Екатерина Тимохова - Сафари во времени

Из СПА вышла Катрина и, увидев нас, улыбнулась. Алексей подхватил ее за талию и повел по коридору к лифту. У самого поворота он обернулся, прошептал, кивая в сторону подруги: "Какая женщина!" – и исчез.

Долина Инферин, 1858 год

Темная, густая ночь стояла на земле предков. Ни звезды, ни луна не пробивались сквозь грозные тучи, нависшие над высокой горой. Не видно было ни зги. Идти по склонам было и так тяжело, а еще и этот спертый воздух, как будто скоро грянет гроза. Все время казалось, что легкие не выдержат такого напора и разорвутся в груди, выпуская жизнь и душу на волю.

Под ногами скрипели черные камни, которые когда-то, как говорит Видящая, вырывались из дыры демона на самой вершине горы. Камни тогда летели вниз вместе с жарким огнем, сжигали травы и деревья. Оттого земля здесь, опаленная пламенем, стояла вечно черной, словно покрытая пеплом. И даже спустя века мало, что изменилось. Только иногда взгляд путника выхватывал сухие кустарники и редкий мох.

Чем выше в гору, тем холоднее становилось. Люди говорят, что боги, увидев рвущегося наружу демона, охладили его небесным огнем. И с тех пор он белеет на вершине, как память о том, что те спасли Долину. Издалека виднелась макушка горы Орнамилик. Белый огонь этих вершин обжигал не меньше обычного. Те, кто решал проверить себя на стойкость, возвращались с обожженными конечностями, которые отказывались впредь служить им.

Но Видящая жила у белого огня, и боги не трогали ее, а сам огонь не жег. Никто не знал, сколько лет жила она на этой земле, но старики рассказывали, как в детстве пробирались к ее жилищу, рискуя замерзнуть, лишь только для того, чтобы одним глазком посмотреть на нее.

Небольшая деревянная хижина Видящей, промазанная по щелям чем-то белым, стояла между двух невысоких скал. Из закопченной трубы, торчащей из крыши дома, валил густой едкий дым. К нему примешивались запахи трав, еды и холода. Именно холода, потому что для юноши он имел свой запах. Тот проходил через глотку в самую грудь, и от него внутри всё смерзалось. Но это было так необычно, что даже нравилось молодому воину, спешившему на встречу с Видящей. Он поднимался сюда весь день и всю ночь, и еще один день, и только к новой ночи добрался. Успел преодолеть густые тропические леса у подножия горы, и равнины, поросшие вереском, и горную пустыню между двумя пиками. На одном из этих пиков и жила Видящая. Он впервые проделывал этот путь. Под ногами, где-то внутри самой горы, бушевал грозный демон, что был заперт богами сотни лет назад. Его рев страшил молодого воина, но тот не поддавался своему страху и шел вперед, пока не вышел на поляну перед хижиной. Сама поляна была окружена причудливыми формами застывшего белого огня. Посреди нее стоял старый, покрытый копотью котел. Под ним потрескивал сучьями догорающий костер. На белом огне стояли посудины с жидкостями и травами. Кругом валялись палки и кости. На протянутой от одной скалы до другой толстой, крученой веревке висело тряпье и шкуры. Воин услышал шорох позади себя и резко обернулся. Среди кустарников, сидя на задних лапах, умывался дикий кот. Увидев чужака, он навострил огромные круглые уши, встал, выгнул спину и злобно зашипел. Под тусклый свет факелов, установленных в мерзлой земле, воин разглядел животное. Голова кота казалась совсем меленькой по сравнению с длинным грациозным туловищем. Широкая переносица и нос смешно наморщились, приподнимая губы и выставляя напоказ острые клыки.

Но воин не боялся свирепых котов. Он с детства был приучен к охоте. Он снял с кожаного ремня острый кинжал и встал, готовый в любой момент перерезать глотку злобному зверю.

– Опусти оружие, Оёлин, – услышал воин позади себя тихий старческий голос. – Зверь не тронет тебя.

Воин обернулся, оставив без внимания кота. Он молча рассматривал старуху, удивляясь тому, что она знает его имя. Завернутая в шкуры с ног до головы, она сама скорее походила на зверя. И только взгляд ее умных и добрых глаз выдавал в ней человеческое существо. Некогда эти глаза были голубыми, как великое небо, теперь же они утратили былой блеск и покрылись туманной пеленой. Волосы, раньше ухоженные и светлые, превратились в седые клочья, торчавшие в разные стороны. В запутанных лохмах торчали сухие травинки и нитки.

Рассматривая Видящую, Оёлин совсем забыл про кота, что было непростительно для воина. Спохватившись, он обернулся и увидел, как животное, все еще порыкивая, но уже не так грозно, прошло мимо него к старухе и потерлось об ее руку. Старуха глухо рассмеялась, нежно погладила кота и сказала:

– Входи, Оёлин. Я ждала тебя.

Тот, осторожничая, зашел в дом. Там было тепло – у стены стояла печь, выложенная из камней. Две кровати, зашторенные огромной тряпкой. Все та же глиняная утварь на полках. У окна небольшой деревянный стол, весь в пятнах и копоти. Оёлин заметил за ним маленькую девочку лет шести-семи. Она перебирала и раскладывала по связкам корешки, ягоды и травы. В доме было так светло от горящих свечей, что воин смог хорошо разглядеть ее лицо. Круглое, немного запачканное, пухлые губки сжаты, выражая сосредоточенность, с которой она занималась своим делом. Волосы девочки, светлые и длинные, волнами ложились на плечи. Она подняла голубые глаза на Оёлина, и он оробел под этим не по-детски серьезным взглядом. Именно из-за этого цвета она оказалась здесь. Когда Видящая узнала, что в деревне родилась девочка с голубыми глазами, она сама спустилась с гор, чтобы посмотреть на ребенка. Убедившись, что люди толковали правду, Видящая, несмотря на слезы родителей, забрала малышку к себе. Растила ее и обучала всему, что знала сама, и никогда не отпускала в Долину. Может, именно поэтому лицо девочки было таким бледным. Ведь она так редко видела солнце. В горах, как правило, все время стояли туманы. Сейчас, когда малышка заметила упорный взгляд молодого воина, щеки ее покрылись легким румянцем. Девочка опустила ресницы и продолжила свое занятие, больше не поднимая головы.

– Ты устал, Оёлин, – снова услышал воин голос старухи, – иди отоспись, а утром я поведаю тебе то, что ты должен будешь передать королю.

– Некогда спать, – ответил тот, а сам почувствовал наваливающуюся на него усталость.

– Ты проделал долгий путь, – сказала она и подала ему какой-то отвар в деревянной кружке, – выпей – это придаст тебе сил.

Воин не посмел отказаться, взял кружку из рук старухи и в один глоток выпил его содержимое.

– Ты славный воин, – сказала старуха, указывая взмахом руки на кресло, покрытое мягкой шкурой. Она подождала, пока Оёлин сел в него, и продолжила, – ты быстро дошел. Не ожидала увидеть тебя здесь так скоро.