Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

— Оружие, одежду… — добросовестно принялся вспоминать Кави.

— Помнишь тот холм, где мы после взрыва-то очутились? — не слушая, спросил Немец, — ну, с нефтью, помнишь?

— Суров Холм, сударь капитан, разумеется.

— Как думаешь — молодой дотуда доберётся? На своих двоих, и чтоб никому не попасться.

— Вполне, отчего же, — с некоторым недоумением пожал плечами принц. Как будто лесной эльф, задавшийся целью остаться неприметным в лесу, может сей цели не достигнуть. Цель же… — О! Вы говорите об оставленном нами секрете? Том малом ларце из гладкого оранжевого дерева?

— Соображаешь, — одобрительно сказал сударь капитан, — горжусь тобой. Кави! молодой! Ставлю боевую задачу…

— Ваше беспокойство лишено всяких оснований, сударь капитан, — сказал принц, наблюдая, как младший последний раз машет им рукой и скрывается за ближайшим взгорком. На душе сделалось определённо тоскливо. — К утру обернётся.

— А что, эльфы все в темноте-то видят?

— Увы; только лесные. В городских семьях ночное зрение постепенно утрачивается за ненадобностью.

— Правильно, — хмыкнул Немец, — «за ненадобностью». Пойдём-ка в дом.

За время их отсутствия несчастный Дурта снова пришёл в себя и теперь тяжело ворочался, пытаясь хоть чуть удобнее устроиться на низком ложе. Достойный мудрец поднял на входящих воспалённые глаза, попытался было произнести какую-то очередную мудрость — но тут же и зашёлся в приступе мучительного мокрого кашля.

Немец терпеливо дождался, когда сипящие и булькающие звуки немного стихнут, и, протянув руку, ощупал высокий лоб с крупными каплями испарины. Дурта поморщился, но каким-либо иным образом возмущения не выказал. Казалось, он, — вопреки очевидному, — никак не может поверить в собственное внезапное нездоровье. Кави припоминал, что мудрец действительно хворал весьма редко… о да; пожалуй что и ни разу за всё время их знакомства — там, в будущем.

— Рановато лысеешь, Дурта, — осуждающим тоном произнёс сударь капитан. — Лысый мудрец никому не нужен, запомни.

— Эээ… — только и нашёлся ответить недужный.

Кави, много более привычный к своеобычным манерам капитана, тихонько рассмеялся.

— Жар, вижу. Мокрота отходит… Здесь болит?

— Здесь… и здесь, — подтвердил Дурта, вяло указывая на разные участки собственной груди.

— Угу, — пробормотал Немец, перехватывая его запястье, — тихо…

Несколько долгих мгновений все молчали; сударь капитан держал тонкую руку своего случайного пациента. Кави поймал взглядом страдальчески прищуренные глаза Дурты и улыбнулся так тепло и ободряюще, как только умел.

— Я не доктор, — сказал сударь капитан, закончив слушать кровяную жилку, — но пневмония, уверен.

— Эээ… давайте проясним: «пневмо» — это, как понимаю…

— Лёгкие, Дурта, лёгкие. Не душа.

— Не душа? — протянул достойный мудрец таким разочарованным тоном, что будь у принца хотя бы малейшие сомнения в серьёзности лихорадки — они немедля рассеялись бы.

Увы; сомнений и так не оставалось.

Немец поднял и встряхнул тыкву с подслащённым чиндом.

— Как можно больше пей. Что? Разговорчики. Пойдём, принц.

На крыльце сударь капитан остановился, похлопал себя по карманам и дёрнул щекой. Вполне бездумно, по известной уже Кави привычке пробежался пальцами по своему «калашу» — последнее время с оружием Немец не расставался, словно человека угнетало сознание неопределённой, но близкой опасности.

Эльфу тоже было не по себе — и тако же он не смог бы указать на источник угрозы.

— Значит, у тебя никаких симптомов? — в который уж раз спросил Немец, присаживаясь на пороге и подтягивая шнуровку высоких башмаков.

— Ни малейших, сударь капитан, — в тон ему ответил Кави, устраиваясь рядом: им предстояло долгое ожидание. — Ни малейших.

— Всё лучше, — пробормотал капитан. — Вот что: расскажи-ка мне о той, как её — Великой чуме.

Только бы не вирусная, подумал капитан. Только бы не вирусная.

Тетрациклин из индивидуальной аптечки — это антибиотик, годится только против бактерий. Второй препарат — сульфадиметоксин… какие-то вирусы он, кажется, подавляет — вот только какие?..

Содара-то явно был болен, те конвоиры тоже. Все, кто с ним общался. Ушастые в полном порядке… правильно, Кави говорит, что и в ту знаменитую эпидемию заражению оказались подвержены только люди.

Вот так, капитан. Что-то ты с собой такое приволок, что-то очень и очень нехорошее.

Может, «по дороге» чего подхватил?.. После взрыва той злополучной гранаты мир вокруг моргнул, а в следующее мгновение сменился другим, совсем другим миром — вот этой самой чёртовой Вишвой. Так-то в обнимку с принцем и чебурахнулись в болото. И ни единой царапины, что самое удивительное, хотя от «эргедешки» в паре-то шагов должно было поцарапать, ещё как. Ни контузии, ни даже баротравмы.

Не худо, а, капитан? Вот так: щёлк — и ты в другом мире, причём живой-здоровый.

Только вот приволок с собой какую-то дрянь.

Хотя как знать — возможно, это твои собственные микробчики подсуетились. У тебя-то микробчиков много, просто ты их не замечаешь — иммунитет, всё по-взрослому. А, выходит, для местной-то детворы твои микробы в диковинку, не обучены аборигены им противостоять.

Это в книжках-фильмах здорово: угодил в Зазеркалье — и сразу свой. А на деле вона как оно-то, оказывается. Микрофлоры с микрофаунами не совпали — и гудбай, Америка. То есть, гудбай, Варта. Бродят печальные эльфы по руинам городов, хлопают печальными ушами — где же, где человеки? кто теперь угостит нас морковкой да сахарком?..

Ты теперь смертельное оружие, капитан. Ходячая бактериологическая война.

Впору напялить балахон, — вот как у Дурты, например, — колокольчик… что там прокажённым полагается?..

«Оттого что мы больны, у нас отнимают свободу.»

Сюда бы врачей, учёных… а «прислали» тебя, дуболома.

Да хоть понять бы, кто прислал-то…

И, кстати, как там наш собственный курьер, интересно?

— Он успеет, — перехватив брошенный на часы взгляд, ответил Кави-старший на невысказанный вопрос. — Юному охотнику предстоит преодолеть, в сущности, совсем не столь большое для него расстояние. Иллюзия значительной удалённости этого места от Сурова Холма создаётся длительностью наших странствий, а также своеобразным изгибом Нади, каковому изгибу с неизбежностью следует и рельеф этого берега. Не извольте испытывать беспокойство, сударь капитан.

«Какой же ты болтун-то», с улыбкой подумал Немец, «ведь только-только проснулся подменить, только что над Дуртой своим хлопотал — а не лень языком-то трепать».

— Подарю я тебе часы, — сказал он вслух. — Обещал — значит, подарю. Пока самому нужнее. Считай, что мы на боевом.

— В нашем общении я вовсе не следую побуждениям корыстного характера, — смущённо поджал уши эльф. — Хотя вынужден признать, что мастерство работы, тонкость и прочность металла, изящество механики — всё это выходит за рамки моих прежних представлений. Безусловно, обладание Пагди приучило меня к мысли о существовании истинно высоких путей в кузнечной поэзии, но Ваши наручные часы — о! это шедевр, превосходящий воображение.