Надежда Соколова - Разыскивается: белая и пушистая, с криминальными наклонностями!

Не мы такие, жизнь такая… — Наверное, это самая любимая оправдательная фраза любого воришки. И я здесь не исключение…

То, что брать чужие вещи не хорошо, да и воровать — это плохо, мне говорили редко, по той причине, что некому. Но все же, пару раз, на эту тему нотации я выслушала. И извлекла для себя простую истину! Нет, не ту что воровать плохо, а ту, что нужно не попадаться! И долгое время у меня это прекрасно получалось…

В этом году апрель выдался теплый, радовал прекрасной погодой, и к ней прилагалось не плохое настроение. Сидеть в школе, как обычно, не хотелось, и уже вторую наделю, я ее бессовестно прогуливала.

Привычно перелезая через забор школы, и внимательно оглядываясь, чтоб не встретить своего личного надзирателя в лице дедушки, убедившись, что никого поблизости нет, легко спрыгнула и направилась по своим делам.

Мой дражайший опекун в последнее время взял привычку провожать меня в школу как маленькую девочку, за ручку, прямо до ворот. Видите ли, я часто забываю адрес этого клоповника и прохожу мимо. Вот только дед одного не предусмотрел, что я могу «забыть» номер кабинета и так же пройти мимо! Вот по этому и перемахиваю через забор после того, как дедушка, с чувством выполненного долга, уйдет домой.

Прожив свои неполные шестнадцать лет, я уяснила еще одно немаловажное правило: сама еду не добудешь, никто кормить не будет! А как известно, кушать хочется всегда…

Конечно, можно задать вопрос: С чего это я голодаю, при живом-то дедушке? Я вам скромненько отвечу! Мой дед кушает, на мой взгляд, исключительно горячительные напитки, а если подробно, то это самогон или просто сивуха, производства одной очень прозорливой бабы в нашем поселке.

Вот тут может появиться второй вопрос: А с чего это вдруг, если у меня такой дедушка нехороший, он меня так активно в школу спроваживает? Все просто! Директор нашей школы пригрозил, что если я и дальше буду прогуливать, то он обратится в органы опеки, и меня, попросту, отправят в интернат до совершеннолетия. Дед испугался, что он останется без средств к существованию, вот и взялся за мое «активное» воспитание. На меня же деньги ему выплачивают, потому, что он меня, один, якобы, воспитывает.

В интернат я, конечно, не хочу — была уже там в свое время. Ну, а если, грешным делом, все же отправят, сбегу, и поминай, как звали! Нас ворота не удержат!

Направлялась я сейчас на конюшню, отработаю свою любимую кобылу (точнее не мою — лошади хозяйские) и оставлю там рюкзак, потом можно будет ехать в город.

Убравшись в стойле Пахлавы, вывела ее в леваду.

Хороша кобылка, просто слов нет! Лоснящаяся рыжая шерсть, белые «носочки» на копытцах, а на лбу звездочка. Вот она истинная буденовская порода!

Конюшня Даниила Палыча находилась в часе ходьбы от моей школы. Голов у него двадцать и один ослик. По большей части именно здесь я провожу все утро, уж ничего не могу с собой поделать, очень люблю лошадей.

— Воробушек! — крикнул Палыч, — опять школу прогуливаешь? — подошел владелиц Пахлавы и потрепал меня по голове.

Я сидела на пеньке возле левады и с умилением смотрела, как резвится кобылка.

— Да у нас сегодня учительница заболела… — как-то невнятно буркнула я себе под нос.

— Болезненная у вас учительница, — покачал головой Палыч, — уж больно часто болеет. Смотри воробушек, доиграешься, — не поверил он мне.

Ну да… он меня как облупленную знает, да и учителя в старших классах по каждому предмету свои и всем скопом заболеть не могли. Я как-то об это не подумала…

Почистив и заседлав Пахлаву, около часа каталась по полю. Кобылка только была рада встряске и с удовольствием топила галопом по засеянному полю, если кто увидит, что на посевы влезли — по ушам надает!

Палыч держал лошадей чисто для себя, иногда, правда и на соревнования по конкуру куда-то увозил. Меня прыжки не сильно впечатляли, я больше галопом по полю люблю, ну или в леске, где-нибудь верхом поблукать. Главное чтоб заборов не было, вот тогда можно почувствовать полную свободу и радость в сердце от скорости.

Пахлаве скоро будет четыре года, я сама ее заезжала, когда лошадке было почти два. А сейчас боюсь, что хозяин ее на конкур отдаст своим спортсменам. Не люблю я, вообще, конный спорт, и участвовать в нем не хочу, хоть Палыч и предлагает в жокеи податься. Не люблю я рамки, как надо ездить верхом, я свободу люблю, и Пахлава со мной, кажется, в этом солидарна! Вот и таскает по леваде этих спортсменов-разрядников.

На конюшню бегать я стала сразу, как только поселилась в поселке с дедушкой — мне, примерно, лет девять было. Тогда погибли родители, и из родственников меня взял только дед.

Перед глазами опять беснующийся огонь, едкий дым и чьи-то крики. Помню, что было больно, как меня вытащили из дома, как увозили на «скорой» и как сказали, что родителей больше нет. И долгое время в больнице…

Временами зудящие, уродливые шрамы напоминают о той страшной ночи. Обгоревшие руки, правая нога, живот и немного лицо — вот она память, которую не сотрет даже время.

Причина была в газовой трубе, что-то с ней случилось, и она взорвалась. Погибли тогда не только родители, некоторым соседям не повезло тоже. А вот я выжила, и как бы трудно не было, не жалуюсь. Если каждый раз жаловаться на жизнь, она может и обидится…

Я запустила пальцы в волосы, стараясь хоть как-то пригладить их после шального ветра. Волосы едва доставали мне до плеч, светло русого, а может даже и пепельного цвета. Меня недавно одноклассница подстригла, и, на мой взгляд, получилось прикольно, рваные пряди и длинная челка. Хотя, даже с самой стильной прической, из парикмахерской, красивее я бы не стала. Уж не дал бог красоты, так не дал, и ничего с этим не поделаешь. Ну, может быть глаза у меня ничего, косые… тьфу! Немного раскосые и вроде не маленькие, серого цвета. Нос немного вздернут, и не шнобель — хоть это радует. Но в довесок ко всему эти жуткие шрамы! Вот это и делает мой вид кошки драной, или как все еще называют воробушком или воробьем.

В первую очередь, в выборе клички, сыграла моя фамилия «Воробьева», ну а потом все видели и схожесть во внешности или в характере, в общем, без разницы. Суть одна.

Закончив шагать кобылку, отправила ее в денник и натерла сеном. Еще надо будет Палычу сказать, чтоб подковы подтянул, а то передняя правая — хлябает, может и оторваться.

На конюшие все дела были закончены, и я с чистой совестью отправилась ловить маршрутку, чтоб доехать до города. Он от нашего поселка находился недалеко, около часа езды, если конечно без пробок. Сегодня на повестке дня — работа, потому что нужно обеспечить себя деньгами. А завтра опять в школу не пойду, есть другие дела. У меня кружок по акробатике утром, я бы конечно записалась на какую-нибудь борьбу, но, к сожалению, за это платить надо, а вот на акробатику записывали бесплатно. В моем положении денег лишних не бывает, а работенка у меня сноровки требует. Когда и деру дать, а когда и выкрутиться нужно как змее. Так что акробатика тоже ничего, тем более учитель меня хвалит. Вот уже два года, не пропуская занятий, хожу! Я же мелкая и очень худая и, наверное, даже жилистая, вот и учусь быстро. А как в работе помогает! Особенно с разбегу через заборы перемахивать.