Ольга Лукас - Спи ко мне

Спустилась в зал, окинула взглядом сцену. Чепуха какая-то – в левом углу уже реял плакат с адресом продвигаемой социальной сети. В правом Рыба прикреплял к треножнику точно такой же.

Наташа перезвонила изготовителям и попросила больше не дезинформировать её. «Какой там дезинформировать! – был ответ. – Нам так стыдно, мы уже сами себе выписываем штраф за неустойку, чтоб вы простили нас и впредь делали заказы только в нашей фирме!»

Наташа ещё раз посмотрела на сцену. Слева – полный порядок. Справа – тоже уже почти порядок: Рыба неторопливо и основательно расправляет плакат, наводит последний лоск.

– Ох, ну куда же они их, трам-там-там-там, – прокатилась по залу крупная матерная дробь. – Эй, ты не видела тут два пакета с мусором?

Рядом с Наташей стоял пожилой уборщик с мутными глазами, в униформе клуба.

– Что случилось-то? – спросила Наташа.

– Чего случилось-то? Ничего не случилось-то! – с вызовом ответил тот. – Из-под носа два мешка мусора кто-то… спионерил. Юмор такой. Сейчас разбросают, мне опять собирать, трам-там-там-там!

Наташа сочувственно покивала. Уборщик посмотрел на неё волком – мол, в гробу я видал твоё сочувствие – и побрёл за кулисы.

Наташа поднялась на сцену, ощупала плакаты и подставки – всё настоящее, всё, как полагается. Рядом довольный Рыба комкал в руках что-то хрустящее. Вернее, не «что-то», а чёрные пластиковые пакеты из-под мусора.

– Ты где их взял?

– Две сумки, из неприятной на ощупь ткани, – повторил он условие задачи, – чёрные. Их не было там, где ты сказала, но я всё же нашел их. Изображение как на фланере.

– Флаере.

– Флаере. Только в десять раз больше.

«Гринпис скажет нам спасибо, – подумала Наташа. – При изготовлении мобильных стендов пострадал только уборщик. Наши рекламные материалы сделаны из вторсырья. Прямо из мусора сотворились. Потому что Рыба не хотел меня отвлекать и умудрился найти то, чего нет и быть не может».

До начала концерта оставалось полчаса, когда прибежал художественно взъерошенный молодой человек и сообщил, что он – конферансье.

– Мы же вроде с другим договаривались, – поглядев на него, сказала Наташа. – Вас я впервые вижу.

– Я вас тоже впервые вижу, – не растерялся молодой человек, – но у Коли сегодня съёмки. А у нас наоборот – спектакль заменили. Потому что Городничего вызвали, орден ему вручать. Вот я вместо него и прибежал-с.

– Текст ведущего ваш Коля, конечно, с собой на съёмки забрал? – полуутвердительно спросила Наташа.

– Конечно, – кивнул взъёрошенный: мол, а как ещё порядочные люди поступают?

– Это я тоже предусмотрела, – Наташа достала из папки копию сценария. – Вот, держите. У вас двадцать минут. Забирайтесь во-он туда – на ладонь, чтоб я вас видела, и учите свой текст. За десять минут до начала – проверю.

– Сердечно вам признателен, – поклонился художественно взъерошенный конферансье, – а то я один раз вместо Кольки пришел вести корпоратив…

Наташа приложила палец к губам. Артист понимающе кивнул и начал устраиваться на возвышении.

– Мужик, ты спишь на ходу, что ли? – послышался голос Снусмумры. – Мог бы покалечить!

Наташа резко обернулась, подобно матери-тигрице, готовой как следует разобраться с «мужиком», который подвергает опасности её тигрёнка. И увидела дикую картину: Снусмумра стоит напротив Рыбы, уперев руки в боки, а Рыба явно не видит её и даже не слышит, а только с интересом рассматривает висящий на стене огнетушитель.

Наташа бросилась на помощь.

– Что произошло? – спросила она у Снусмумры.

– Ничего не произошло. Иду, никого не трогаю. Вдруг этот дылдач выкатывается и чешет как сквозь меня.

– Понятно. Теперь к тебе, – Наташа повернулась к Рыбе и с нажимом произнесла:

– Ты в и д и ш ь , что тут человек стоит?

Рыба оторвался от созерцания огнетушителя и поглядел на Снусмумру как на пустое место.

– Тут человек стоит! А ты сквозь него пройти пытался! – повторила Наташа и сделала вид, что объясняется с ним при помощи жестов. Потом, повернувшись к Снусмумре, пояснила:

– Он глухонемой!

– «Пока не поем – я глух и нем?» – вспомнила Снусмумра. – Тоже не кормишь его? Зря.

– Он по-настоящему, – печально сказала Наташа, – ничего не слышит. И говорить не может. С детства.

Словно в доказательство её слов, Рыба неопределённо покрутил руками в воздухе.

– Он извиняется! – «перевела» Наташа. – Не выспался! Работал!

– А что глухонемому делать на концерте? – прищурилась Снусмумра.

– Он нам мобильные стенды скручивает. Это наш… разнорабочий. С работы.

– А…

– Это – наш музыкант, – глядя Рыбе прямо в глаза, вновь принялась жестикулировать Наташа, – она уже скоро выйдет на сцену и будет там петь. Но ты не услышишь, ведь ты глухонемой. Но она очень хорошо поёт! Я тебе потом перескажу. Жестами.

– А зачем ты говоришь, если он глухой? – удивилась Снусмумра.

– Он по губам читает. Одним глазом по губам, другим – по рукам.

– Ой, Наташечка, – задушевным тоном протянула Снусмумра, – я думала, это я накурилась. А похоже, что ты – накурилась.

– Что-что ты сделала?

– Ну, я дунула для здоровья, – объяснила Снусмумра. – Ладно, пойду настраиваться.

«Теперь понятно, почему она увидела Рыбу! – сообразила Наташа. – Это её глюк!»

– Я никого тут не обидел? – осторожно спросил «глюк».

– Пока нет. Но тебя надо спрятать. Сейчас я пойду конферансье экзаменовать. Видишь, сидит и зубрит, умничка такой?

– Не вижу.

– Понятно. Там сейчас человек, но я его сманю вниз. Когда я отойду вот сюда – это значит, сманила. Тут и полезай на его место и не отсвечивай. Мало ли, какие тут люди глазастые.

Концерт начался вовремя. Конферансье художественно приукрасил свою речь, но ни на миллиметр не отклонился от намеченного в сценарии курса. На сцену вышла Снусмумра и ударила по струнам.

Наташа прижалась спиной к бутафорской руке. На ладони сидел никем не замеченный Рыба и гладил её по голове.

Подошел давешний уборщик с огнетушителем в руках.

– Где пожар, трам-там-там-там его через там-там? – устало спросил он.

– Какой пожар? – на автомате ответила Наташа, сверяясь со своим списком. – Пожар мы в бюджет не закладывали.

– Ну, вы тут стояли полчаса назад и кричали: «Пожар! Пожар! Пожар!» У меня жена была глухонемая. Я немного разбираюсь.

– Молодец. Грамотный, – сказала Наташа. – Но вы вообще видели, кому я кричала? Это же артистка, знаменитая! Вон, на сцене стоит. Её всегда так готовят к выступлению. Кричат несколько раз «Пожар!» на языке глухонемых. Иначе она не сможет зажечь зал.

Уборщик выглянул на сцену. Снусмумра уже вошла в раж, ничего не видела и не слышала, только била по струнам и встряхивала головой, и уже почти кричала в микрофон, да и не нужен был ей этот микрофон – так, игрушка; а зрители, как морские волны, покачивались в такт музыке, и плакаты по левую и правую руку взлетали мерно, как крылья огромной птицы, хотя ветра никакого не было.