Алина Белова - Сказание первое: Клич Ворона

— Давайте отнесём её в лагерь, — кивнул Алак и посмотрел в ту сторону, где было войско Мастиффов. Враги отступили и не собирались атаковать в ближайшее время. Таодан мог не волноваться по этому поводу следующие несколько дней. Грозохвосту даже не понадобилась помощь — едва юноша обрубил наконечник стрелы, вран самостоятельно вытащил из крыла древко своим мощным клювом. Но Алак всё равно беспокоился за него. Передав Аньюн в руки Старейшины, Таодан вернулся к Грозохвосту и осторожно коснулся пальцами его носа.

- Никогда, никогда больше так меня не пугай.

Вран тихо замурлыкал и толкнул Алака головой в плечо. Юноша улыбнулся и обнял своего друга за шею. Он и не заметил, как Грозохвост вдруг стал одного с ним роста.

Жаркий песок арены забивался в глаза, нос и рот, но два противника продолжали упорно кружить друг напротив друга, стараясь нанести последний решающий удар. Небо над головой было ослепительно чистым, без единого облачка, и лишь утреннее солнце нещадно палило, зависнув у горизонта на востоке. От раскалённого воздуха дышалось с большим трудом, особенно сейчас, в самый разгар тренировки. Пот тёк по спине ручьями, и Ньёру казалось, что он просто тает, как зажжённая свеча, и через несколько часов от него не останется ничего. Моррот переносил жару куда спокойнее и почти не обращал внимания на усталость и лёгкую боль в перетруждённых мышцах. Он наносил удар за ударом, заставляя молодого Змея отчаянно отбиваться и отступать в другой конец арены.

Наконец, обманув своего противника ложным выпадом, Моррот выбил меч из рук Ньёра и тут же поставил ему подножку. Юноша не успел скоординировать свои движения и, споткнувшись о ногу князя, рухнул на песок. Острое лезвие тут же было направлено на горло юноши, не давая ему подняться на ноги.

— И снова ты лезешь под удар, словно у тебя шило в заднице! — крикнул Моррот, убирая меч от горла Ньёра. — Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты держался на расстоянии от противника, выжидал удачного момента. Помнишь, что я говорил?

— «Атакуй как змея», — пробормотал Ньёр и запрокинул голову. Он повторял это уже десятый раз за день. Как будто от простых слов он мог научиться лучше фехтовать мечом, своим самым нелюбимым видом оружия. — Зачем мне мечи и топоры, когда я прекрасно обращаюсь с кнутом? Тем более, я больше не гладиатор.

Моррот недовольно посмотрел в его сторону и, тяжело вздохнув, убрал меч с ножны. Приказав своим людям наполнить его фляжку новым купленным вином, мужчина опустился на горячий песок арены и прикрыл глаза. Ветер трепал его седые волосы, стремительно выцветавшие с каждым днём. Ещё зимой он хвастался своими роскошными чёрными кудрями перед женщинами, а теперь седина затронула большую часть его шевелюры.

Когда слуги принесли бурдюк с вином, Моррот легонько постучал ладонью по песку, предлагая Ньёру присесть рядом.

— Ты слишком зациклен на своём кнуте для мальчишки, больше ни с чем толком не умеющим обращаться. Если ты думаешь, что в бою у тебя будет выбор, ты ошибаешься. Противник выбьет у тебя из рук кнут, и тебе придётся хватать первое попавшееся оружие у убитого рядом воина. А это может оказаться всё, что угодно — меч, топор, копьё и даже кинжалы. Никогда не знаешь, чего ожидать в следующий раз. И вот если ты будешь уметь обращаться с одним только кнутом, можешь заранее заказывать себе панихиду.

Ньёр приглушённо усмехнулся и рухнул на песок рядом с князем. Моррот протянул ему бурдюк с вином, но юноша отказался. Сейчас ему не хотелось пить, хоть в горле и пересохло. Ощущение в теле было странное — одновременно и тяжесть, не дававшая пошевелить руками и ногами от усталости, и невероятная лёгкость, словно молодой Питон вдруг превратился в птицу и смог взмыть высоко в небо, где были властны лишь ветра и солнце. Но боль в перетруждённых мышцах быстро вернула Пеплохвата в реальность, и он, тяжело вздохнув, перехватил у Моррота флягу.

— В апреле ты обещал, что мы начнём восстание через месяц. Сейчас уже середина мая, — пробормотал юноша, отпивая из бурдюка немного вина. Прохладная жидкость смочила раздражённое горло и принесла облегчение. Ньёру даже показалось, что он перестал плавиться от жары, как огарок свечи. — Сколько ещё мне нужно горбатиться здесь, пока Псы разоряют Юг и посылают моих людей на верную смерть?

Моррот неожиданно отвесил юноше оплеуху. Ньёр возмущённо посмотрел на него, но мужчина совершенно спокойно отпил вина из бурдюка и приглушённо пробормотал:

— Попридержи коней, мальчишка. Пока что это мои люди, и люди южных князей. А ты всего лишь очередной молокосос, возомнивший себя королём.

- Но я потомок Эньяра… — начал Ньёр и снова вскрикнул, когда Моррот ударил его по лбу. Мужчина был не в восторге от того, что кто-то пытается спорить с ним.

- Ты можешь сколько угодно быть наследником Эньяра Чернозубого, — хмыкнул Суруссу, — но пока ты не докажешь это мечом и пролитой кровью своих врагов, люди не пойдут за тобой. Они не хотят ставить на тёмную лошадку. Ты никто для южан. Ты потомок предателей, сбежавших на Запад при первой же возможности, оставив Вэлн один на один с Псами. Если мы начнём восстание сейчас, не имея никаких доказательств твоей силы, власти и законного наследства, ты будешь лишь очередным узурпатором, решившим захватить трон. Помнишь, что было с Галеусом из рода Аспидов? Или Браксаром из рода Ужей? Их дали растоптать слонам, а потом бросили искалеченные тела на съедение крокодилам. Хочешь закончить так же?

Ньёр насупился и отвёл взгляд. Моррот был прав, как и всегда. Мужчина оказался намного спокойнее, умнее и рассудительнее, чем думал о нём Змей до событий прошлого месяца. Пеплохват до сих пор не мог поверить, что вот так просто сидит теперь на тренировочной площадке рядом с князем, которого сотни раз убивал в своём сне за то, что он сделал его гладиатором.

Тяжело вздохнув, Моррот поднялся на ноги и отдал подбежавшим слугам опустевший бурдюк. Когда Ньёр поднял на мужчину удивлённый взгляд, тот накинул на голову лёгкий шёлковый капюшон. Солнце палило слишком сильно, и даже Пеплохват почувствовал, как макушку его уже напекло.

— Сопроводите господина Змея в его покои и подготовьте ему горячую ванну, — приказал Моррот одной из служанок, уже направляясь к выходу с тренировочной площадки. — И принесите свежую одежду. Ту, что прислал ему Аталан. Постарайся быть готовым к вечеру, Ньёр.

Юноша удивлённо проводил его взглядом и вздрогнул, когда одна из служанок прикоснулась к его плечу. Она помогла Пеплохвату подняться на ноги и повела его к дворцу. Несмотря на то, что молодой князь уже несколько недель жил здесь, в своей собственной комнате, ему всё ещё было непривычно среди этих белых стен, и он легко путался в коридорах. Марьям всё реже пересекалась с Ньёром, а когда случайно сталкивалась где-нибудь, то тут же отводила взгляд, поспешно извинялась и убегала. Им нужно было время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что им обоим теперь не по пути. Марьям осталась княгиней Суруссу, не захотела ничего менять. Пеплохват же от своих амбиций не мог отказаться. Он хотел стать королём, и готов был на всё что угодно ради этого.