкам. Так что он крепко держал сверток. Пускай эти мелкие ебланы попробуют его вырвать.

— И кто теперь придурок? — Крикнул ему Отмель. — Банк в эту сторону.

— Только мы идем не в банк, придурок, — бросил ему Дно через плечо. — Мы бросим его в колодец в старом дворе, здесь, за углом.

Отмель ускорился, чтобы догнать его.

— Да?

— Нет, идиотина, я сказал это просто чтобы поржать.

— Почему в колодец?

— Потому что так нам приказали сделать.

— Кто?

— Босс.

— Маленький босс или большой босс?

Даже будучи настолько пьяным, Дно почувствовал необходимость приглушить голос.

— Лысый босс.

— Блядь, — выдохнул Отмель. — Лично?

— Лично.

Короткая пауза.

— Как это было?

— Даже страшнее, чем обычно, спасибо что напомнил.

Длинная пауза, и лишь стук их сапог по мокрым булыжникам. Потом Отмель сказал:

— Нам лучше бы не проебать.

— Искренне благодарю, — сказал Дно, — за то, что ты проник в самую суть. — Проёбов вообще лучше избегать, где и когда только возможно, разве нет?

— Избегать-то всегда стараешься, конечно, но иногда все равно прямо в проёб и вступаешь. Я и говорю, здесь нам лучше бы не вступить. — Отмель заговорил шепотом. — Сам знаешь, что лысый босс сказал в тот раз.

— Можешь не шептать. Его здесь нету, разве не так?

Отмель дико оглянулся.

— Я не знаю. Нету?

— Нету. — Дно потер виски. Однажды он пристукнет брата, это наверняка. — Я именно это и сказал.

— Ну а если б был? Лучше всегда действовать так, будто он может быть здесь.

— Ты блядь можешь заткнуться хоть на миг? — Дно схватил Отмель за руку и треснул свертком ему по лицу. — Это как говорить с чертовым… — Он сильно удивился, когда между ними скользнула темная фигура, и внезапно его рука оказалась пустой.

Киам бежала так, словно от этого зависела ее жизнь. Она и зависела, конечно.

— Давай за ним! — Она услышала, как два северянина, шатаясь, грохотали и наталкивались на все подряд в переулке позади. Слишком близко на ее вкус.

— Это девчонка, идиотина! — Большие и неуклюжие, но они быстро приближались, сапоги грохотали, руки тянулись, и если они им удастся ее схватить…

— Да кого это ебёт? Верни эту хрень! — Ее дыхание хрипело, сердце стучало, а мышцы горели от бега.

Она пронеслась за угол, обернутые тряпками ступни цеплялись за влажные булыжники. Дорога расширилась, в тумане показались смутные пятна ламп, факелов и множества людей. Она ныряла и пробегала мимо них и между ними. Лица появлялись и исчезали. Ночной рынок Черной Стороны, лавки и покупатели, крики торговцев, кругом шум, запахи и суматоха. Киам ловко, как хорек, проскользнула между колес фургона, протиснулась между продавцом и покупателем, свалив кучу фруктов, проехалась по прилавку со скользкой рыбой, пока торговец кричал на нее и пытался схватить, но поймал лишь воздух. Она попала одной ногой в корзину и освободилась, разбрасывая по улице моллюсков. Киам все еще слышала вопли и рык северян, которые расталкивали народ следом за ней, и грохот, когда они отбрасывали прочь тележки. Словно безумный шторм прорывался через рынок позади нее. Она нырнула между ног огромного мужика, завернула за угол и побежала по засаленным ступенькам, перепрыгивая через две, по узкой дорожке возле хлюпающей воды. В мусоре пищали крысы, и северяне орали все громче и громче, проклиная ее и друг друга. Дыхание в груди ухало, кололо и становилось все отчаянней. Вода разбрызгивалась повсюду с каждым отдающимся эхом шагом.

— Мы ее взяли! — голос был прямо за спиной. — Сюда!

Киам нырнула в маленькую дыру в ржавой решетке, острый металлический штырь оставил горящую рану на ее руке, и в кои-то веки она порадовалась, что Старая Зелень никогда не кормила ее вдоволь. Она бросилась в темноту, держась пониже, легла, сжимая сверток, и постаралась восстановить дыхание. Потом появились они. Один из северян потянул за решетку, пальцы побелели от усилий, ржавчина посыпалась, когда прутья поддались, а Киам смотрела и думала, что эти руки сделают с ней, если их грязные ногти вопьются ей в кожу.

Второй просунул бородатое лицо в дыру. В его руке был нож злодейского вида. Не то чтобы у кого-то, кого грабишь, когда-либо был миловидный нож. Северянин выпучил на нее глаза, его губы в струпьях изогнулись, и он прорычал: