Ольга Лукас - Спи ко мне

Бренд-менеджер Митя, пожалуй, единственный мог претендовать на звание «родственника» Весёлого. Лет двенадцать назад – ещё до основания агентства – он сам был тонким и сенсорным, но теперь всё в прошлом. Теперь Митя отчаянно корчит из себя мачо, у него это получается плохо, но всё же лучше, чем основная работа.

Весёлый не часто посещает этот невесёлый офис, ставший без него совсем унылым. Он возит своих юношей по святым местам Индии и Китая, обогащая духовно. Достигших просветления (или просто наскучивших) отпускает на волю с хорошим приданым, так что самые оборотистые открывают своё дело и через несколько лет сами становятся клиентами агентства. Им полагается скидка. «Весёлая скидка» называют её менеджеры. И смеются. Ничего смешного – эта скидка вычитается из их премиальных.

Весёлый – очень высокий, загорелый, весь какой-то узловатый. Прямой – полноватый, округлый: пухлые губы, чуть оттопыренные дуги ушей, плечи покатые, круглое брюшко, которое он пытается скрывать под слишком просторными футболками и свитерами.

Прямой и Весёлый давно уже ничего не решают – они нужны только для вывески. Всеми делами заправляет Мама.

Когда-то Мама работала бухгалтером в засекреченном НИИ. Таком засекреченном, что даже в отделе кадров не знают ни его названия, ни месторасположения. Потом у Мамы родился сын. Потом в НИИ перестали платить зарплату, и Мама самостоятельно перепрофилировалась в соответствии с требованиями свободного рынка. Сын вырос и вместе со своим другом открыл дизайн-студию, которая постепенно превратилась в рекламное агентство полного цикла. Когда дела агентства резко пошли в гору, Мама оставила полный неожиданностей свободный рынок, и Прямой, как хороший сын, взял её к себе. Маму поместили в бухгалтерию, назначили ей облегчённый график работы и тройной оклад. Но она быстро взяла в свои руки все финансовые потоки, и вскоре сместила с руководящих должностей и сына, и его друга. Основатели агентства стали кем-то вроде наёмных менеджеров, но у Мамы было достаточно мудрости и такта для того, чтобы не заострять на этом внимание. Себя она скромно именовала «коммерческий директор». Окружающие – сперва за глаза, а потом и в глаза – стали звать её «Мама».

Маме носили на подпись все документы – даже одноразовые пропуска для рядовых посетителей. Мама проверяла все расходы, и каждый месяц придумывала новый способ сэкономить. Экономили, разумеется, на сотрудниках. Это был Мамин спорт, Мамино хобби. Она ставила над людьми эксперименты и, должно быть, записывала результаты в отдельную тетрадь.

Мама никогда не была подающим надежды молодым гением. Зато она умела выколотить деньги даже из табуретки, и не упустила свой шанс. После воцарения Мамы из агентства ушли последние верные сотрудники, стоявшие у истоков. На восьмом этаже у Мамы есть свой кабинет, по размерам не уступающий школьному спортзалу. Из кабинета можно выйти на крышу, окинуть Москву хозяйским взглядом.

– Ириша, зайди ко мне, моя золотая, – воркует Мама, нажав кнопку селектора.

Личный секретарь Мамы – не слишком длинноногая, не слишком фигуристая, не слишком улыбчивая, зато компетентная, исполнительная и неболтливая, – появляется рядом со своим генералом. Мама берёт её, угловатую, под локоток, и осторожно выводит на крышу.

– Посмотри, дружочек, вот здесь, здесь и здесь должны быть плакаты, сделанные в нашем агентстве, – указывает Мама сверху вниз. – Ты не знаешь, кто налепил этого страхолюдства?

Ириша достаёт из кармана смартфон, и через минуту ответ готов. Такие-то и такие-то – изготовили. Такие-то и такие-то – заказали. Для того чтобы подготовить полный отчёт со всеми подробностями, понадобится три с половиной минуты, если нужный телефон не будет занят.

– Не спеши, девочка моя… Отчёт можешь принести и через пять минут. Ты мне, главное, назначь с ними встречу. На послезавтра. С глазу на глаз. Только посмотри, моя звёздочка, когда у меня свободное время. Я хочу, чтобы здесь висели только наши билборды!

Ириша молча удаляется. Она не сомневается в том, что через неделю желание Мамы исполнится. Желание Мамы – это даже не закон (некоторые законы можно обойти). Желание Мамы – истина. А попасть к Маме на крышу – это всё равно что удостоиться аудиенции у английской королевы.

В том, что именно Мама решает в агентстве все вопросы, сомнений нет ни у кого, даже у Весёлого. Только Прямой до сих пор уверен, что Мама немножко ему помогает – ну, может быть, иногда слишком увлекается. «Всё здесь подчиняется мне. Я – главный владелец!» – говорит он хорошеньким испуганным барышням, которых нанимает на странные должности, вроде «менеджера по учету и контролю». Когда барышня понимает, кто здесь на самом деле хозяин, ей находят замену.

Агентство «Прямой и Весёлый» давно уже не специализируется на неожиданном, злом и дерзком дизайне, а предоставляет полный спектр предсказуемых услуг для тех, кому важнее сказать «Мы заказали рекламную кампанию в Прямом и Весёлом», чем получить от этой кампании максимальный результат.

Осень швыряла под ноги сухие листья, но в темноте двора казалось, что это мятые купюры незначительного достоинства. Наташа шагала по этим воображаемым купюрам – она бы сейчас и по настоящим деньгам точно так же прошла, не наклоняясь: слишком устала. На улице ещё тепло, и совет старейшин сидит на скамейке запасных под козырьком, возле спортивной площадки. «Пугачева-то ему подарила кальсоны за сто тысяч долларов евро, а он ей, слышь… А это кто там ногами кренделя выписывает? Что ли, старшая Ермолаевых с работы чешет? Так замуж и не вышла? А сколько ей? А что сестра?»

Неуютно возвращаться домой под этими обшаривающими с ног до головы взглядами. Наташа заставляет себя видеть в старухах объект для изучения, некую «целевую аудиторию», которая однажды непременно ей понадобится. Можно, например, подкупить тысячу самых активных старух в самых оживлённых дворах и подучить их приветствовать каждого прохожего фразой «Это Ивановых сын? Надо ему каждый день есть шоколадное печенье “Счастливый кондитер”, а то его так и не повысят в должности!»

«А что, богатая идея, – размышляла Наташа уже в лифте. – Старухи всё про всех знают. Знают, что я не замужем – ну, допустим, для меня это совсем не проблема. Но если я иду после работы, усталая, а чей-то голос во тьме шепчет: ей надо купить шоколадное печенье “Счастливый кондитер” – и она не будет так сильно уставать на работе… Я куплю это чёртово печенье, я буду его есть на завтрак, потому что – а вдруг? Хуже-то не будет. Записать бы это всё, а то забуду…»

В квартире, возле входной двери, висит кусок белой бумаги большого формата. Там Наташа записывает все мысли, которые осеняют её в лифте или перед выходом из дома. Разобраться в этой вязи непросто. Наташа читает последние записи: «Светка – билет – Пушка»; «Поговорить насчёт ковра, Мадрид и зонтик»; «Папины лыжи, сырость»; «Скидка непостоянному клиенту. Плавающий процент». Что она хотела этим сказать? «Старуха во дворе. Знает проблемы каждого. Выход – наш продукт!» – записывает Наташа. Через неделю будет вспоминать – какая старуха? Какой продукт? Ну и пусть. В нужное время всё вспомнится само.